Криминал на лабутенах - Дарья Калинина

– Палата у тебя какая хорошая!

– Да, кстати, о палате, – наконец оживился отец. – Тебе бы не составило труда заглянуть в страховой стол? Видишь ли, отдельную палату они предоставляют лишь за отдельную плату. Конечно, я мог бы согласиться на четырехместную, но там очень шумно и еще, знаешь, какой-то запах…

– Конечно, о чем речь! – воскликнула Мариша. – Я все оформлю.

– Денег у меня при себе нету, только какая-то мелочь.

– Хорошо ты погулял.

Мариша хотела пошутить, но отец снова нахмурился. И чтобы не портить настроение бедному больному, Мариша сменила тему:

– Слушай, папа, а у тебя есть фотография Алисы?

– Кого?

– Алиски. Твоей младшей дочери… моей сестры.

– Есть, конечно. А на что она тебе?

– Просто… Хочется на нее взглянуть. Я ведь даже не знаю, какая она из себя.

– Почаще бы к нам в Москву приезжала, так знала бы!

Отец говорил это с осуждением. И Марише пришлось оправдываться.

– Но ты же знаешь, как мама реагирует на твое имя. Она бы меня к вам не пустила.

– На мои деньги она всегда реагировала куда лучше! Только и слышал от нее, деньги, деньги, где деньги? Пока ты не выросла и не стала совершеннолетней, ни дня мне не было покоя от твоей матери. Только и думала, как бы побольше из меня вытянуть!

Слышать эти упреки было тем неожиданней, что сама Мариша в корысти свою мать упрекнуть бы не смогла. Напротив, ей казалось, что мама слишком уж щедро одаривает своих близких, делая им подарки иной раз из последних своих средств и возможностей.

– Мы об одной женщине говорим? – попыталась свести все к шутке Мариша.

Но отец не пожелал ее поддержать и резко произнес:

– Об одной!

Разговор у них пошел какой-то странный. И Мариша сказала:

– Покажи мне, пожалуйста, фотографию Алисы.

– Да зачем она тебе?

– Просто покажи, и все.

– У меня при себе их нету.

– Но ты же сказал…

– Все детские фотографии Алисы в альбоме, а альбом… даже не знаю, где он теперь. После переезда я его не видел. Может, потерялся? Или Алиса забрала его себе. Она ведь помогала мне в Москве собирать вещи. Только этой помощи я от нее и дождался.

Голос отца звучал с горечью. Но для Мариши было важно другое.

– В альбоме были только детские фотки Алисы? Но детские мне и не нужны.

Мариша была разочарована. Впрочем, что это она? Не в каменном веке живем, зная фамилию сестры, можно найти ее в «ВКонтакте». И хотя сама Мариша была небольшой любительницей виртуального общения, находила его однобоким и каким-то куцым, но для того, чтобы убедиться, что уборку квартиры отца заказала именно Алиса, а не какая-нибудь мошенница под ее именем, сгодится.

– Папа, а где сейчас Алиса?

– В Москве, разумеется.

Отец подозрительно взглянул на нее.

– И вообще, чего это ты вдруг так заинтересовалась Алисой?

– Так… Все-таки сестра.

– Долго же ты об этом не вспоминала. Когда Алиса была маленькая, то она все время про тебя спрашивала. Требовала, чтобы мы тебя к ней пригласили или ее бы отвезли к тебе.

– У нее ведь твоя фамилия?

– Что? Ах да. Разумеется, у моей дочери должна быть моя фамилия.

Мариша промолчала. Например, у нее была фамилия мамы. Антонина Семеновна настояла на этом, не желая, чтобы ее дочь связывала с отцом даже такая малость.

– А вот твоя мать от моей фамилии отказалась, но деньги мои продолжала регулярно принимать. Вплоть до твоего совершеннолетия. Пыталась и потом на меня воздействовать, но тут уж я ей дал понять, что дальше играть в эти игры не намерен. Да, твое восемнадцатилетие мы праздновали еще и как праздник освобождения. Больше не надо было ежемесячно отрывать от себя кусок, чтобы послать его твоей матери.

Мариша с удивлением взглянула на отца. О чем это он? Неужели это он про те алименты, которые ее мать всегда называла жалкими подачками и уверяла, что отец специально всю свою жизнь устраивался на такие работы, чтобы платить им как можно меньшие суммы?

Мариша не стала откладывать дело в долгий ящик и прямо спросила у папы о размерах посылаемых им алиментов. Оказалось, что сумма была та самая, которую они регулярно получали до совершеннолетия Мариши. Все правильно. Тридцать еще советских рублей, четверть от ста двадцати, что считалось в те годы совсем скромным заработком, больше приличествующим женщине-библиотекарю, чем мужчине с технической специальностью.

– Но ведь у тебя реальный заработок был гораздо выше.

