До второго потопа - Дмитрий Дивеевский

Через три дня Добровольский пришел к Виктору для разговора. Сам он в Гродно оставаться не мог. Его здесь знали как сотрудника НКВД и он быстро попался бы в лапы немцам. Федор разыскал двух сотрудников управления, которые также застряли в городе. Они решили уходить в леса и основать партизанский отряд. Виктору же предлагалось остаться в Гродно, потихоньку начинать агентурную работу и снабжать отряд информацией. Правда, никаких документов у Уварова, с которыми он мог бы ходить по городу, не было, если не считать удостоверения сотрудника НКВД. Добровольский обещал вопрос решить. Еще через два дня он явился глубокой ночью, уже одетый для ухода в леса. Федор сообщил, что восстановил связь с одним из своих проверенных агентов под псевдонимом «Термит», работавшем до оккупации инструктором по плаванию в ОСОВИАХИМе. И дал ему задание устроиться на работу в Управу, поближе к отделу выдачи документов. Агент получил постоянные условия связи и с ним можно будет связаться по паролю. Он знает о том, что на него выйдет Виктор и будет ждать его появления. Вопрос о документах будет решен по мере возможности.

Через две недели Виктор рискуя быть арестованным при первой же проверке документов, вышел на встречу по условиям связи к открывшейся Покровской церкви, но «Термит» на месте встречи не появился. Теперь нужно было ждать еще две недели.

Целый месяц Уваров безвылазно сидел у тетки Зины, помогая ей в работе по дому, чем только мог. В доме было голодно. Немцы ввели свои оккупационные марки, и не работавшая тетка Зина осталась без средств. Она таскала на толкучку свои скромные пожитки и меняла их на продукты, день ото дня принося все меньше. Уваров в отчаянии понимал, что помочь ей ничем не может и уже думал о том, чтобы на первой же встрече с Добровольским поставить вопрос об уходе в отряд. Единственное успокоение он находил в чтении Евангелия, которое нашел на полке хозяйки. Чтение это оказывало на него необычное воздействие. В душе словно вырастала неколебимая скала уверенности в правоте веры и того, что эта вера будет подвигать его на борьбу с врагом.

Наконец, Добровольский появился. Его лицо обветрело, он был плохо выбрит и пах дымом костра. Федор рассказал, что отряд начал действовать и сегодня в нем уже дюжина бойцов из числа приблудившихся красноармейцев. Связи с Центром пока нет и видимо, в ближайшее время не будет – идет отступление Красной Армии, за организацию партизанского движения еще не брались. Поэтому он думает о действиях в автономном режиме. Целевые операции пока не проводят, больше подбивают случайно попавшиеся патрули и связные машины, но позже ему потребуется исходная информация для ударов.

Узнав, что связь с «Термитом» не налажена, Федор помрачнел, а потом сказал:

– Пошли со мной. Город не великий. Мы его найдем.

Пробираясь садами и переулками, они достигли небольшой хаты на тихой улочке. Вокруг было безлюдно, и Федор постучал в оконце. В хате будто ждали стука, занавеска сразу же отодвинулась. Виктор увидел довольно молодое мужское лицо, тревожно блестевшее глазами. Федор выступил из тени и призывно помахал рукой.

Стукнула дверная щеколда и появившийся на пороге парень жестом позвал в дом.

Они говорили до первых бликов рассвета. Как оказалось, «Термит», которого в жизни звали Михаил, в Управу устроиться не смог, но поступил в полицию, и это осложнило связь. На момент выхода на постоянную встречу, он находился на дежурстве и не мог отлучиться. Но о задании не забыл и выложил на стол целую пачку паспортов советского образца, которых, как оказалось, в полиции было немало. Эти документы изымали у погибших при бомбежках и обстрелах и держали без особого надзора в шкафу начальника участка. У того даже не было сейфа. Просмотрев пачку, друзья остановились на одном из паспортов, в котором подходил год рождения. А фотография была настолько смутной, что позволяла предъявлять документ на контроль. Ее владелец, некто Бровкин Григорий Николаевич, русский, житель деревни Мосты, был, похоже, мелким служащим, что вполне подходило для разработки легенды. Вскоре Виктор уже выучил наизусть небольшую биографию, по которой работал весовщиком на железнодорожной станции Мосты и на момент начала войны оказался в Гродно, где ему пришлось временно задержаться.

Работа началась. Он достал из тайничка тетрадь Добровольского и выписал первые две фамилии агентов.

