Аномалии (ЛП) - Тёрнер Сэди

― Ты думаешь, я настолько тебе доверяю, чтобы ехать на этом? ― спрашиваю. Я с ним флиртую? Откуда это взялось?

― Если ты не можешь доверять мне, то кому тогда можешь? ― Кай протягивает снова мне шлем. Я сомневаюсь.

― Чего ты боишься?

― Что я умру, ― говорю я до того, как осознаю, насколько глупо это звучит. Моя судьба будет решена через несколько часов — и смерть один из вариантов моей участи. Я закатываю глаза, когда понимаю иронию своих слов. — Конечно, почему бы нет.

Я беру шлем и надеваю его.

Я смотрю, как он легко взбирается на гладкую машину. Сажусь позади него, аккуратно обнимая.

― Тебе нужно держаться покрепче, Жердь, ― говорит он, запуская двигатель.

Я почти что вылетаю из сиденья из-за резко набранной скорости, поэтому крепче обнимаю его за талию, пока мы летим над солончаками. У меня захватывает дух. Кай едет более сотни миль в час — и это очень сильно похоже на полет. Все проблемы, все беспокойства и все мысли вылетают из моей головы, как только я чувствую ветер в волосах и азарт скорости. Наконец, после двадцатиминутной поездки он останавливается. Мы непонятно где, и, скорее всего, грубо нарушаем всевозможные лагерные правила — но мне все равно. Кай слезает с мотоцикла, но вместо того, чтобы помочь мне, он садится позади меня.

― Что ты делаешь?

― Твоя очередь.

― Ни за что, ― протестую, пытаясь слезть, но Кай крепко меня держит. ― — Поживи немного, Кива. То, что ты попробуешь сделать, — не причинит тебя вреда.

― Это как раз то, чего я боюсь! ― говорю я, но потом расслабляюсь и позволяю Каю научить меня. ― Все, что тебе нужно знать, — это сцепление и тормоз.

Кай кладет мою руку на левый рычаг. Его рука накрывает мою.

― Это переключатель передач, а это сцепление. Левая сторона для переключения.

― Дай угадаю, ― говорю я. ― Правая сторона для торможения.

― Вы блестящий ученик, мисс Кива Ти.

― Спасибо, инструктор Кай Лорен. Что еще мне нужно знать?

― Этого будет достаточно. Отпусти сцепление и жми на газ. А! Еще не забудь дышать.

― Дышать. Хорошо. Будет сделано. — Я делаю глубокий вдох и только потом медленно отпускаю сцепление. ― Мы движемся!

― Движемся! ― Кай изумлен. ― Теперь ты знаешь, как водить моторглайд. Хочешь быстрее?

― Хорошо. ― Я отпускаю сцепление, наслаждаясь ощущением себя в моменте. Большую часть времени я чувствую себя наблюдателем. Я наблюдаю за всеми и всем — не принадлежа полностью ни к чему из этого. Точнее, ни к чему, кроме океана. Но плавание — это то, что я делаю, а езда вроде этой — это то, кем я являюсь. Я на сто процентов принадлежу действию, и оно полностью захватывает… в хорошем смысле этого слова.

Я чувствую себя невероятно живой.

Наконец, останавливаю мотоцикл, мы слезаем с него и ложимся на солончаки, чтобы понаблюдать за чистым небом. Над нами мерцают миллиарды звезд. Это впечатляет.

Я чувствую себя свободной.

Мы лежим в спокойном молчании, пока, наконец, не заговаривает Кай.

― Это место раньше называлось соляными пустынями Бонневилля, и здесь находилась одна из лучших гоночных трасс в мире. Водители приезжали сюда со всего мира, чтобы испытать свои машины.

― Откуда ты знаешь? ― спрашиваю я, хотя не должна быть удивлена. Кай изучал историю, как одобренную, так и не одобренную версии.

― Мой дедушка участвовал в гонках, ― грустно отвечает Кай. ― До Великой Технологической Войны он был одним из лучших. Собирал свои собственные машины. Наша семья живет совсем рядом, поэтому он постоянно брал сюда моего отца, когда тот был маленьким. Когда я здесь, я чувствую себя ближе к нему. Я никогда не знал своего дедушку, но не думаю, что он бы одобрил то, что произошло с миром.

― Что ты имеешь в виду? С миром все хорошо.

― Разве? ― вздыхает Кай. ― Я не так уверен. Посмотри на остальных в лагере, Кива. Им как будто промыли мозги. Я заметил это у большинства взрослых, а точнее говоря, у большинства людей после того, как они возвращаются из лагеря. Их Третьи жужжат и потом ― его голос затихает.

