Банкир на мушке - Николай Якушев

Дынин пожал могучими плечами, теперь, когда свидание с врачами становилось почти реальностью, ему уже не хотелось обследоваться. Он вдруг понял, что абсолютно не чувствует себя больным. Чтобы не разочаровывать участливого доктора, он сказал:

– Зайду, пожалуй! Ваше отделение на прежнем месте осталось? Не уехало никуда?

– Все там же, – серьезно ответил Картавин. – На втором этаже. Скажете, в случае чего, что у нас с вами договоренность, вас пропустят.

– Кстати, Владимир Владимирович! – вспомнил Дынин. – Мне экстренная хирургия нужна! Это куда?

– Так вы по поводу этого… Шапошникова? – почтительно понижая голос, сказал Картавин. – Понимаю! Это вам сюда – по лестнице на третий этаж. Там спросите у сестричек, где Можаев Игорь Анатольевич. Это завотделением, хороший мужик! Если он сейчас не на операции, он все вам расскажет, что и как… А потом непременно заходите!

Дынин с благодарностью пожал ему руку и еще раз пообещал, что зайдет. Потом он отвернулся и неспешно зашагал к лестнице, откуда недавно спустился Картавин. Невропатолог с некоторым изумлением проводил взглядом его необъятных размеров спину, а затем, покачав головой, устремился по своим делам.

Дынин поднялся на третий этаж, по пути с любопытством разглядывая хорошеньких медсестер, которые то и дело сновали по лестнице, и наконец оказался на площадке между двумя отделениями. С обеих сторон располагались высокие двери, почти сплошь состоящие из непрозрачного, покрытого пупырышками стекла. Дынин направился к тем, над которыми вырезанные из пенопласта буквы складывались в слова «Отделение экстренной хирургии».

Дынин осторожно открыл дверь и остановился на пороге, не решаясь проникнуть в это царство чистоты и стерильности. Здесь как-то по-особенному пахло – резко и совершенно по-медицински. Стены сверкали белизной, и пол, выложенный дешевым паркетом, тоже сверкал, точно его натирали перед самым приходом Дынина. В коридоре было на удивление немноголюдно. Дынин рассмотрел лишь две стройные фигурки в белых халатах в отдалении да еще одну чрезвычайно строгую девушку, сидящую за столом и что-то отмечающую в пухлых тетрадках, горкой возвышающихся возле ее острого локотка. На носу у нее сидели очки в тонкой позолоченной оправе.

Дынин с сомнением посмотрел на свои огромные запыленные башмаки и предупредительно кашлянул. На медсестру это не произвело никакого впечатления, она даже не повернула головы. Тогда Дынин решил не стесняться и сам направился к ней, стараясь ступать как можно тише и мягче.

Это ему вполне удалось, потому что, когда его громоздкая фигура внезапно выросла перед очкастенькой, та вздрогнула, будто увидела привидение. Дынин приветливо улыбнулся и мирно сказал:

– Простите, если нарушил какие-то правила, но мне срочно нужно повидать доктора Можаева… Это возможно?

Девушка сердито посмотрела на него, дернула плечиком и сухо объяснила:

– Посмотрите в его кабинете – третья дверь налево, или в ординаторской – вторая дверь налево, он там должен быть.

– От чего, простите, налево? – попытался уточнить Дынин.

Девушка страдальчески сморщила лоб, досадуя на несообразительного посетителя, и вдруг, запнувшись, добавила виновато:

– Ах да! Я забыла, он же сейчас на операции! Вам придется подождать.

– А если у меня не получается подождать? – осведомился Дынин. – Вообще-то меня интересует больной Шапошников, понимаете? Кто-нибудь может меня к нему проводить?

– Вы родственник, что ли? – со вздохом сказала девушка. – Ну, все равно подождите. У Шапошникова кто-то уже есть… А потом, кажется, у нас нет для вас халата, а без халата в отделении нельзя.

– Ну, наверное, этот вопрос можно все-таки решить? – начиная злиться, сказал Дынин. – У меня ведь тоже нет халата, как видите. А я, между прочим, не родственник, а лицо официальное…

– Что тут происходит, Лариса? – вдруг раздался за спиной Дынина холодный женский голос. – Почему здесь посторонние?

Девочка, которую, оказывается, звали Ларисой, густо покраснела и привстала со стула. Дынин круто обернулся и увидел затянутую в безупречно белый халат немолодую сухощавую женщину с пронзительно-строгим взглядом. Опустив руки в карманы халата, она сверлила этим взглядом то медсестру, то Дынина поочередно.

– Я ему как раз говорила, Надежда Николаевна, – упавшим голосом сообщила Лариса, – что без халата нельзя…

Дынин поспешил прийти ей на помощь.

