Бэйр - Алёна Реброва

Леннай за весь мой короткий рассказ не выказал ни удивления, ни раздражения, ни понимания. Он просто сидел и слушал, как будто ему каждый день рассказывают что-то подобное странные босоногие девушки.

— Другой мир, значит. Другое тело… — задумчиво произнес он, потерев подбородок. — Все это звучит, как нелепая выдумка, но я лечил многих сумасшедших… и ты не похожа ни на одного из них. Что касается твоей истории, то поверить в это сложно — ты ведь понимаешь наш язык, так почему же ты думаешь, что твое сознание из другого мира?

— Действительно, откуда ты можешь знать язык? — рыцарь удивленно на меня посмотрел.

— Я не знаю, откуда я его знаю. Мне кажется, что я говорю на своем прежнем языке, — объясняю, разводя руками в стороны.

— Ладно, это можно объяснить памятью твоего тела, — решил Люка.

— Завтрак, любимый! — тут в ванную вошла Маша с подносом, на котором были три тарелки пышных оладий, вазочки с вареньем и медом, и чайник, от которого пахло чем-то, похожим на цикорий.

От чудесного запаха у меня живот свело, и пришлось сглотнуть слюну, чтобы она не закапала изо рта… надо же, человеческая еда в этом богами забытом мире!

— Спасибо, родная, — улыбнулся леннай и ласково поцеловал жену в почти металлическое ухо, пока та расставляла перед нами тарелки и ложки.

— Смотри, крови у них много не лей, а то как прошлый раз, придется платить уборщице за испорченные нервы, — проворчала она, глянув на нас с Дейкстером.

— Не стоит пугаться, крови не будет, — поспешил успокоить нас лекарь, когда жена ушла. — Маша не очень любит людей: она из темных и росла совсем по другим правилам, хотя и была в своем роде бунтаркой…

Люка разлил по чашкам ароматную светло-коричневую жидкость, которая на вкус оказалась как корица, и обильно полил вареньем и медом наши с Дейкстером оладьи.

— Ешьте, сколько хотите, не стесняйтесь. Это со скатерти-самобранки, такие раздали всем участникам Войны Богов, — улыбнулся леннай, подбадривая наш аппетит. — Вы ведь слышали об этой войне?

— Она — вряд ли, а я слышал, — заявил Дейкстр. Странно, но на этот раз, как мне показалось, на его лице отражалось самое искреннее восхищение. — Поход против бога-узурпатора, великая битва нелюдей, которых возглавлял Повелитель Теней, и небесных ангелов, направляемых Богом… Кто не знает о Походе? Двадцать лет, а до сих пор говорят так, будто это было только вчера!

— Я был предводителем светлых леннайев, — кивнул лекарь. — Я знал самого Предателя, серафима, предавшего Клевора — того самого бога, угнетающего нелюдей. Этот серафим, его звали Рэмол, был из другого мира, как и ты, — Люка посмотрел на меня. — У этого серафима был брат-близнец, чудаковатый колдун по имени Истэка Демонтин. Он изучал материи и постоянно говорил о других мирах, пытался пробраться в один из них. Как-то по глупости я спросил у него, почему он так прицепился к этой безумной идее, найти путь в другой мир, и Истэка рассказывал мне вот такую историю. В своих исследованиях он выяснил, что якобы существует некая Земля, на которой правят машины, нет магии и живет лишь одна-единственная раса — люди. У того мира — у Земли — есть два кармана в пространстве: Ад и Рай. Так вот, Истэка думал, что он и его брат Рэмол должны были родиться в Аду, но произошел какой-то межмировой скачок, и они родились здесь, в Скаханне. Благодаря адским душам, они оба стали сильнейшими магами, но каждый в своей стезе. Истэка может управлять материями, а Рэмол — жизнью. Но оба они родились почти триста лет назад, и с тех пор в их судьбах многое поменялось — хотя бы то, что родились они людьми, а сейчас оба серафимы при молодой изгнанной на землю богине… Да что это я? Об этих братьях-серафимах есть несколько огромных баллад. И к чему я все это рассказываю? — опомнившись и заметив наши с Дейкстером непонимающие лица, леннай сменил тему монолога, и обратился ко мне. — Я сам не могу тебе помочь вернуть память: я лекарь, а не маг, и лечу от болезней, а не от потерянности в пространствах. Но я могу посоветовать тебе найти Истэку Демонтина и его брата Рэмола. Я не знаю, где они сейчас, после войны мы все разошлись по своим дорогам, но могу сказать, где они могут быть…

— То есть, нам нужно найти ученого серафима, который может что-то знать о… мире, из которого она пришла? — спросил Дейкстр, пытаясь перестроить мысли на новый лад. Видимо, ему нелегко было принять то, что вся моя болтовня оказалась вполне реальной: по его лицу даже было видно, как тяжело укладывались в черепной коробке эти неожиданные факты.

— Так как нам найти Демонтина? — спрашиваю у леннайя. Для меня его слова были все равно что лекарство. Межреальный скачок, ученый, который знает о Земле, об Аде и Рае, память тела — все это превосходно объясняет мое положение! Я в своем уме, а окружающий меня мир — не бред галлюцинирующего мозга. Все в порядке, просто меня вынесло из моего пространства, в другое… ведь говорят же, что существует множество параллельных вселенных, в одной, например, доисторическая лягушка начала квакать, а в другой — чирикать, и это так повлияло на мироздание, что получились два разных мира, возможно, те же Скаханн и Земля. Допустим, эти две реальности слишком близко сошлись своими гранями и точка дыры совпала с моей головой, сначала через нее мне стали приходить видения из Скаханна, а потом и меня сюда выкинуло…

Может, это и не так, но эта хоть какая-то теория, в которую можно верить, пока все окончательно не выяснится.

Лучшего и не возможно было ожидать от этого визита.

— Итак, о Демонтине… — Люка тем временем ковырял четвертый блин, измазанный вареньем. — Как я уже сказал, я не знаю, где он, но могу рассказать, где он может быть. Они с Рэмом, как правило, скрываются, часто переезжают и живут отшельниками: ведь люди не всегда могут принять их внешность и привычки. Они могут останавливаться в лесах или в отдаленных заброшенных особняках, чаще всего на открытой равнинной местности — серафимам необходимо постоянно летать, иначе они и не передвигаются. Еще их богиня. Она особа… весьма не мягкого характера и не низкого самомнения, хотя понятия не имеет, кто она на самом деле: девушка думает, что обычная колдунья. Сейчас ей около двадцати лет, но серафимы по-прежнему ее стерегут, как две няньки старой закалки. Естественно, периодически она от них сбегает дня на три-четыре, но потом всегда возвращается к «дядюшкам». Так что если вдруг увидите девушку с цветом волос, отливающим фиолетовым, с синими глазами и белой кожей, которая сияет в лунном свете, как алмазная крошка, можете считать, что близки к серафимам: она тут же отведет вас к ним, если попросите.