Отдел Химер (СИ) - Бурак Анатолий

Вот уж действительно… Да министр обороны и Служба внешней разведки молиться должны на Магистра и возглавляемое им подразделение! Мало того что за обладание сиюминутными секретами воображаемого противника пришлось платить миллионы, так еще и внукам достанется расхлебывать. Удивительно, что нашлись горлопаны, создавшие Конвент и ратующие за прекращение деятельности Отдела. Ведь, казалось бы, мы вроде как работаем филиграннее и… экологически чище, что ли. Пробив штрек, я попросил Магистра посодействовать по своим каналам включению эхолота. Но он лишь отрицательно покачал головой:

— Политика невмешательства, помните? Мы не делаем работу вместо кого-то. Мы лишь наблюдатели. Ну, и иногда чуть-чуть помогаем.

Анекдот про уборщицу из публичного дома, которая тоже иногда немного помогает, сам собой запросился на язык, но, сами понимаете, я смолчал.

— Завтра, во время плановых исследований, погрузитесь вместе с батискафом или откроете портал прямо на место. А пока отдыхайте.

Следуя совету руководителя, я выбрался на палубу и, поймав музыкальную радиопередачу, открыл портал в один из городов Испании. В своей прошлой жизни ни разу не выбирался за границу, так почему бы не использовать представившуюся возможность?

ГЛАВА 9

Подъезжая к Шереметьево, я с ужасом думала о том, как хреново жилось мне подобным в прошлые века. Забитые гробы, заваленные всяким хламом трюмы. Подчистую съеденная команда. Нет, что ни говорите, а авиация — самое лучшее изобретение человечества. Собственно, все трудности сводились к тому, чтобы, сев на вечерний или ночной рейс, не прилететь днем. Но до Испании по теперешним меркам рукой подать, так что я была совершенно спокойна.

Нанеся на лицо немного тонального крема, дабы не пугать пограничников синюшной бледностью, я ослепительно улыбалась, держа Игоря под руку.

Вернув билеты и дежурно пожелав счастливого пути, служащая потеряла к молодой паре всякий интерес, и мы беспрепятственно прошли к посадочному терминалу.

Рейс оказался испанским, но, поскольку за рубеж я выбиралась впервые, то никаких отличий от родимого Аэрофлота найти не смогла. Не считать же, в самом деле, заграницей Украину, куда практически каждое лето я с родителями ездила отдыхать. В небольшом городке близ Одессы жили мамины родственники, и, проявляя к многочисленной родне гостеприимство зимой, мы вовсю пользовались их радушием летом.

Сели в кресло, и Игорь начал пытать меня по-новой.

— Ма-а-айя, — канючил он. — Ну хоть теперь-то расскажешь?

Я загадочно пожала плечами. Что я могу рассказать, если и сама толком не понимаю, какого черта меня понесло в эдакую тьмутаракань.

Я вяло отмахнулась.

— Отвяжись, Игорек. Сказала же — потом.

Я откинулась в кресле и, накрывшись любезно поданным стюардессой пледом, смежила веки.

Мы шли по ночной улице, и, сама не знаю почему, я исповедовалась Игорю, повествуя о своей непутевой жизни. Психологи называют это эффектом попутчика, когда для снятия стресса мы готовы выговориться совершенно случайному человеку. Первому встречному, с которым свела судьба. Удивительно, но парнишка ни капли не испугался слова «вампир» и только недоверчиво присвистнул, когда я проболталась об умении летать.

Немного задетая, я схватила новоявленного Фому под мышки и в одно мгновение оказалась на ближайшей крыше.

— Здорово! — восторженно выдохнул они, подергав люк, спросил: — А вниз как?

— Шутишь? — Я изобразила недоумение. — Какое вниз? Разве ты не знаешь, что бывает с маленькими мальчиками, которые любят гулять без мамы?

— Сволочь… — изменившись в лице, обиженно протянул мальчишка.

При полном отсутствии страха в его тоне сквозило столько детского разочарования, что я невольно расхохоталась:

— Извини, я пошутила.

Но он отвернулся, кусая губы. Вот тогда я и сделала ему предложение.

— Ты чем по жизни занимаешься, чудо? — насмешливо поинтересовалась я.

— Выгоняюсь из института.

— Как это?

— Ну, раз меня выгоняют, так, значит, я — выгоняюсь.

