Закатиглазка (СИ) - "Феликс Неизвестный"

— Нате, нюхайте! — Кобольд отклячил пятую точку и начал энергично крутить ей то по часовой, то против часовой стрелки.

Заяц стал с ним рядом, тоже повернулся спиной и, как паралитик, тряс хвостиком — пупочкой.

— А до морды ты можешь достать, ушастый? — спросил у Зайца Кобольд, резко повернулся лицом к нему, взялся большим и указательным пальцем ниже своего пупка и выпустил мощную струю урины, целясь оппоненту между глаз.

Заяц успел пригнуться в последний момент, и бросился бежать, Кобольд погнался за ним, не сбавляя напора, и норовя пометить Зайцу загривок.

Заяц упыхался, остановился, схватился одной лапой за ствол осины, а вторую прижал к бешено колотяшемуся сердцу, тут бы ему и попасть под раздачу, но в самый неподходящий момент у гнома кончился заряд, и он застыл перед противником изо всех сил напрягая мочевыделительную систему, но тщетно.

— Подлец. — еле выдохнул загнанный Заяц, и часто дыша, упал на одно колено — да я тебе морду набью за такое, огребёшь у меня по мордасям, будешь знать.

Кобольд какое-то время стоял в недоумении, потом до него начал доходить смысл сказаного, и по мере осознания, его мохнатые брови строились домиком, пожованое личико, покрывалорсь всё большим количеством мимических морщин, и наконец из глаз брызнули слёзы, Кобольд раскатисто зарыдал, неуклюже повернулся на сто восемьдесят градусов, и побежал на встречу приближающиейся Закатиглазке, решившей вмешаться в конфликт высокопоставленных мужей.

— Милиция! — завывал убегающий Кобольд, его лицо исказила гримаса неподдельного ужаса, как — будто кровожадный ушастый зверюга преследовал его по пятам, хотя Заяц лежал под деревом недвижимый, стараясь успокоить разбущевавшийся пульс. Но страх не давал гному обернуться, штанишки спали ему до самых щиколоток, что замедлило бег до невозможного, но Кобольд, в панике, и не думал подтянуть бриджи, а продолжал перебирать кривыми тонкими ножками, на ту ширину, которую позволяли спавшие портки.

Наконец Принцесса подошла к Кобольду вплотную, он, мигом, головой вперёд, занырнул ей под юбки, обхватил ручками ногу, и по оставшемуся снаружи, оттопыренному голому заду было видно, как всё тельце гнома сотрясается от рыданий.

Немало времени понадобилось Закатиглазке, что бы успокоить перепуганного Кобольда, и уговорить вылезти из под ног, затем она вытерла его заплаканную физиономию, подтянула бриджи и застегнула их на подтяжки.

— Я полагаю вы достаточно набаловались? — спросила Принцесса обращаясь к будущим державникам — И мы можем продолжать путь?

Враждующие стороны согласились на временное перемирие, Кобольд сначала пошёл впереди, как проводник, но, тут, произошёл очередной инцидент — Заяц залез в карман передника, намереваясь путешевствовать с комфортом, на что Кобольд заявил, что он, тоже, желает ехать в кармашке. Поначалу условились, что пассажиры будут ехать в кармане по часу кадждый, но так как ни у кого не было часов, а те что были в медальоне у Принцессы, давно не работали, то отсчитывать время взялся Кобольд, правдо у него выходило, что в проезд Зайца, он досчитывался до трёх тысяч шестисот секунд в пять раз быстрее, чем в ходе собственной поездки. И дабы не было споров по этому поводу, Принцесса, под недовольные выкрики, заявила, что пешком идти будут все.

К полудню они вышли из лесу, оказашись перед горной грядой.

Вдоль кряжа проходил железнодорожный путь. Кобольд пояснил, что изначально железную дорогу хотели провести напрямую, пробив тоннель в скале, но, подумав, решили прокладывать в обход, делая крюк в двести пятьдесят миль, так как это увеличивало бюджет, который можно разворовать.

Мимо путников, визжа и гремя, промчался состав пассажирского поезда, Заяц с грустью разглядывал сидящих возле окон людей, представляя себя на их месте, Кобольд, тоже, не упустил удобного случая, скинул портки, и выставил на обозрение проезжающим свой зад, эту демонстрацию он сопровождал неприличными жестами, и криками, о том, что он здесь главный, и о ничтожности всех находивщихся в вагонах. Кричал он с такой самоотдачей, как — будто пассажиры действительно могли его услышать.

