Безмолвная графиня - Сьюзен Поль

«Да, – написала она на крошечном листочке бумаги. – Я буду рада этому».

Тут она улыбнулась ему своей лучезарной улыбкой, и он понял, что прощен окончательно.

– Я тоже, – искренне сказал он, протягивая ей руку, чтобы помочь встать со скамейки. – Очень, очень рад.

Глава девятая

– Ну, Тони, у Кардемора не будет никаких оснований жаловаться, – проговорил лорд Долтри, лениво вытянувшись рядом с другом в тени дерева. – Пока что светский сезон складывается для леди Лилиан как нельзя лучше. Сомневаюсь, что найдется какая-то другая женщина, которой удалось задеть Сиборна Мэргейта за живое.

Грейдон, тихо засмеявшись, с улыбкой посмотрел в сторону реки.

– Он и вправду повержен. Никогда не думал, что доживу до такого дня. Но разве его можно осуждать? Она необычайно красива.

– Угу, – согласился лорд Долтри, беря с тарелки засахаренный миндаль. Расправившись с ним, он добавил: – Дело не только в этом. У леди Лилиан хорошие манеры. Очень приятная особа во всех отношениях. Если бы не опасность породниться путем женитьбы на ней с леди Изабель Уолфорд, я бы и сам заинтересовался этой девушкой.

Грейдон долго хохотал под испепеляющим взглядом лорда Долтри, потом, остановившись, но все еще широко улыбаясь, проговорил:

– Не значит ли это, что я должен отозвать свое сообщение из «Белой книги»[2] о том, что вы с леди Изабель вступите в брак до конца лета?

– Только после того, как заплатишь мне за проигранное пари, – ответил Долтри.

– Пожалуй, подожду еще немного, – заявил Грейдон. – Такое неравноценное пари. Я один – против половины Лондона. Не могу устоять перед возможностью выиграть, если вы двое соединитесь навеки.

– Все, чего ты добьешься, так это пустых карманов и репутации глупца. Посмотри на нее, – лорд Долтри кивнул в сторону леди Изабель, которая стояла в центре своей все разрастающейся свиты. – За этой нахальной девчонкой устремляются все мужчины города, как свора гончих собак. Меня она просто не замечает. Хуже того, она ненавидит меня. – Он взял бокал с вином и осушил его. Стоящий рядом слуга молча шагнул вперед, чтобы немедленно наполнить бокал снова. – Ты выбрасываешь свои деньги на ветер, Тони.

– Я все еще не теряю надежды, Мэтью, – ласково сказал Грейдон. – Во всяком случае, она ненавидит тебя с завидным постоянством.

– Восхитительно, – пробормотал Долтри. – Будет чем утешиться в старости. Ты бы лучше не спускал глаз со своей подопечной, пока Мэргейт не увлек ее в рощицу.

Сев прямо, Грейдон вытянул шею в ту сторону, куда кивком головы показывал Долтри.

– Леди Лилиан справится сама. Она не ребенок. – Он снова вытянулся на одеяле. – К тому же она вовсе не моя подопечная.

– Ну, значит, твоя головная боль, – исправился лорд Долтри. – Повод для шантажа на весь сезон.

– Возможно, – сказал Грейдон, лениво катая апельсин по тарелке. – Честно говоря, не могу сказать, чтобы я возражал против этого. По крайней мере, этот сезон не такой скучный, как все прежние. – Он улыбнулся. – Будет чем утешиться в старости.

Долтри покачал головой.

– Я начинаю думать, что ты немного не в своем уме, Тони.

– Согласен. Ты не меньше меня был доволен, когда мы знакомили наших дам с городом. Помнишь тот день, когда мы возили их в Тауэр?

– Конечно помню. Как я могу забыть? Леди Изабель заявила, что с удовольствием увидела бы мою голову под ножом гильотины. Не понимаю, как леди Маргарет могла вырастить такую ужасную девчонку.

– Не знаю. – Грейдон взял со своей тарелки крошечный пирожок, осмотрел его и отложил в сторону. – Меня ее поведение забавляет.

– А как ты нашел ее поведение на Бонд-стрит? Клянусь, ты вряд ли посчитал его забавным.

– Да, – согласился Грейдон. – Это совсем не было забавно. Особенно для леди Маргарет. Увидеть Кардемора с его любовницей было и без того неприятно, а леди Изабель еще и остановила их и пригласила поговорить с нами. Совершенно напрасно.

– Кардемор чуть не убил ее на месте.

– Леди Изабель не могла знать, кто эта женщина, – сказал Грейдон. – Не забывай, что барышни воспитывались в провинции и не очень разбираются в городских нравах. Я думаю, что она и не подозревает, что у дядюшки есть любовница.

– Особенно если учесть, что эта особа во время всего разговора держала язык за зубами, предоставив возможность говорить Кардемору. Ты видел, какое выражение лица было у леди Маргарет? Она безусловно была ошеломлена.

Грейдон кивнул.

– Еще бы! Кому приятно встретиться на улице с двойником. Хотя пассия Кардемора – довольно посредственная копия леди Маргарет.

– Мне вообще не показалось, что они так уж похожи. Цвет волос почти одинаковый, ну а все остальное… – Долтри пожал плечами, приканчивая последний кусок холодной лососины на своей тарелке.

– Сходство все-таки слишком очевидно, – пробормотал Грейдон. – Интересно, зачем Кардемору нужна женщина, которая так похожа на его невестку? Леди Лилиан была очень этим расстроена потом.

– Правда? – спросил Долтри с набитым ртом. – В Воксхилле?

– Да. Когда мы пошли прогуляться перед началом фейерверка, она мне сказала, что очень обеспокоена случившимся. Она даже заподозрила любовную связь и спросила меня, а я не знал, что ответить.

– Откуда тебе знать про любовные связи Кардемора? Ты и его самого едва знаешь.

– Не забывай, что я теперь его «очень близкий друг».

Долтри фыркнул.

– Да, действительно. Более близких друзей я не видел. Не могу представить, чтобы леди Лилиан поверила в такую наглую ложь.

– Я сказал ей правду, о которой она уже догадалась. Что мне оставалось делать?

Грейдон со вздохом отодвинул пустую тарелку, откинулся на спину и уставился сквозь ветви дерева на небо.

Что-то странное произошло за последние несколько недель, что-то такое, чего он никак не мог предвидеть. Лилиан Уолфорд вошла в его душу. Она была для него больше, чем бремя или обуза, больше даже, чем просто знакомая. Он говорил себе бессчетное количество раз, что всего-навсего по-братски сочувствовал менее счастливому человеку. Что просто хотел оградить девушку от боли, сделать так, чтобы ее понимали другие, чтобы ее пребывание в Лондоне стало осуществлением ее грез. Но он начинал бояться, что за всем этим стоит большее.

Она, к его удивлению, нравилась ему как женщина. Хуже того, это становилось для него наваждением. Она была слишком красива. Слишком желанна. Он так часто пристально смотрел на ее губы, что знал: это не приведет ни к чему хорошему. Дело не ограничивалось одним созерцанием. Воображение уносило Грейдона слишком далеко. Оно не останавливалось на том, что он представлял себе, как эти губы целуют его. Его преследовали более опасные мысли, пагубно влиявшие на его сны. Он просыпался в поту, убежденный в том, что ему уготована дорога в ад. Было грешно, что объектом таких мыслей оказалась невинная девушка. Если бы только всеведущий Кардемор когда-нибудь узнал о том, о чем думал человек, сопровождавший его сестру, Грейдон не сомневался, что пылал бы в аду гораздо скорее, чем предполагал.