Я снова заржала, и, глядя на катающуюся по крыше меня, он тоже засмеялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ко мне работать пойдешь?

— Телохранителем, что ли? — не остался в долгу Игорь.

— Ага. Будешь оберегать мой дневной сон. Ну и всякие там мелкие поручения

— Не-е, — стал отнекиваться Игорь, — на побегушках я не смогу.

— Да кто ж говорит о побегушках? Мне нужен секретарь.

И, порывшись в карманах, вытащила — вот блин, чуть опять не сказала: на свет божий! — всю имеющуюся наличность.

— Держи.

Он недоверчиво взял деньги и, зачем-то понюхав их, вытаращился на меня.

— Ты что, дочка Рокфеллера?

— Не. Так, грабанула тут одного.

— А-а. Тогда понятно. — Он облегченно вздохнул. — Я согласен.

Ну люди, а?! К богатенькой доченьке идти работать ему, видите ли, западло. А к обыкновенной воровке — это запросто. Хотя, может, он по-своему и прав.

Следующие две недели я отсыпалась, приводя себя в нормальное психическое расстояние. Игорек каждое «утро» встречал меня чем-нибудь вкусненьким вроде кролика или ягненка и, деликатно обождав, предлагал на выбор несколько «культурных программ».

Всё же насколько более приятной делает жизнь присутствие рядом друга. Впервые за полгода я почувствовала себя женщиной. Обычно мы начинали выход в люди с посещения какого-нибудь ночного ресторана или клуба. Прослушав концертную программу, неторопливо брели на берег Москвы-реки, где ждал заранее оплаченный катер, и до утра катались, болтая обо всём на свете и ни о чем конкретном.

До недавнего прошлого мой кавалер учился на металлообработчика. Впрочем, об институте он рассказывал неохотно, и я не стала выпытывать. Но, самое интересное, что он помнил наизусть великое множество стихотворений. И, как мне кажется, даже писал сам. Но, не желая показаться навязчивой, я ни разу не спросила, так ли это.

Спустя где-то месяц после знакомства мы попали на супермодные «бои без правил». Будучи в общем и целом равнодушной к такому роду забавам, я вяло смотрела, как стокилограммовые мальчики мутузят друг друга, от скуки то и дело переводя взгляд на публику. И в одном из присутствующих вдруг узнала своего бывшего.

Он был всё так же хорош собой и, ослепительно улыбаясь, что-то говорил на ушко своей спутнице.

Сжав кисть Игоря так, что хрустнули кости, я закусила губу. Кровь бросилась в лицо, а сердце застучало по ребрам. На какой-то миг показалось, что глухие удары заглушат громкую музыку.

Не знаю, что случилось бы, не объяви ведущий традиционное предложение, призывающее кого-нибудь из публики помериться силами с победителем. Наверное, я разорвала бы урода прямо в зале. Хотя, вероятно, так и надо было сделать. Всё равно ведь убила пятью месяцами позже. Меньше бы гадостей совершил, подонок.

На мне были джинсы и свитер, и, плохо соображая, что делаю, я встала и начала пробираться к рингу.

— Стой, ты куда? — Игорь вцепился в меня как клещ.

— Не видишь разве? Хочу поучаствовать, — раздраженно бросила я.

— О, вызов приняла леди! — радостно завопил ведущий. — В каком стиле вы сражаетесь, мэм?

Зря он это, вообще-то. Я вломила конферансье в челюсть и, одним прыжком оказавшись возле бугая, повторила удар.

На какой-то миг в зале повисла гробовая тишина, прервавшаяся бурными овациями. Видимо решив, что всё отрепетировано заранее, публика аплодировала, а я, спрыгнув вниз, направилась к выходу.

— Ну ты даешь, Майя! — Игорь едва поспевал следом.

— Извини, — буркнула я. — Просто настроение паршивое.

В тот вечер мы не отправились кататься, я, что-то наврав, отшила моего секретаря. Сама же взлетела на Останкинскую телебашню и, глядя на ночной город, снова разрыдалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Господи, за что?!

— Вставайте, мисс! Мы приземлились. — Стюардесса тормошила меня за плечо.

Я зевнула и с хрустом потянулась. Игорь сидел рядом, изо всех сил изображая ягненка. Не виноват, мол. Это всё она.

— Сколько времени? — первым делом поинтересовалась я.