Суворов. Победитель Европы - Андрей Богданов

Иначе быть и не могло. Опыт Семилетней войны, обобщённый в Уставе пехотного строя 1763 г.[26], в создании которого принимал участие Василий Иванович Суворов, пожалованный чином генерал-аншефа[27], требовал от пехоты быстрого, точного и эффективного огня. Для этого в 1763 г., с немалыми казёнными расходами, для армии была создана нового образца фузея (род мушкета), поступившая в войска, когда Суворов обучал Суздальский полк.

То, что пехота всё равно стреляла недалеко и неточно, было связано со свойствами гладкоствольного оружия, а не нравами командиров русской армии, якобы заставлявших это оружие портить. При этом выбор в пользу быстро заряжаемых и простых гладкоствольных конструкций всюду в Европе делался сознательно: нарезные по диагонали стволы были известны давным-давно[28]. Но массовым это оружие смогло стать, когда был изобретён новый способ воспламенения пороха (взрывом капсюля вместо поджигания искрами от кремня) и соответствующий ему унитарный патрон.

Помилуй Бог, мы русские! Благодарю, спасибо!

Разобьем врага! И победа над ним, и победа над коварством будет! Победа! С Богом!

Непринятие на вооружение винтовок, эксперименты с которыми проводились с XVI в. по всей Европе (включая Турцию), не было связано с привнесённым историками представлением о «примитивности» солдат того времени. Да, Суворов получал в полк рекрутов, набранных из крестьян, которые в большинстве были неграмотными и даже не знали слов молитвы. «Например, немецкий, французский мужик, – писал он несколькими годами позже своему командующему генералу фон Веймарну, – знает церковь, знает веру, молитвы. У русского – едва знает ли то его деревенский поп. Поэтому мужиков учили у нас (в Суздальском полку) молитвам. Так догадывались и познавали они, что во всех делах Бог с ними, устремлялись к честности, познавали грех и наказание».

Задачей полкового командира было не сетовать на худой состав рекрутов, а учить их. Все знали, что в рекруты сдают не сознательных и трудолюбивых крестьян. Рекрутами становились те, кто был меньше всего полезен. Их можно было поставить в строй, запугав жестокостью или воспитав. По первому, «палочному», пути пошёл Фридрих Великий, чьи зазывалы набирали солдат по всей Европе (своих пруссаков и силезцев просто хватали без разбора). В Суздальском полку был избран другой путь: воспитания новых людей путём пробуждения в них нравственного чувства.

Первым его основанием было православие. Офицеры в русской армии служили всякие: немало было иноземцев, которых не неволили менять веру (хотя многие принимали православие). Много донских и украинских казаков, венгров, сербов, молдаван и др. служило в иррегулярных частях. Но рекрутская повинность, на основе которой формировались регулярные войска и в особенности линейная пехота, никогда не распространялась на иные народы, кроме русского.

Все солдаты пехотных полков Российской империи были русскими, с детства крещенными в православие. Рекрутская система, введённая Петром I, предназначалась для того, чтобы превратить новую армию в «наднациональную» силу, способную держать русский народ в военно-полицейской узде. Но выяснилось, что именно национальная армия, воодушевлённая чувствами народного единства, способна побеждать врага на поле боя. Разгром под Нарвой, где иноземные офицеры предали его, и победа над сильнейшей армией Европы под Полтавой убеждали в этом Петра I. Победы над Фридрихом Великим и вымуштрованной его генералами общеевропейской сволочью ещё больше усилили это сознание среди русских офицеров.

Для Суворова, родившегося и воспитанного в православной Москве, чувство единства со своим народом было очень важно. Русским был каждый его солдат, – а Александр Васильевич хорошо помнил слова самого Петра, что все военные – суть солдаты: «Имя “солдат” просто содержит в себе всех людей, которые в войске суть, от высшего генерала даже до последнего мушкетёра, конного и пешего» (Из «Артикула воинского» 1716 г.).

Ощущение: «я – солдат» значит «я – русский», – впоследствии было характерно для всех Суворовских офицеров, независимо от национального происхождения. «Мы русские! Клянемся в том пред всесильным Богом!» – единодушно восклицали генералы Дерфельден и Багратион, один – прибалтийский немец, другой – чистокровный грузин. Это было вовсе не отрицание личных национальных корней, но создание единства русской армии, уверенность, что, как русские солдаты, они обязаны с помощью Бога побеждать там, где больше никто не может победить.