– Кажется, вы тут за начальство? – доброжелательно проговорил он. – Очень кстати. Девушка не виновата, Надежда Николаевна. Я сам вторгся без спроса. Будем знакомы, оперуполномоченный Дынин. Я к вам по делам службы, нужно допросить Шапошникова…

Взгляд Надежды Николаевны не сделался теплее. По-прежнему не вынимая рук из карманов, она осуждающе произнесла:

– Допросить Шапошникова? Вы с ума сошли? Шапошников в очень тяжелом состоянии. Мы вообще к нему никого не пускаем.

– А вот Лариса мне сказала, – улыбнулся Дынин, – что как раз сейчас у него кто-то есть… Я даже догадываюсь кто. Его братец, верно?

Надежда Николаевна сжала тонкие губы:

– Ну так что ж! Брат есть брат. И потом, это лечащий доктор решает. Без его разрешения…

– Так давайте попросим у него разрешения! – предложил Дынин.

– Ну что ж, ждите! – сказала Надежда Николаевна. – Лечащий доктор сейчас тоже у Шапошникова.

– Вот и отлично! – подхватил Дынин. – Почему бы нам тоже туда не пойти?

– Потому что без разрешения доктора я не могу этого сделать! – отрезала Надежда Николаевна. – Вы взрослый человек, государственный служащий, должны понимать!

– Ладно, где я могу подождать? – сдался Дынин. – И второй вопрос: как зовут лечащего врача?

– Врача зовут Виктор Николаевич Леснов, – сообщила Надежда Николаевна. – А подождать вы можете вот здесь на диванчике… В виде исключения, – добавила она. – Только я категорически прошу вас никуда отсюда не отлучаться!

– Я не буду отлучаться, – заверил Дынин.

Он направился туда, куда указала Надежда Николаевна, и уселся на жесткий диван под колючими бледно-зелеными стрелами комнатных пальм, которые скрашивали казенную стерильную обстановку отделения. Отсюда он мог беспрепятственно наблюдать за всем, что происходит в коридоре, никому не мешая и не мозоля глаза.

Правда, он все-таки поймал на себе несколько обиженных взглядов со стороны Ларисы, но не стал придавать им особого значения. Ничего страшного он здесь пока не натворил, а если девочке нравится трепетать перед начальством – это ее проблемы. Дынин мог только гадать, кем является эта грозная Надежда Николаевна, но решил, что вряд ли она занимает пост выше старшей медсестры. Вмешиваться в чужие порядки он не собирался, поэтому попросту расслабился и, развалясь на диване, принялся ждать. В общем, ему здесь нравилось – тихо и чисто. Единственное неудобство – закурить было просто немыслимо, а его рука сама уже несколько раз тянулась в карман за сигаретой. И отвлечься было нечем, ведь он дал слово никуда не отлучаться. Эпизодически мимо проносились фигуры в белых халатах, и, хотя они были по преимуществу женские, оценить их в полной мере Дынину никак не удавалось. Здесь все крутились как белки в колесе – то ли день выдался такой, то ли сказывалась железная хватка Надежды Николаевны.

Ждать Дынину пришлось не слишком долго – минут десять. Наконец в коридоре появился тот врач, который ему был нужен. Дынин догадался об этом, потому что доктор шел в компании младшего Шапошникова и его девятнадцатилетней дочери Жанны, ухоженной и высокомерной соплячки с пухлыми капризными губами. У обоих на плечи были наброшены казенные белые халаты.

Дынин знал семейство Шапошниковых поверхностно, но для него не было тайной, как оно начинало утверждаться в этой жизни, и эти люди ему совершенно не нравились. В свое время он с удовольствием надел бы на их жадные руки железные браслеты, но вот не довелось. Они оказались умнее и живучее многих. Впрочем, к старшему брату это сейчас не относилось. Его судьба была под большим вопросом. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

Зато, похоже, рыжебородый теперь раздулся от важности за двоих. Они с братом были компаньонами, а теперь, в случае печального исхода для старшего, младший получает безраздельную власть над банком. Есть от чего заважничать.

Дынин с большим любопытством наблюдал, как Шапошников разговаривает с врачом – свысока, отрывисто, брезгливо поджимая губы и глядя строго и требовательно. Со стороны вполне можно было подумать, что главный врач делает разнос нерадивому подчиненному.

Доктор, привлекательный молодой человек, аккуратно постриженный, при галстуке, держался с достоинством, не заводился и отвечал банкиру уверенным, но уважительным тоном. На вкус Дынина, даже слишком уважительно. По-видимому, на этого парня магия богатства оказывала значительное действие.