Почти как люди - Клиффорд Саймак

Сейчас пешеходов поприбавилось, и еще больше машин сигналило на мостовой.

Я стоял под самой стеной дома, а мимо валил нескончаемый людской поток.

А не послать ли все это к черту? - подумал я. Не лучше ли просто пойти домой, переодеться и через часок заехать за Джой?

Меня одолели сомнения, и я чуть было действительно не послал все к черту, но что-то меня остановило какое-то странное, грызущее душу беспокойство.

На улице показалось такси, прижатое другими машинами к самому тротуару. Движение остановилось на красный свет, и вместе с ним почти напротив меня остановилось и такси. Увидев, что оно свободно, я не дал себе ни секунды на размышление. Я шагнул к обочине, и шофер, заметив меня, распахнул передо мной дверцу.

- Куда поедем, мистер?

Я назвал перекресток - поблизости от «Мак Кендлесс Билдинг».

Вспыхнул зеленый свет светофора, и такси тронулось с места.

- А вы не обратили внимания, мистер, - начал шофер, завязывая разговор, - что весь мир катится в преисподнюю?

10.

«Мак Кендлесс Билдинг» оказался в точности таким, каким он мне представлялся и какими были все старые, бурого цвета здания - пристанища разного рода контор и учреждений.

В коридоре третьего этажа было пусто и тихо; в конце его сквозь окна пробивался вялый свет умирающего дня. Ковер был вытерт, стены в пятнах, а панели, несмотря на все свое былое великолепие, выглядели обшарпанными и жалкими.

Двери контор были из матового стекла, и на них шелушились от времени облезлые золотые буквы названий фирм. Я заметил, что, кроме старинных замков, вделанных в ручки, каждая дверь была снабжена еще одним, отдельным запором.

Я прошелся по коридору, желая убедиться, что тут никого нет. Судя по всему, конторы уже опустели. Наступил вечер пятницы, и вряд ли кто из служащих задержался бы сверх положенного в канун уикэнда. А для уборщиц было еще слишком рано.

Контора «Росс, Мартин, Парк и Гоубел» находилась почти в самом конце коридора. Я подергал дверь, но, как я и полагал, она была заперта. Тогда я достал алмаз и принялся за дело. Работа была не из легких. Когда режешь стекло по всем правилам, его следует положить горизонтально на плоскую поверхность и обрабатывать сверху. Такой метод дает вам возможность - если вы достаточно аккуратны - все время нажимать на стекло с одинаковой силой, и тогда алмаз оставит на нем борозду. А здесь я пытался резать стекло, стоявшее на ребре.

Возился я довольно долго, но в конце концов все-таки умудрился провести на стекле борозды, после чего спрятал алмаз в карман. С минуту я прислушивался, желая окончательно увериться, что в коридоре пусто и никто не поднимается по лестнице. Потом двинул локтем в стекло - очерченный алмазом кусок его раскололся, но не вылетел, удержавшись в дверной раме. Я снова пустил в ход локоть - теперь стекло разбилось вдребезги, и в комнату посыпались осколки. Отверстие величиной с кулак оказалось как раз над замком.

Стараясь не порезаться острыми осколками стекла, торчавшими из рамы, я осторожно просунул в пробоину руку, нащупал круглую головку замка, повернул ее, и замок открылся. Другой рукой я повернул наружную ручку, нажал на дверь, и она поддалась, Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь и, скользнув вдоль стены, остановился и замер, прижавшись к стене спиной.

И вдруг я почувствовал, как волосы у меня на голове становятся дыбом и бешено колотится сердце: в комнате стоял тот же запах - запах лосьона, который исходил от Беннета. Впрочем, скорее это был лишь слабый намек на запах: так пахло бы от человека, который пользовался этим лосьоном утром, а вечером повстречался бы мне на улице - и я бы его сразу узнал. Я снова попытался определить этот залах и снова потерпел неудачу: мне не с чем было его сравнить. Я ни разу в жизни не встречал подобного запаха. Он не был неприятным, вернее - каким-то особенно неприятным, но мне он был совершенно незнаком.

С того места, где я стоял, прижавшись к стене, видны были черные горбатые силуэты каких-то непонятных предметов, но когда мои глаза привыкли к полумраку и я вгляделся повнимательнее, моему взору представилась самая обыкновенная контора. Черные силуэты оказались письменными столами, шкафами для бумаг и прочими предметами меблировки, которые вы найдете в любом учреждении.

Я стоял, напрягшись всем телом, и ждал, но ничего не случилось. Снаружи серели поздние сумерки, но свет их, словно застревая в окнах, не проникал в комнату. И здесь было тихо, настолько тихо, что не выдерживали нервы.

Я окинул взглядом комнату и только сейчас заметил в ней нечто странное. В одной из ее углов была задернутая занавесом ниша - довольно таки необычная для конторы деталь обстановки.

Напрягая зрение, я тщательно осмотрел остальную часть помещения; мои глаза прощупали чуть ли не каждый дюйм, стараясь не пропустить ни единой мелочи, которая бы не вязалась с обстановкой. Но там больше ничего не было, ничего из ряда вон выходящего, кроме ниши за занавесом. И запаха лосьона.

Я осторожно оторвался от стены и шагнул в комнату. Я не знал, чего именно я боялся, но что-то жуткое было в этой комнате.

Я остановился у письменного стола, стоявшего перед нищей, и включил настольную лампу. Я понимал, что это неразумно. Мало того, что я вломился сюда, - теперь я оповещал об этом всех, включив свет. Но я пошел на риск. Я должен был немедленно узнать, что находилось в нише по ту сторону занавеса. При свете я рассмотрел, что занавес был из какой-то темной тяжелой ткани и держался на кольцах, надетых на стальной прут. Пошарив рукой, я нашел сбоку шнур, потянул его, и половинки занавеса плавно разошлись, собравшись в мягкие складки по обе стороны ниши. Передо мной открылся длинный ряд вешалок с аккуратно развешанной на них одеждой.

Я оторопело уставился на весь этот гардероб. Вначале я видел только сплошную массу одежды, но мало-помалу начал различать отдельные вещи. Здесь висели мужские костюмы и пальто; здесь было с полдюжины рубашек, вешалка со множеством галстуков. А над вешалками, на полке, шеренгой выстроились шляпы. Здесь висели также женские костюмы, платья и какие-то весьма легкомысленные одеяния в оборочках, которые, пожалуй, можно было бы назвать халатами. Здесь было мужское и женское белье, носки и чулки. А под одеждой, на длинной, стоявшей на полу подставке, была аккуратно расставлена обувь - опять-таки мужская и женская.

Все это смахивало на какой-то бред. Если, скажем, в помещении конторы нет стенного шкафа, то какой-нибудь зануда чиновник вполне мог бы приспособить такую нишу под вешалку для пальто, плащей, пиджаков и шляп. Но здесь ведь был полный комплект одежды для всех служащих конторы - от босса до последней секретарши.