Эхо Мертвого озера - Рэйчел Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Буду держать ухо востро. – Она делает паузу. – Серьезно, Гвен, с тобой все нормально?
В ее голосе искреннее беспокойство, и у меня сжимается горло. Кеция была со мной на маяке несколько месяцев назад, когда Джонатан Уотсон пытался убить меня. Она тоже получила психическую травму, когда сидела в наручниках в диспетчерской и наблюдала, как Джонатан заставляет меня участвовать в его извращенных играх. Именно она предупредила, что он собирается ударить током по металлической лестнице, по которой я поднималась. Это спасло мне жизнь, хоть и подвергло Кецию – и ее будущего ребенка – серьезной опасности.
Она готова ради меня на все.
Еще утром я ответила бы, что все замечательно. Ужасно, как быстро все может измениться, и я знаю это, как никто другой. Я уже проходила через это.
– Со мной все будет нормально, – отвечаю подруге.
– Не понимаю, как ты справляешься, Гвен. Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю.
Я не говорю Кеции, что у меня просто нет выбора.
– Сама поймешь, когда возьмешь на руки свое сокровище. Ради него ты пойдешь на все.
– Ты хорошая мать, – произносит Кеция.
Я улыбаюсь:
– А ты хорошая подруга. А теперь погладь малыша в своем животике и передавай привет Изи и Хави. Скажи им, что увидимся через пару недель на вечеринке в честь будущей мамы.
* * *
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я слышу, как на подъездную дорожку сворачивает пикап Сэма. Как только дверь открывается, я сразу прижимаю Коннора к себе и крепко обнимаю.
Секунду сын терпит, а потом начинает извиваться.
– Да ладно тебе, мам, – приглушенно просит он, уткнувшись мне в плечо.
Не слушаю и продолжаю его обнимать, а потом наконец отпускаю:
– Как все прошло?
Он пожимает плечами:
– Нормально.
Типичный ответ ни о чем. Стараюсь не раздражаться, учитывая, через что Коннору сегодня пришлось пройти.
– Как себя чувствуешь? – не отстаю от него.
Сын морщится:
– Обязательно говорить об этом прямо сейчас?
Мне хочется ответить: да, обязательно. Я почти весь день так волновалась за него. Сначала боялась, что с ним что-то случилось, а когда узнала, что он в безопасности, ужаснулась тому, что Коннору пришлось пережить.
Но еще я понимаю: то, что сейчас так важно для меня, не обязательно важно для сына. Смотрю на его большую, не по размеру, футболку с названием школы, в которую ему, должно быть, дали переодеться, потому что его собственная одежда была в крови. На руках остались полосы в тех местах, где он пытался смыть кровь, но не до конца. Его ногти тоже еще в крови.
Сердце разрывается при виде сына и от понимания, чему он стал свидетелем. Хочется прижать его к себе и сделать так, чтобы все стало хорошо, но, боюсь, от этого будет больше вреда, чем пользы.
Сморю на Сэма в поисках совета. Он провел с Коннором последние несколько часов и лучше меня знает его эмоциональное состояние. Сэм прекрасно понимает мой вопрос и слегка кивает, намекая: сына лучше отпустить.
– Ладно, – неохотно сдаюсь я. – Иди приведи себя в порядок.
Коннор явно приободрился.
– Позвонила твоему психотерапевту, – добавляю я. – У вас встреча в понедельник, но он сказал, что может принять тебя раньше, если захочешь. И, конечно, если что-то нужно, я рядом. Мы все рядом.
– Спасибо, мама, – бормочет Коннор, обходит меня и направляется в свою комнату. Я смотрю ему вслед и вижу, как он ссутулился. В груди становится больно.
Как только дверь за сыном закрывается, я поворачиваюсь к Сэму:
– Как он?
Сэм тяжело вздыхает, и я замечаю, как напряжены его плечи. У него тоже выдался нелегкий денек.
– По-моему, неплохо, с учетом всех обстоятельств. Ему нелегко пришлось. Думаю, сейчас он подавлен и слегка замкнулся.
– Он рассказал, что произошло?
– Он не так уж много знает. Сказал, что был у Кевина вчера вечером, когда тот в онлайне поссорился с друзьями, которые устроили ему засаду в компьютерной игре. Сказал, что не придал этому особого значения: такое случилось не в первый раз. И еще сказал, что Кевин ненавидит проигрывать, особенно на людях. Что он, возможно, пытался сохранить лицо.
Сжимаю виски́, вспоминая вчерашний вечер, когда я подумывала позвонить маме Кевина и попросить отправить Коннора домой. Если б я так и сделала, могло что-то измениться? Тогда Коннор не стал бы свидетелем всего этого?
– Значит, все из-за какой-то дурацкой игры? – спрашиваю я с отвращением.
– Похоже на то. – Сэм гораздо спокойнее меня, но в его глазах я замечаю бурю. Сегодняшние события повлияли на него так же сильно, как и на меня. Просто последние несколько часов ему пришлось скрывать смятение и выглядеть сильным ради Коннора.
– Когда приехали копы, Кевин был ранен, – продолжает он. – Они думают, что он сам в себя выстрелил. Он в реанимации вместе с двумя жертвами. Полиция узнает больше, когда… если они выкарабкаются.
Я качаю головой:
– Как жаль… Бедные родители…
Вспоминаю, каково было сидеть в зале сегодня утром, когда мы все смотрели друг на друга, гадая, кто вернется домой с детьми, а кто нет. Никому не пожелала бы такой пытки.
– Они проверили Коннора на следы пороха на руках, – добавляет Сэм.
Я удивлена:
– Почему?
– Думаю, просто перестраховываются. Это как раз тот случай, которые привлекают внимание прессы.
– Да, я понимаю, просто… Коннор ведь абсолютно ни при чем.
Только произнеся это, я замечаю, что в моем голосе прозвучала вопросительная нотка.
– Конечно, ни при чем, – отвечает Сэм без тени сомнения и обнимает меня.
Прижимаюсь к нему. Много лет я не верила, что когда-нибудь снова буду чувствовать себя в безопасности. Что мне станет легко, и я смогу расслабиться, а сильным побудет кто-нибудь другой.
– С ним все будет хорошо, Гвен, – обещает Сэм, касаясь губами моего лба. – Он уже многое пережил. Он справится.
– Знаю, – отвечаю ему. Мне тоже хочется быть уверенной, как Сэм. Все когда-нибудь достигают критической точки, когда все становится просто невыносимо. Мне ли не знать.
Сэм отстраняется и прижимает ладонь к моей щеке:
– Я знаю, ты хочешь помочь ему справиться с этим.
Мне удается выдавить подобие улыбки. Он видит меня насквозь.
– Конечно, хочу.
– Мне кажется, сейчас лучше дать ему время попробовать справиться самому.
– Ему же всего пятнадцать! Он еще почти ребенок, – протестую я.
– Коннор так не считает. И, боюсь, чем больше мы будем давить, тем сильнее он замкнется в себе. И тем меньше шансов, что обратится к нам, когда ему
