Дочки-матери - Алина Знаменская

— Всех придушу! Волки тряпочные! — вопил Рожнов, натягивая ботинки.

— Серега, я с тобой! — успокоил Тыква, и через несколько секунд Наташа и Татьяна услышали, как хлопнула входная дверь и пьяные голоса Рожнова и Тыквы стали эхом отдаваться в подъезде их старого блочного дома.

Глава 7

В беседке было весело. То ли от выпитого шампанского, то ли еще от чего. Хотелось беспричинно, смеяться и вообще — громко делиться эмоциями. Лера с Аней охотно смеялись над Денискиными шуточками, обычно плоскими и несмешными. Но сегодня даже ботаник Леша казался милым и обаятельным. На их смех подошли Маринка с Катей, которые возвращались домой с дискотеки. Подсели к компании и тоже мгновенно заразились именинным Леркиным настроением. Беседка ходила ходуном — мальчишки изощрялись в остроумии, девчонки охотно отзывались на каждый анекдот. Они не сразу отреагировали, когда к беседке тихо подрулила черная иномарка и остановилась в двух шагах — на тротуаре.

— Девчонки, поехали кататься.

Чужой голос врезался в уютную атмосферу теплой компании. Та, не обрывая смех, дружно обернулась. Из машины торчала бритая голова.

— Спасибо, дядя, нам и тут неплохо.

Катя с Маринкой по инерции заржали. Мальчишки не поддержали их.

Бритый неторопливо вылез из машины. Одновременно открылись остальные три дверцы. И появились еще двое. Один — с бакенбардами и серьгой в ухе — расплылся в масленой улыбке и сразу направился в беседку. Другой, в кожаном черном пиджаке и кожаных штанах, неторопливо закурил, будто хотел показать, что он лично никуда не торопится. И решил тут подзадержаться.

У Лерки внутри неприятно похолодело.

— Ну ладно, нам пора. И так мы тут с вами заболтались, — пытаясь выглядеть беспечной, затрещала Маринка и двинулась к выходу, увлекая за собой Катю.

Чтобы оказаться на тротуаре, девчонкам нужно было пройти мимо машины. Они уже было юркнули в щель между кустами и иномаркой, но ладонь бритого поймала Катину руку и сжала не больно, но крепко, всерьез. Девчонка взвизгнула, выдав криком весь с трудом скрываемый ужас. Ее визгу вторила Маринка, которая тут же отцепилась от подруги, рванула и, не разбирая дороги, почесала в сторону жилья. Улыбки растаяли на лицах Леркиных гостей. Всем стало неуютно.

— Пусти руку, больно же! — плаксивым голосом запричитала Катя.

Бритоголовый с недоброй усмешкой втолкнул ее назад, в беседку. Она отлетела к мальчишкам и вцепилась в Лешину руку.

— Пацаны, пива хотите? — улыбаясь, предложил тот, что с серьгой.

Мальчишки помотали головами. Бритоголовый загородил собой вход.

— А что, совсем-совсем не пьем? — сочувственно сощурился Серьга и заглянул Лешке в очки. — Мама не велела?

Кожаный докурил сигарету, выкинул и тоже приблизился.

— Так чё, едем кататься? — уточнил он, заглядывая в перепуганное Катино лицо.

Она почти плакала. До слез оставалось чуть-чуть. Потом Лера почувствовала взгляд Бритоголового на себе. На ногах. Юбку из-под ветровки было почти не видно. И без того длинные ноги удлиняли каблуки. И теперь Лерка ощущала свои ноги как что-то лишнее, стыдное, чужое. Она стала потихоньку натягивать на них юбку.

— Мы уже домой собирались, — сказал миролюбиво кто-то из мальчиков. — Нас родители ждут.

— А мы тебя, пацан, не держим, — столь же миролюбиво откликнулся кожаный.

— Вы, мужики, свободны. Без проблем. — И Бритоголовый демонстративно подвинулся, освободив дорогу ребятам. В беседке повисло молчание. — А мы тут с вашими девочками поболтаем.

Мальчишки переглянулись и не двинулись с места. Катя заплакала. В иномарке в передней дверце стало опускаться стекло, и Лерка поняла, что там есть кто-то еще. Аня сильно сжала ее пальцы и одновременно с этим заговорила громко и решительно:

— За мной сейчас отец придет. Вон он в окно смотрит, — врала она.

— Ой, ой, ой, как страшно! — закривлялся Серьга и хлебнул пива из горлышка. — Папочка нас та-та!

Парни снисходительно ухмыльнулись. И тут Лерка увидела отца. Он стоял у подъезда вместе с дядей Костей, которого все почему-то звали Тыквой. Оба они озирались. Рой мыслей вскипел у Лерки в голове. Она, не дав им осесть, заорала:

— Папа! Папа! Дядя Костя! Мы здесь!