Вступив в командование полком, Суворов не сомневался, что армия, состоящая из русских солдат, будет побеждать именно как армия национальная. Её сплочение начиналось с единого языка и веры. Воспитание нового солдата, по «Полковому учреждению», венчалось изучением общих молитв: когда «рекрут свое экзерцирование (воинское обучение. – Авт.) окончит и войдет в ротной строй со старыми рядовыми, в капральстве своём обучаем он бывает учрежденным при полку молитвам».

«Учреждённые при полку молитвы суть: 1-е – “Господи Иисусе Христе Боже Спаситель мой”; 2-е – “Символ веры”, “верую во единаго Бога Отца”; 3-е – “Отче наш”; 4-е – “Богородице Дево радуйся”. Оные, – повелевал Суворов, – всем нижним чинам твёрдо знать и ежедневно поутру и ввечеру по оным Господу Богу молиться, читая из каждой вслух и наизусть».

Приобщение к церкви требовало её обязательного посещения по воскресеньям и церковным праздникам. Это важное событие военной жизни Суворов именует «церковным парадом», приравнивая его к караулам у самых высоких особ и полковому параду, хотя бы храм посещали одним капральством (30 рядовых) или даже меньшей командой.

Уже для такого торжественного посещения храма солдат, по убеждению Суворова, должен быть выучен. А это была целая наука, которую он создал и преподал вначале для одного Суздальского полка.

«Кто боится Бога, неприятеля не боится», – не раз говорил Суворов. Но бесстрашия для воспитания хорошего солдата было мало. «Четвёртого гренадёрского полка люди бодры, мужественны, да не храбры, что тому причиной?» – риторически спрашивал он в 1771 г. в письме генералу Вейсману. И сам отвечал: «Они на себя ненадёжны, полковник сам ленится учить, а только верит другим». А в Суздальском полку, вспоминал он в том же письме, «каждый шёл через мои руки, и сказано ему было, что более ему знать ничего не оставалось, только чтоб выученное не забывал. Так был он на себя и надёжен – основание храбрости!»

Понеже праздность – корень всему злу, особливо военному человеку, напротив того, постоянное трудолюбие ведёт каждого к знанию его должности в её совершенстве, – ничто же так не приводит в исправность солдата, как его искусство в экзерциции, в чём ему для побеждения неприятеля необходимая нужда.

Задачей обучения, в терминах Александра Васильевича – экзерциции, было воспитание уверенности солдата в себе и его гордости тем, что он «в тонкость» проник в воинскую науку. Эта особенность выделяет «Полковое учреждение» среди воинских инструкций того времени и делает воспитательный метод Суворова современным по сей день.

Все указания Александра Васильевича в «Полковом учреждении» совершенно прозрачны и характеризуют предмет исчерпывающе. Даже современный нам человек, взяв в руки этот текст, сможет привести себя в соответствующий суворовскому солдату вид и, после некоторой тренировки, выполнить все предписанные полковником действия.

Суворов вместил в инструкцию всё, что требовала от солдата армия, от заботы о внешнем виде и изучения строевой подготовки до победной молитвы. Кроме того, он расписал обязанности должностных лиц полка, начиная с обер-офицеров. Их первой задачей было военную науку «весьма знать и уметь показать, дабы, убегая праздности, подчинённых своих в надлежащее время и часы, чтобы её не забывали, в ней свидетельствовать и без изнурения подробно обучать могли, так, чтобы оное упражнение вообще всем забавою служило» (выделено мной. – Авт.).

Обер-офицеры – это старшие офицеры, командиры рот в чине капитана и их заместители: поручики, подпоручики и прапорщики. Они должны были сами принимать новобранцев и прежде, чем поставить их в строй, «в тонкость» обучить всему, что должен уметь в строю рядовой и более того, мелд-ефрейтор (солдат, исполнявший обязанности старшего по команде, в знак этого носящий ружьё без штыка). Суворов допускал, что учения с рекрутами может проводить унтер-офицер (сержант, капрал) и даже ефрейтор (старший солдат). Но ответственность за качество обучения целиком возлагал на ротного капитана, подчёркивая, что этой важной работы нельзя стыдиться, и недурно бы выполнять её самому командиру полка.

В самом деле: хотя мушкетёрский полк представлял собой крупное хозяйство с изрядным имуществом и большим штатом (1890 человек), «под ружьём» в нём было всего 1540 бойцов, служивших целых 25 лет. Даже с учётом значительной смертности от болезней (против которых должен был бороться полковой лазарет во главе с лекарем – обер-офицером), восполнение потерь в мирное время не было таким большим, чтобы с новобранцами не могли заниматься капитаны, а то и сам полковник до распределения рекрут по 12 ротам.