– А ты мои деньги считать вздумала? В мать пошла!

Отец сделался таким раздраженным, что Марише оставалось лишь признать очевидный факт. Ее маме алименты казались нищенскими. А вот отец, наоборот, уверен, что отрывал от себя и своей семьи такие суммы, которые пробивали брешь в их бюджете.

Но прежде чем Мариша успела спросить у отца хоть что-то еще, откуда-то из-под матраса раздался звонок.

– Что это? – удивилась Мариша. – Что это звонит?

Отец кинул на нее сердитый взгляд.

– Ну и звонит! Мой телефон!

– Он же разбился, когда ты упал на улице.

– Сим-карта цела осталась. Я попросил одну женщину, она работает тут медицинской сестрой, она купила мне новый аппарат. Немного денег у меня было, остальное надо будет ей вернуть.

И отец многозначительно взглянул на Маришу. Та правильно поняла его взгляд и вздохнула:

– Я верну.

– Верни, – кивнул головой отец, доставая все-таки из-под матраса новенький телефончик. – Кто это звонит? Номер мне незнакомый.

И мельком взглянув на дочь, произнес:

– Ну ты иди, куда собиралась.

Отец воспринял предложение Мариши отдать деньги за его новый телефон и заплатить за его пребывание в отдельной палате спокойно, словно так и следовало. И о том, что он впоследствии эти траты Марише возместит, речи даже и не шло. Впрочем, как и всегда, когда заходила речь о каких-то тратах, Мариша платила из своего кармана. Но тут же Мариша одернула себя. Что она за стерва такая! Неужели станет жалеть на родного отца несколько тысяч или сколько там стоит новый телефон? И вообще, это же ее папочка. Родная кровь. Родитель. И тот факт, что у этого родителя, целый год живущего практически за счет Мариши, оказывается, все это время по разным тайникам была припрятана тугая кубышка, значения иметь не должен.

Но сколько ни уговаривала себя Мариша, лучше у нее на душе не становилось. Почему-то вспомнились слова мамы: «Этот человек просто использует тебя! Знаю, дела у них в последнее время шли плохо, потому эта особа от него и сбежала. Дочка у них тоже нигде не работает, а у тебя муж-летчик, как сыр в масле катаетесь, вот он и надумал сесть на шею тебе! А ты этому и рада!»

Однако все эти мысли моментально вылетели из головы Мариши, когда она услышала позади себя голос отца. И что-то в этом голосе заставило ее затормозить.

– Я не понимаю, кто это говорит?

Отец все-таки ответил на поступивший ему вызов. И теперь взволнованно допытывался у собеседника:

– Что вам нужно? Кто вы такой?

Собеседник ему что-то ответил, и отец воскликнул еще громче:

– При чем тут моя дочь?

Услышав про дочь, Мариша окончательно передумала уходить. Теперь ее из палаты отца и на буксире было бы не вытащить. Она пятой точкой чувствовала, что происходит нечто чрезвычайно важное. И вместо того, чтобы уйти, она начала, наоборот, вновь приближаться к отцу.

– Немедленно, – произнес ее отец каким-то не своим голосом, – немедленно, вы меня слышите, немедленно отпустите мою дочь! Прямо сейчас! А иначе… Я за последствия не отвечаю.

В ответ из трубки донесся такой язвительный и громкий хохот, что даже Мариша его услышала.

– Ты проиграл! – услышала она все тот же голос. – Проиграл свою последнюю игру, старый хрен! Думаешь, я не знаю, что ты в больнице? Знаю! А спроси меня, откуда я это знаю? Да все очень просто. Я знаю об этом потому, что попал ты туда по моей воле. И теперь, когда твоя дочь у меня, ты в полной моей власти! Ха-ха-ха!

Смех, который донесся на этот раз, показался Марише просто сатанинским. Отец тоже побледнел до такой степени, что Марише стало за него страшно.

– Верни… верни девочку, – прошептал он и неожиданно выронил из рук трубку.

Мариша кинулась ее поднимать, но связь уже оборвалась. Тогда она перевела взгляд на отца и вскрикнула:

– Папа!

Отец был уже не просто бледным, он задыхался, шаря руками вокруг себя, словно еще надеясь найти телефон и восстановить прерванный диалог. Губы его шевелились. И наклонившись к нему, Мариша услышала:

– Алиса… Девочка… Верни ее!

Последние слова были адресованы уже Марише. Отец смотрел именно на нее и молил вернуть ему Алиску.

– Да, да, папа, – выпалила Мариша прежде, чем поняла, что именно она обещает. – Хорошо, я ее верну!

Между тем лицо отца стремительно синело. И Мариша поняла, нельзя терять ни секунды.

– На помощь! – завопила она во всю силу своих легких, кидаясь к дверям и выбегая в коридор. – Караул! Спасите! Человек задыхается! Скорее!