Я хочу сказать, что тоже это заметила. Анника и Рейн как будто стали другими людьми. Если подумать, то большинство взрослых такие: счастливые, послушные, довольные. Я понимаю, что Кай хочет сказать еще что-то. Поэтому просто слушаю.

― Теоретически, мне нравится идея мира без войны. Но мир без конфликтов? Это пугает меня до смерти. Будучи людьми, мы не созданы по такому принципу. Мы созданы, чтобы чувствовать, думать, иметь точки зрения и не соглашаться. Как может произойти прогресс, если все придерживаются одной философии? Я считаю… я считаю, что Собек Васел и Глобальное Управление представляют опасность. После лагеря я собираюсь найти Подземный Город.

― Что, если с тобой что-то произойдет? ― говорю я, прежде чем понимаю, насколько заинтересованной я стала в этом парне. Я поворачиваюсь и изучаю его карие глаза с золотыми крапинками, пытаясь понять его. Он вроде старшего брата. Почему внезапно я начинаю так сильно о нем беспокоиться? Я не знаю, но беспокоюсь.

― Я не могу так жить, Кива. Это все ложь. Мне нужно что-то сделать. Я не могу просто сидеть и смотреть. Я должен взять ответственность.

Я не знаю, как на это ответить, но когда чувствую, что он берет меня за руку, я не сопротивляюсь. Мы смотрим на звезды. Держась за руки. Думая. Мой разум улетает, пока я соединяю звезды в узоры, вспоминая уроки про планеты и созвездия. Я осознаю, что конфликтую с новыми чувствами. Такое возможно? Я что-то чувствую по отношению к надменному мальчишке, который раздражал меня с момента нашей первой встречи? Нет. Он друг, брат, соратник-Аномалия. Ничего больше. Но я чувствую себя в безопасности рядом с ним, и эта безопасность успокаивает меня.

Мы лежим так несколько часов, наслаждаясь приятной тишиной. Лишь незадолго до рассвета садимся на мотоцикл Кая и мчимся назад в лагерь, назад в наши хижины, чтобы успеть до общего пробуждения.

***

― МАМА! ― КАЛИКС ВОРВАЛСЯ В квартиру и сразу же обнял маму за талию. Он не мог сдержать слез.

― Шшш, что случилось?

― Он тиран, ― умудрился выпалить Каликс между всхлипами.

― Ты хочешь, чтобы он увидел тебя таким? ― Но Аня Васел не убрала руки сына, а вместо этого позволила ему выплакаться в нее. ― Шшш, тихо. Все будет хорошо. С тобой будет все хорошо, мой мальчик.

― Мама, ― снова сказал Каликс, вырываясь из надежных объятий. Его распирало от гнева, который преобладал над отвращением и страхом. ― Ты знаешь, на что он способен? Ты знаешь, что он делает? Убивает невинных людей.

― Откуда ты знаешь, что они невинны? ― мягко спросила Аня.

― Дело не в этом. У него даже не хватает смелости для того, чтобы убивать своими собственными руками. Он… он трус.

Каликс не ожидал пощечины, которую ему влепила мама.

― Почему ты это сделала? ― Каликс потер ноющую щеку.

― Собек Васел не только мировой лидер, но и твой отец, и я не позволю тебе говорить что-то, что подрывает его авторитет. ― Затем Аня кивнула служанке, и та и вышла из комнаты. Аня снова обратила внимание на сына и опустилась на колени, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

― Послушай меня очень внимательно, Каликс, ― сказала Аня настойчивым голосом. ― У твоего отца и меня был договор.

― Что ты имеешь в виду?

Аня вздохнула. Ей было не просто найти возможность, чтобы сообщить эту новость сыну. Она хотела сказать ему об этом уже несколько недель, хотела предупредить его, но ей претила мысль лишить его детской невинности, поэтому молчала. Но вот время пришло. Собек разыграл свои карты, втянув Каликса в казнь. Это было очень похоже на Собека, он никогда не играл по правилам. Она снова вздохнула. Она его уже потеряла. Аня встала и пристально осмотрела своего мальчика, который уже начал свой путь к зрелости.

― Твой отец хотел привить тебе навыки лидерства, когда ты был еще маленьким мальчиком, около пяти-шести лет. Но я убедила его дать мне шанс воспитать тебя, пока ты не повзрослеешь. Я хотела дать тебе нормальную жизнь, сын. Я хотела, чтобы у тебя были обычные друзья, обычные воспоминания до того… ― Аня не договорила. Она знала, что этот разговор не будет легким.