Банши - Анастасия Медведева(Стейша)

Я ещё раз чихнула, с какой-то дикой тоской подумав о завтрашней температуре, соплях и всех радостях простуды, как дверь в мою комнату раскрылась, и внутрь вошёл Шон.

— Что, будешь сетовать о заразном воздухе в доме? Или сразу выселишь меня на улицу — чтоб глаза не мозолила? — проворчала я, прячась под простынёй и даже не успевая отреагировать на то, что дверь в общем-то была заперта…

— Ни черта не понимаю, что ты говоришь, — выругался парень.

Он подошёл к моей кровати, замер надо мной на пару секунд, затем резко наклонился, поднял на руки вместе с простынёй, в которую было завёрнуто моё тело, и вынес из комнаты.

— Что? Куда?! — пискнула я, испугавшись, что меня и впрямь понесли на улицу.

— Лучше закрой рот, иначе так и оставлю тебя в самой холодной комнате дома, — «по-хорошему» предупредил Шон, неся меня по коридору куда-то в другой конец крыла.

Так меня ещё и поселили в самой холодной комнате? Ну, спасибо! Киан просто душка — так обо мне заботится! Я аж прослезилась от его заботы! Да на его фоне хамство его младшего братика — милые недостатки! Этот меня из России нечестным путём не вывозил, по дороге не крал, жизнь не портил… ну, в общем и целом…

Так! А куда это меня несут?!.

— В моей комнате есть камин, — процедил Шон, внося меня внутрь очень странного помещения…

Я даже не сразу сообразила, что это и есть его комната, и что меня, собственно, в неё и несли… без моего на то согласия…

Стены здесь были чёрные, мебель из дорогого дерева или кожи… всё натуральное… огонь в камине — натуральный… занавески на окнах — льняные, плотные, практически не пропускающие свет… никакой техники, кроме какой-то музыкальной установки с мощными колонками…

А у парня реально — депрессия!

Зачем он меня сюда принёс? У камина посидеть — погреться?

А Шон тем временем довольно грубо уложил меня на огромную кровать, отошёл на пару шагов, взял с тумбы открытую бутылку пива и опустошил её почти на половину, не отрывая от меня недовольных глаз.

И до меня, наконец, дошло…

Это он так вину свою «искупает»! Чтобы не напрягать себя муками совести за то, что я простыла, (хотя какое там?.. Шон?! И муки совести?!..), мне позволили провести эту ночь в царских хоромах! Не удивлюсь, если мне…

— Пей, — вручили мне стакан с какой-то горячей терпкой по запаху жидкостью.

Да он просто мысли мои читает!

— Думаешь, таким образом карму подправишь? — невзначай спросила я, даже не думая удобно располагаться на его шикарной кровати.

Да и сложно это было сделать — он умудрился так замотать меня в простынь, что практически лишил свободы передвижения.

Шон словно понял, о чём я говорю, и недобро прищурился, глядя на моё лицо. То, что мы разговаривали на разных языках — теперь было очевидно. И по какой-то причине его «ирландский» я понимала замечательно! Хотя никогда не баловала себя изучением иных иностранных языков, кроме английского…

— А как твоя ненаглядная девушка отнесётся к тому, что я здесь ночую? — даже не надеясь, что меня поймут, но продолжая изливать на него свой яд, так же невзначай спросила я.

Однако, что-то в моих интонациях навело Шона на верную мысль о моём подколе. Он подошёл к кровати, нагнулся надо мной и с предостережением прошептал:

— Даже не надейся, крошка. Ты здесь только на одну ночь.

В ответ на эти слова я готова была зашипеть, как кошка, — но сдержалась.

Отхлебнула дивной жидкости из стакана, оказавшейся каким-то донельзя любопытным отваром из неизвестных мне трав, имбиря, мяты, мёда и лимона, и, отставив кружку в сторонку, подтянулась на локтях, приближаясь своим телом к нему, и выдохнула в губы:

— Мудак.

Прозвучало почти нежно. Шон нахмурился, пытаясь понять смысл фразы, а я безмолвно ликовала — теперь я могла крыть его с головой, абсолютно не переживая из-за перспективы быть понятой! О, как это тешило моё самолюбие!

— Сейчас ты, должно быть, думаешь, что я тебе сказала? — продолжила я томно, — Ломаешь голову, что за слова можно произнести с такой интонацией? — я немного отклонила лицо, касаясь тёплым дыханием края его губ, — Так вот иди ты к чёрту вместе со своей не сгорающей подружкой, — почти ласково закончила я.

Хотела сказать больше, но понимала — глаза и интонация выдадут меня со всеми потрохами. А Шон словно почувствовал, что я на пределе (том самом пределе желания послать куда дальше, чем в просторы адова пламени): он отстранился от меня, продолжая вглядываться в моё лицо своими глазами с расширившимися (и совсем не от злости) зрачками, а затем и вовсе выпрямился над кроватью.

Ничего не говоря, взял с тумбы свою недопитую бутылку, подошёл к стене, вырубил свет и закрыл за собой дверь — с другой стороны.

Козёл.

Прошло несколько минут, прежде чем я, наконец, почувствовала, что мое тело расслабляется. Думать о том, когда оно успело так зажаться? — уж не от его ли близости? — совсем не хотелось. Но факт оставался фактом: каким-то образом этот невоспитанный ирландец умудрялся заводить меня одним своим присутствием. И заводить во всех смыслах — то есть злить, бесить, раздражать, вызывать желание и все связанные с этим недалёкие мысли…

Когда я, наконец, смогла задремать, а было это уже совсем поздней ночью, дверь в комнату открылась и внутрь вошёл не совсем трезвый Шон. Он некоторое время стоял надо мной, словно вспоминая, как “это тело” оказалось в его постели, затем медленно разделся, обошёл кровать и лёг с другой стороны. Должно быть, наличие алкоголя в крови повлияло на него, заставляя забыть о наличие других спальных мест в доме, — никак иначе его приход сюда я объяснить не могла. С чего бы ему ложиться со мной? Да я была уверена, что он постирает постельное бельё с каким-нибудь дезинфицирующим средством, сразу же, как только пропоют первые петухи — вернувшись в спальню в самую раннюю рань и заставив меня встать и переться обратно к себе в комнату…

Однако, парень забрался под одеяло и быстро отключился, вынуждая меня напряжённо замереть, вслушиваясь в его равномерное дыхание.

И впрямь — спит. Лежать на невероятно удобной кровати сразу стало неловко.

Какого рожна?! Я итак с трудом смогла заставить свой мозг успокоиться — после всего, что сегодня произошло! Но как я смогу заснуть теперь, когда он рядом?! Я перевернулась на спину и… отключилась в следующую же минуту — должно быть, для моего истощённого всеми переживаниями организма, это был уже перебор.

Проснулась я с чётким ощущением, что мне нужно на улицу. Прямо сейчас. Мне просто необходимо направить хозяина туда, где плачет, обливаясь кровавыми слезами, чье-то тоскующее сердце… Я даже сделала попытку приподняться, как ощутила на своей груди тяжёлую горячую руку. И нет, эта рука и не думала ласкать мою грудь — она просто тупо пригвоздила меня обратно к кровати, а сонное и хриплое: «Нет», окончательно убило надежду выбраться из плена. И, кажется, моя вторая сущность каким-то образом… впечатлилась действием Шона. По крайней мере, она послушалась его и заснула вместе со мной — до поры до времени…