Подъём к перевалу, ведущему в долину, занял всё светлое время суток, и заночивать путникам пришлось на отроге горы, Кобольд чувствовал себя прекрасно, переругивался с горным эхом, выясняя кто начальник, в кармане бриджей у него оказался фунфырик с настойкой боярышника, который он с большим удовольствием употребил, и благодаря высоте напиток ударил ему в голову с тройной силой, после, он справил малую нужду в пропасть, стоя у самого края и покачиваясь, ибо считал, что нет большей в мире красоты, чем ссать с огромной высоты.

Принцесса же с Зайцем страдали от высотной болезни, и если, Закатиглазка держалась, благодаря закалке, то Зайца гипоксия совсем доконала, он валялся, как мешок с требухой, стонал и пускал слюни.

Принцесса руками, благо имела железные пальцы, тренерованые на погрузке угля пригоршнями, вырыла углубление, что бы спрятаться от ветра и ночного холода, и забралась в него, держа на руках Зайца завёрнутого в передник.

Кобольд заснул, завалившись меж двух валунов, и испускал богатырский храп, повторяемый эхом, до самого рассвета.

На второй день начался спуск и Заяц, уже, смог самостоятельно идти, не держась за юбку Принцессы. К полудню они достигли перевала, и замерли, восхищённые открывшимся видом, их взорам предстала долина покрытая голубой дымкой, вся утопающая в зелени, перерезанная линиями рек, берущих начало от многоуровневых водопадов, рёв которых доносился до слуха золотоискателей.

— А где же выжженная земля? — тихо спросил Заяц.

— Так говорили по телевизору, — так же тихо ответил Кобольд — так что это вполне могло быть, просто, получилось наоборот.

Заяц посмотрел на Кобольда непонимающими глазами.

— Ну не был я здесь, — признался Кобольд — зато много слыхал про эти места.

— Выходит, что и про туташнею ведьму, ты, тоже, только, слыхал? — теперь спрашивала Закатиглазка.

— Ясно, что, только, слыхал, — огрызнулся Кобольд — если бы я её видел лично, как бы я выжил?

— Понятно, — констатировала Принцесса, и они продолжили спускаться.

Через два часа, они, наконец, вошли в долину, зелёный, пушистый травяной ковёр как — будто сам понёс их, совершенно лишив усталости ноги, птицы заливались пеньем на тысячи голосов, воздух был наполнен ароматами полевых цветов и разнотравья.

— Персики! — заорал Заяц, тыча пальцем на рощицу из невысоких деревьев, ветви которых стелились по самой земле, и, действительно, были усеяны большущими оранжево — красными плодами.

Кобольд с Зайцем наперегонки побежали в рощу.

Заяц жадно грыз персики, обливаясь соком, несрывая, прямо с веток. Кобольд же, надкусывал фрукты и выбрасывал.

Принцесса набрала себе полный передник персиков, и усевшись в густой траве глотала вместе с косточками. Заяц и Кобольд начали переругиваться, к какому бы персику не потянулся Заяц, Кобольд тут же, его оплёвывал, в итоге Зайцу, таки, удалось сорвать крупный фрукт, и он бросился убегать от Гнома, который побежал за ним следом, божась, что и этот персик он пометит.

— Не убегайте далеко! — позвала их Принцесса, но её призыв эффекта не возъимел, она устало вздохнула, поднялась и быстрым шагом пошла за ними.

Заяц и Кобольд неслись меж деревцев, с диким визгом, Заяц на бегу кусал персик, видевщий это Кобольд, испытывал все муки обворованного собственника, и пытался доплюнуть до персика, но Заяц хитроумно прикрывал фрукт то спиной то, то плечом.

Принцесса, шедшая за ними, наткнулась на гранатовое дерево, красный плод весел прямо перед её глазами.

— Поразительно, — сказала она вслух — не сезон, ведь.

Гранат был, такой, большой, что еле поместился ей в две ладони. Принцесса впилась в него зубами, и вырвала приличный кусок, запачкав платье тёмно-рубиновым сладким соком.

Заяц и Кобольд, продолжая, бороться за остаток персика выскочили на белый песчаный берег, узкой полосой окаймлявший бирюзовое озеро. В его небесно — прозрачной воде стайками плавали золотые рыбки.