Без вас невозможно - Леонид Панасенко

— Это надолго? — спросил Лоусон, все еще не осознавая масштабов неприятности. — Полчаса, час? Мне подождать в холле?

— Сэр, я трижды звонил на станцию, уточнял. У них там все погорело. Ремонтные работы продлятся минимум до утра.

— Вы с ума сошли! — возмутился Лоусон. — Как же я попаду домой?

— Не знаю, сэр, — на лице привратника мелькнула тень злорадства. Очевидно всем, кто прислуживает, доставляет истинное удовольствие хотя бы раз в жизни увидеть своего клиента растерянным и просящим, почувствовать, что и он, твой хозяин и повелитель, такое же ничтожество, как и ты. — Жители первых трех ярусов поднимаются по лестницам. Не все, конечно… Те, кто помоложе. А вам…

«Знает, подлец, что я живу на самом верху, — без злости подумал Генри. — Может, даже книжонки мои читает в своей конторке… Что же делать? Этого мне только сегодня и не хватало…»

— Люди едут к родственникам, друзьям, — привычно почтительно доложил привратник. — Кроме того, можно переночевать в отеле.

Родственников у Лоусона в этом огромном городе не было. В отель не хотелось. Друзья? Это, конечно, выход. Но провести ночь у друзей — значит весь вечер играть в пустопорожние разговоры о литературе, делиться несуществующими замыслами, бередить свежую рану. К черту! Его холостяцкая квартира, о которой пять минут назад он думал как о темной и неуютной, вдруг представилась самым желанным и надежным убежищем. По крайней мере, там никого нет, ни с кем не надо разговаривать, а значит, можно быть самим собой.

«Пятнадцять ярусов по десять этажей. Через каждые три яруса — зоны отдыха, так называемые „висячие сады“… Часа за три управлюсь», — подумал Лоусон.

В свои сорок два он сохранял неплохую форму. Этому помогали утренняя гимнастика и ежедневные занятия на тренажере.

Первые десять этажей Генри одолел на одном дыхании. Дышать на лестнице, впрочем, не очень-то и хотелось. Ступени грязные, везде пыль, на площадках горы мусора.

На одиннадцатом этаже Лоусон впервые услышал человеческие голоса и остановился передохнуть.

— Господи, какой ты эгоист! — говорила женщина. — Ты даже кофе утром не можешь сварить.

— Не не могу, а не хочу, — перебил ее раздраженный мужской голос. — Почему вечно я? Все в этом доме должен делать только я. Почему? Кроме того, ты опять задевала куда-то кофемолку.

— Он все делает в доме! — возмущенно фыркнула женщина. Голоса супругов были приглушены — ссорились, видно, в квартире. Входная дверь приоткрыта — вот и слышно…

— Может, ты еще и деньги в дом приносишь? — язвительно спросила женщина — Кофемолка для тебя только повод. Все утро нет тока, ты же знаешь. В банке на кухне растворимый кофе. Тебе лень всыпать две ложки в чашку и плеснуть кипятку?

— А тебе лень вечером, когда приходишь, запереть входную дверь. Слышишь, как сквозняк гуляет. — Невидимый Лоусону мужчина помолчал и добавил: — Нормальной женщине с нормальными запросами моих доходов вполне хватало бы.

«Бедняги, — подумал Лоусон. — Они уже время суток не различают. Что вечер, что утро — все равно. Главное ссора. Бесконечная ссора, которая, по-видимому, стала сутью их жизни».

— Я эту песню слышу уже пятнадцать лет, — сказала женщина. — Придумай что-нибудь поновее. Обычные отговорки неудачника и лентяя.

— Давай разведемся, — живо предложил мужчина. — Я тебе сто раз говорил. Найди себе дурака, который будет тебя обслуживать и выполнять твои прихоти. Хотел бы я посмотреть на этого идиота.

— Ты законченный эгоист…

Разговор явно шел по кругу. Генри хотелось пить, и он прошел в коридор и толкнул вторую дверь, которая действительно оказалась приоткрытой.

— Войти можно?

— …Учусь у тебя, — сказал мужчина. — За годы замужества…

«Они так увлечены выяснением отношений, что грабители могли бы обчистить квартиру на глазах у хозяев», — с улыбкой подумал Лоусон.

Он прошел на кухню, набрал из крана воды, попил. Уже возвращаясь к входной двери, Генри заметил на плите чайник со свистком. Он вернулся, долил чайник и зажег под ним газовую комфорку. Вот смеху-то будет, когда супруги услышат вдруг на кухне трели.

Лоусон вернулся на лестницу. Он глянул на матовые окна-бойницы, затем на часы и подумал, что надо поспешить: часа через два на улице станет темно, и остаток пути придется идти чуть ли не на ощупь.

Преодолев еще с десяток маршей, Генри услышал наверху какую-то возню.

— Она кусается! — прорвался негромкий мужской вскрик. — Что ты там возишься? Быстрее! Или дай ей по голове — чтоб не дергалась.

Лоусон поискал взглядом что-нибудь тяжелое, но ничего подходящего под рукой не оказалось. В следующий миг он вспомнил о покупках, выхватил из сумки бутылку с вином и ринулся на помощь неизвестной женщине.

В углу лестничной площадки двое неопределенного возраста мужчин раздевали черноволосую девушку в пестрой куртке и джинсах. Точнее, один держал, заломив ей руки и прижав голову, а другой, сутулый здоровяк в кожаном пальто, возился с джинсами. Девушка отчаянно лягалась, и насильник то и дело отступал, уклоняясь от ударов.

Услышав за спиной движение, здоровяк резко обернулся, шагнул навстречу Лоусону. Генри понял: еще секунда — и он будет повержен, а то и убит, если у здоровяка есть оружие.

Он взмахнул рукой. Бутылка с чмокающим звуком раскололась на голове бандита, и тот рухнул на пол, чуть не сбив Генри с ног.

Второй насильник тут же отпустил девушку, и она все так же молча и остервенело стала лягать теперь уже его. Руками она норовила добраться до его глаз, и Лоусон мельком подумал: «Во дает, девка! Кто кого, интересно, насиловал…»

Бандит, отмахиваясь от своей разъяренной жертвы, боком отступал к лестнице. Его испуганный взгляд был устремлен на Лоусона, на его руки, и тот только спустя несколько мгновений понял, почему так запаниковал второй насильник. В правой руке Генри все еще сжимал горлышко бутылки, ощерившееся острыми рваными краями. Судя по многочисленным фильмам — страшное оружие.

Не раздумывая, он угрожающе выставил это оружие вперед, готовый в самом деле ткнуть стеклом в рожу бандита. Тот вскрикнул, оттолкнул наседавшую на него девушку и бросился вниз, перепрыгивая через ступени и рискуя сломать себе шею.

Лоусон отбросил ненужное больше горлышко бутылки, достал платок, стал вытирать руки.

— Вы его убили? — спросила девушка, глядя на здоровяка. Его лицо и голова были залиты красным.

— Не думаю, — сказал Генри. — Это вино, мисс. Хорошее красное вино. Впрочем, сейчас проверим.

Он взял руку бандита, сделал вид, будто ищет пульс, хотя абсолютно не разбирался в таких делах.