Солнце и Луна - Жанна Когай

чувство ожидания и предвкушение чего то очень хорошего. «Блин, неужели все таки климакс? Да нет, просто что то с нервной системой. Надо к врачу сходить, может седативные пропить, и спать лучше буду» размышляет женщина.

В ресторане многолюдно, это семейное заведение с чистой детской площадкой, недалеко от дома. Выпустив Теону в детское пространство, Анжелика заказала облепиховый чай, нужно придумать и решить чем кормить Теону. «Наверное шашлыки, картофельные шарики — она их любит, может плов заказать? Нет, эта девочка не захочет вечером плов, о! Есть самса и маленькая самса, есть кутабы!»

— Извините, примите заказ, пожалуйста. Две маленькие самсы с мясом и один кутаб с зеленью и сыром. Один молотый шашлык. Чай, пожалуйста, повторите и, если возможно, попросите добавить больше имбиря. Спасибо

— Понял. Сделаем. Сегодня у нас обновленный десертный ассортимент, детские позиции. Их, к сожалению, нет в меню, но вы можете посмотреть в витрине холодильнике у бара

— Хорошо, спасибо

Анжелика бредет по направлению к площадке, судя по звукам, доносящимся оттуда, это больше похоже на детский беспредельный притон. Ее малышка, вспотевшая и раскрасневшаяся пыталась отобрать казенную игрушку у какого то пухлого мальчика, тот был уже на грани потери здравого рассудка, потому что начал заунывно плакать и пустил слюну. Анжелика никогда не была фанатом детей, она искренне умилялась только своими, всерьез считая, что ее дети это образец милоты и благоразумного поведения. Даже сейчас, робея перед толпой безобразной разнузданной молодежи от двух до шести лет, Анжелика отметила как изящна и красива Теона, как сильны и точны ее удары по голове другим детям, даже голос ее малышки, несмотря на вопли и плач, невероятно мил.

— Теона! Теосенька! Идем что то спрошу!

— Что?

— Ты кушать хочешь?

— Нет!

— А тортик?

— Хочу!

— После шашлыка будешь?

— Буду!

— Хорошо, малышка, ищи свои ботинки, пока собирайся, я посмотрю тебе пирожное тортик.

Спускаясь к бару, к холодильной витрине с новыми детскими десертами, Анжелика вновь испытывает приступ паники, снова жар и холод, она уже едва контролирует себя. Мелкая дрожь пробирает все тело, дыхание учащается, не хватает кислорода, кружится голова, Анжелика сцепила руки в замок спереди. Старается опереться на холодильник, боясь потерять сознание. Она чувствует как ее пробил пот, потом резко стало знобить, снова жар. Да что такое! Она по животному ощущает приближение, оборачивается, никого. Звуки отдаляются и слышатся как в вакууме, она слышит свой пульс, накаляется тревога, Анжелика чувствует, как бледнеет. Физически ощущает на себе взгляд, оборачивается на дверь. На нее, замерев, смотрит Давид. Кажется, что они оба перестали дышать. Он медленно, по хищному, направляется к ней, к своей любимой, которую он потерял и обрел, по которой тосковал всю жизнь, не зная ее. За которой гнался в своих галлюцинациях и бреду. За которую он отдаст душу и тело

Их встреча остановила всю планету. Они так пристально смотрят друг на друга, силясь поверить в происходящее и в реальность момента, что люди вокруг начинают обращать внимание на них. Давид тяжело дышит, через его оливковый джемпер, кажется, как бьется сердце, готовое выпрыгнуть.

— Родная, ну вот, я приехал к тебе, я люблю тебя, — Давид остановился перед Анжеликой

— Как сильно бьется твое сердце. — Анжелика все еще не может до конца прийти в себя и поверить в происходящее. Давид целует ее, в этом поцелуе нет ничего от страсти и вожделения, это акт нежности двух душ, которые истосковались друг по другу, поиски в этом мире закончены, они теперь рядом.

– ჩემო მზე და მთვარე (чемо мзе да мтваре) — выдыхает Давид свой поцелуй в губы Анжелики

— Как красив грузинский язык. Что это значит?

— Мое солнце и луна

Анжелика отшатнулась, пристально вглядываясь в душу Давида, на глазах набегают слезы и застилают взор, искажая реальность; путаясь в образе Алуды и чувствуя так близко Давида, Анжелика обнимает крепко крепко, она знает, что не отпустит, он найдет ее и в следующей жизни. Он всегда идет за ней.

— Это ты?

— Да