За месяц ему удалось установить всего троих из перечисленных в тетрадке десяти источников. Остальных смела война. Кто бежал от немцев, кто погиб, кто исчез при неизвестных обстоятельствах.

Правда, продолжить сотрудничество согласились двое. Один откровенно сказал, что боится за себя и за свою семью, но клятвенно обещал хранить тайну о контакте.

Что ж, вместе с Михаилом его агентурный аппарат составили три агента, один из которых работает в полиции, второй слесарем в гараже комендатуры, а третий – сцепщиком вагонов на железнодорожной станции. Вроде бы, небогато, но при умелом использовании – не так плохо.

Сцепщик Дремов сообщал данные о прохождении военных эшелонов, а это нужные сведения для диверсий на железной дороге. «Термит» знал о подготовке полиции к облавам и обыскам, что помогало избегать случайных арестов. Меньше информации добывал Гриша-дуб, работавший в гараже комендатуры. Свое прозвище этот молодой мужик получил за корявые руки и ноги, немалую силищу и тугодумие. Сначала Федор сомневался, пригодится ли ему этот агент. Но потом стало ясно, что Гриша может получать сведения о подготовке немцев к приезду начальства, о местах поездок коменданта и его свиты, а главное, он имел возможность поставить мину в немецкую автомашину.

В октябре от Добровольского пришла радостная весть – он сумел установить связь с Москвой. Теперь работа подпольщиков управлялась из Центра и они переходили к серьезным делам.

Виктор передавал Федору через тайники сведения о воинских эшелонах, идущих на Восток. Дремов оказался сметливым мужиком и быстро научился распознавать в прикрытой чехлами боевой технике ее типы, запоминал их количество, а порой даже узнавал принадлежность к конкретным дивизиям.

На подзимках пришла пора первой серьезной боевой операции. Лес уже начал терять листву, маскироваться стало труднее, но Федора это не смутило. Он рвался в бой. Его отряд насчитывал около сорока человек, половина из которых была местными жителями, а остальные – окруженцы.

Когда Виктор сообщил ему полученную от «Термита» сведения, что немцы планируют прочесать санский лес, где действовал отряд «За Родину», уже порядком им насоливший, Добровольский решил устроить засаду колонне грузовиков с солдатами еще на подъезде к лесу.

Первый блин оказался удачным. Люди Добровольского взорвали на пути колонны мостик через небольшую речушку и устроили обстрел со стороны леса. Когда немцы покинули грузовики и залегли с другой стороны дороги, они оказались под прицелом пулеметов, поставленных на близлежащих холмах.

Каратели понесли немалые потери, но радость партизан была недолгой. В отместку немецкое командование приказало стереть с лица земли близлежащую деревню Саны вместе с жителями. Деревня была большой, до войны она насчитывала около двухсот крестьян вместе с детишками.

Виктор своевременно узнал от «Термита» время и маршрут отъезда карателей и сообщил Федору. Курьеры в ту пору сбились с ног, доставляя шифровки из города в отряд.

Карателей снова ждала засада, но уже на полпути до деревни Саны. Но на сей раз, немцев было много. В усиление к роте солдат им была придана рота полицаев и в общей сложности они намного превосходили партизанский отряд по численности.

Добровольский собрал всю имевшуюся в отряде взрывчатку и заминировал проселочную дорогу посреди чистого поля. Он рассчитывал взять карателей в кольцо и не выпустить их живыми. Благо, в отряде уже имелось четыре трофейных тяжелых пулемета МГ.

Бойцы подготовили себе окопчики вокруг места засады и замаскировались.

Но бой пошел не по плану. Немцами командовал капитан с фронтовым опытом. После того, как взрывы спереди и сзади заблокировали колонну, капитан, вместо того, чтобы приказать солдатам залечь за машинами, повел их в атаку на обнаружившую себя часть засады. Одновременно с грузовиков по окопам начали бить легкие минометы. Немцы гнали впереди себя полицаев, а сами наступали по правилам огневого боя – перебежками и непрерывной стрельбой из автоматов. Среди партизан появились убитые и раненные. К тому же минометы пристрелялись и все точнее поражали огневые точки партизан. Люди Добровольского не ожидали такого разворота событий, часть из них побежала. Те, кто не имел боевой выучки, бежали во весь рост. Их секли из пулеметов.

Федор понял, что исход боя складывается не в его пользу и отдал команду на отход. Двух самых надежных своих бойцов он оставил с пулеметом сдерживать карателей. Оба погибли, но не дали немцам устроить преследование отряда.