На восьми фронтах - Павел Трояновский

- Тут все в порядке. Все идет как надо,- сказал он мне в машине убежденно.

- Почему вы в этом так уверены?

- А вы не понаблюдали за секретарем, когда мы вошли в его кабинет?

- Не догадался.

- Ну вот, а еще журналист! Малыгина же не смутил мой чин, он не заискивал перед старшим начальником. А что это значит с психологической точки зрения? Значит, что перед тобой - человек дела, твердого слова, настоящий большевик! У него, я уверен, и все остальные работники такие. Зачем же мне тратить время на проверку того, что уже сделано и делается?

На заводе, который сваривал противотанковые ежи, нас встретил заместитель директора. Директор, как оказалось, уехал с основным оборудованием на Урал.

- Как дела? - спросил Сорокин.

- За ночь сделали пятнадцать комплектов...

- Покажите.

Замдиректора повел нас в цех, где стояли... три готовых комплекта ежей и работали всего два человека.

Лицо Сорокина налилось кровью. Он гневно спросил:

- Кого же вы обманываете?! Вам дала поручение Родина, а вы объективно способствуете врагу! Да вас за это следует немедленно арестовать и судить судом военного трибунала!

Нерадивый руководитель был на грани обморока, мне даже пришлось поддержать его под руки.

- Про трибунал я не зря упомянул,- сказал уже мягче Сорокин.- Вечером у вас будут товарищи из обкома партии. Если дело не поправите - пеняйте на самого себя!

Поехали дальше. У Кремля немецкие самолеты сбросили несколько бомб. Были разрушены два дома.

- Стоп! - скомандовал Сорокин водителю.- Забери отсюда раненых - и в госпиталь. Скорее, товарищи, скорее...

В легковую машину класть раненых было неудобно. Сорокин тут же опустил спинки передних сидений, и эмка превратилась почти что в санитарную машину.

- Запачкаем все кровью, товарищ бригадный комиссар, - заикнулся было водитель.

- Кровь - это жизнь! Поезжай в первый же госпиталь - и мигом обратно. Пусть пришлют сюда и свой транспорт.

...Между Тулой и Косой Горой, в реденьком лесочке, зенитчики устанавливали свои пушки, готовя их к бою с танками противника. Еще издали мы заметили на шоссе двух командиров.

- Это кто там? - спросил Сорокин.

- Похоже, полковник Леселидзе и лейтенант Волнянский определяют расстояния до намеченных ориентиров...

- Вот это дело,- сказал бригадный комиссар и пошел к артиллеристам. Через четверть часа вернувшись к машине, он сказал подошедшему политруку зенитной батареи М. И. Сизову:

- Соберите-ка на минутку людей...

Зенитчики с любопытством окружили нашу машину.

- Митинговать, товарищи, некогда,- заговорил Сорокин.- Вчера враг прорвал наши позиции у Плавска и Белева. Не сегодня-завтра он может оказаться у стен Тулы. Буду откровенен с вами: сил у нас тут не густо. На вас Военный совет армии, Советская Родина возлагают великие надежды. Зенитный снаряд пробивает броню любого фашистского танка. Это я видел собственными глазами еще в боях у Смоленска. Чувствуете, какое грозное оружие доверено вам? Ни шагу назад! Ни одного вражеского танка не пропустить к Туле - вот ваша святая задача! Все понятно, товарищи?

Раздались возгласы:

- Понятно, товарищ бригадный комиссар!..

- Постараемся!..

- Мы им тут устроим русскую баню!..

У здания обкома партии Сорокин сказал мне:

- Здесь я тебя высаживаю. Мне нужно еще с Жаворонковым кое о чем посоветоваться...

Вылез из машины. Пешком вернулся в штаб. Здесь нашел возможность представиться новому командующему 50-й армией генерал-майору А. Н. Ермакову и начальнику штаба армии полковнику Е. Н. Аргунову. Оба они - опытные военачальники, закаленные фронтовики. Генерал Ермаков показал высокое искусство в оборонительных боях на Центральном и Брянском фронтах. Е. Н. Аргунов имел академическое образование и с успехом исполнял обязанности начальника оперативного отдела двух фронтов. Вышел из вражеского окружения вместе с войсками 50-й армии, заменив в боях погибшего командарма.

Позже у нас, корреспондентов "Красной звезды", установятся довольно хорошие, просто-таки доверительные отношения с А. Н. Ермаковым и Е. Н. Аргуновым. А сейчас же разговор получился официальным. Правда, мне разрешили поприсутствовать вечером при докладе полковника К. Н. Леселидзе. Тот рассказал, как расположены и какие задачи получили артиллерийские подразделения.

- Командование ПВО пожаловалось начальнику Генерального штаба товарищу Шапошникову на наше самоуправство и превышение власти Военным советом армии,сказал ему Ермаков. И добавил: - Маршал, однако, одобрил наше решение насчет использования зениток против танков как единственно правильное в создавшейся ситуации.

Леселидзе радостно улыбнулся.

* * *

30 октября. Я снова в Москве. Еще вчера утром меня вызвали сюда из Тулы, чтобы написать очерк о генерале К. К. Рокоссовском. Этот материал был заказан Советским информационным бюро и предназначался для иностранной прессы.

...Выехали сразу же. Фронтовая дорога жила своей обычной жизнью. Недалеко от Подольска нашу машину остановил военный, одетый уже по-зимнему, в овчинный полушубок.

Шофер спросил его:

- Тебе куда, дорогой?

- Никуда. Ты мне вот папиросу помоги скрутить. Левая рука еще не подчиняется...

Познакомились. Военный назвался старшиной Федором Петряковым и оказался одному из нас земляком - волжанином. Был он высок, крепко сбит и в разговоре, как все волжане, окал. Ранен в руку. Перед войной окончил школу, работал на заводе в Саратове, а потом был послан по партийной мобилизации в деревню. Оттуда-то его и призвали в армию. Артиллерист. Войну встретил в районе Бреста.

- Из госпиталя?

- Будто бы так,- загадочно ответил старшина и подал мне какую-то бумажку. В ней комиссар оборонительного района писал в артиллерийский полк, что раненный в руку старшина Федор Степанович Петряков добровольно ушел из госпиталя на строительство укреплений, где показал себя авторитетным командиром и квалифицированным сапером.

Когда я произнес слово "квалифицированным", Петряков рассмеялся:

- Да какой же я сапер! В деревне немного баловался топором. Правда, в окружении приходилось делать все... Скажут же - квалифицированный сапер!..

Иду, вижу: работают девушки и женщины,- рассказывал далее Петряков.- Но копать-то землю не умеют, на ладонях - кровавые мозоли. Некоторые чуть не плачут. Дай, думаю, помогу женщинам. И помог. Самому тоже было не очень-то легко. Но ведь - мужчина! Выдержал. Рука болела, ясное дело, но скажите, кто в эти дни не чувствует какую-нибудь боль?

Старшина поинтересовался последними новостями с фронта, и я рассказал ему все, что знал сам.

- Обойдется,- как-то очень уж спокойно сказал Петряков.- Думаю, обойдется, выстоим...