Все обернулись на ее голос — и пацаны и парни. Отец, матерясь, уже летел в сторону беседки. Вдруг Аня, воспользовавшись суматохой, отделилась от Лерки и скользнула в щель, образовавшуюся между Бритоголовым и Кожаным. Но Кожаный ловко прыгнул за ней и, поймав за руку, дернул и толкнул вперед, в машину. Никто ничего не успел понять — Рожнов с Тыквой влетели в беседку, оттолкнув Бритоголового. Машина отъезжала.

— Лера! Дочка!

— Анька! — истошным голосом заорала Лера и выскочила из беседки.

Ей никто не препятствовал. Иномарка уже была в конце тротуара.

— Аньку увозят! — вопила Лерка.

Пацаны вылетели из беседки и помчались вслед за машиной.

— Лера! — крикнул Рожнов, но тут же был сбит ударом пудового кулака.

— Зачем так грубо, отец? — поинтересовался Бритоголовый, склонясь над ним.

— Мы тут стоим никого не трогаем. А ты — толкаться.

— Да вы чё борзеете, пацаны? — встрял Тыква. — Мы дочку искали. Зачем сразу драться-то?

Сказал и сразу получил от того, что с серьгой. Рожнов в таких ситуациях зверел. Если бы сейчас перед ним стояло десять бритоголовых, он все равно бросался бы на каждого с неописуемой яростью и упорством. От боли он зверел еще больше. Поэтому били их с Тыквой долго и упорно. А когда Серьга оставил Тыкву, не подающего признаков жизни, то присоединился к Бритоголовому. Они били Рожнова, ногами до тех пор, пока он не перестал вскакивать. Но даже согнувшись, с разбитым ртом, он остервенело ругался, сплевывая кровь:

— Падлы, волки тряпочные!

Было уже полпервого ночи, когда именинница вернулась домой. Наташа извелась от волнения, но выходить из дома, отправляться на поиски боялась. От любого резкого движения начинала кружиться голова и мебель плясала перед глазами. По Леркиному взъерошенному виду Наташа поняла: что-то стряслось.

— Аньку увезли! — выдохнула Лерка и разревелась.

Наташа усадила дочь на кровать. По кусочкам ей удалось вытянуть из Лерки всю картину случившегося, и когда наконец Лерка разговорилась, то поведала матери и то, как они всей толпой гнались за машиной, и как, опять же толпой, помчались к Аниной бабушке и подняли на уши весь подъезд. Как звонили в милицию и там не хотели их слушать, но потом что-то все же записали с их слов.

Наташа поднялась и начала лихорадочно одеваться.

— Лера, сколько раз я тебе говорила… — Но увидев заплаканное лицо дочери, только махнула рукой.

Нужно что-то делать. Искать Аню. У девочки нет матери, а отец с дочерью не живет. Аню воспитывает бабушка, которая сейчас, конечно же, до смерти перепугана.

— А где отец? — Наташа случайно наткнулась на недостающее звено нарисованной дочерью картины. Рожнов пошел разбираться!

— Он там… в беседке оставался с Бритоголовым и с тем, что с серьгой, — пролепетала Лерка, поймав глазами то выражение, что выступило на лице матери. — И дядя Костя с ним…

— О Боже!

Наташа подхватила плащ, но резкий телефонный звонок вернул ее в комнату. Звонили родители Леши. Потом начался каскад звонков, все спрашивали об Ане, и Лера с Наташей надолго застряли у телефона.

Потом наконец удалось выйти из квартиры. Наташа спускалась, держась одной рукой за перила, другой — за дочь. На нижних этажах, как обычно, не было света — здесь кто-то упорно выкручивал лампочки. Едва ступив на площадку второго этажа, Наташа ткнулась ногой во что-то мягкое. Это мягкое от ее толчка издало стонущий звук. Наташа отпрянула, стукнулась о Лерку, обе они попытались обойти то, что лежало у их ног. Это не удавалось.

— Сбегай за спичками, — бросила Наташа, отступая на безопасное расстояние. Сердце уже билось в груди мелко-мелко. Начало противно подташнивать.

Лерка молча вложила матери в руку коробок. В другой раз Наташа устроила бы дочери разборки — зачем у той в кармане спички, но сейчас было не до того. Она нетерпеливо чиркнула спичкой, и в неровном дерганом осколке света сразу же угадала знакомый ботинок. На лестничной площадке бесформенной массой лежал Рожнов.

— Папка! — взвизгнула Лерка и кинулась к нему.

— Тихо! — резко остановила Наташа.

Сердце перестало мелко стучать и, раз громко ухнув, замерло. Наташа просто забыла о нем. Она забыла и о назойливом головокружении и тошноте. Все ее существо словно сконцентрировалось внутри в одну пульсирующую точку. Она наклонилась и нащупала руку Рожнова. Рука была теплой.

— Лера, посвети на лицо.

В возникшем зыбком освещении Наташа нашла голову мужа и, повернув ее, содрогнулась. Вместо лица была одутловатая красная маска, на губах густо запеклась кровь. Лерка опустилась на корточки, издавая равномерный тонкий визг.