В плену их желаний - Лика Мираж

делать то, что они не хотят. И заключает с ними контракт на двадцать лет. Потом отпускает.

Кара слушает, одеваясь, а Луна, лёгкая на сплетни, продолжает:

– У него выбора нет. Что поделать, дракон. Не будет девиц, будет летать над городом и всех сжигать, как оно раньше бывало… Жуть, да? Но, если честно, я с ним была-то всего лишь раз десять за всё время. Это очень круто, но слишком для меня! Я больше ковры ткала. Гобелены там. Вот как тот на стене, видишь?

– Да. Красиво.

Кара так радуется, что может побыть в нормальной, обычной одежде, что начинает светиться. Ещё больше настроение поднимает порция наваристого супа и запечённая индейка с овощами. На глазах выступают слёзы, но она быстро, незаметно их смахивает.

Боже, Кара не пробовала ничего вкуснее.

– Ух, ты прям пылаешь, температура? – Луна хмурится.

А Кара не успевает ответить, вошедшая девушка всучивает ей поднос с чаем и отправляет в кабинет Ангуса.

– Он тебя ждёт. Грозный такой, – ей говорят это шутливо, с улыбкой, и Кара старается унять подступивший к горлу страх, сбивающий идущий от кожи жар.

Когда она заходит в его кабинет, в которым очень много камней и довольно прохладно, Ангус стоит у окна, высокий, со сцепленными за спиной руками. В его позе есть что-то напряжённое. Кара оставляет поднос на столе.

Она не дожидается, пока он начнёт говорить и, будто боясь получить удар, бьёт первой:

– Заро убил вашего внука.

Ангус кивает и оборачивается к Каре, окидывая её странным взглядом. Каким-то тягучим, будто бы видит её насквозь и замечает что-то, о чём не знает даже она сама. Её словно окатывает жаром, и что-то больно колет сердце.

– Садись, – улыбается он, – пей чай спокойно. И расскажи мне, как это произошло, если сможешь.

Сам дракон, который кажется ей сейчас центром вселенной, от которого исходят все нити судьбы, устраивается напротив, не сводя с неё горящего взгляда янтарных глаз.

Кара сдерживает вздох и рассказывает всё, как было, не решаясь при этом отвлекаться на чаепитие, рассказывая о смерти родственника Ангуса. Он слушает внимательно и в конце кивает, будто своим мыслям.

– Мой сын обладает дурным нравом, так было с его рождения. Не подумай, что я оправдываю себя, в этом есть и моя вина. Это не первое его убийство себе подобного. Драконы – редкость, и есть закон. Теперь кровный родственник Эроса имеет право отомстить за его смерть.

Кара приподнимает бровь. Значит, Заро может погибнуть из-за неё?

Конечно, она не виновата. Но всё же, не будь её, не было бы и ситуации.

– Кровный родственник, это отец Эроса, Сарго, мой старший сын. Либо же я.

– Но вы не станете? – Кара вздрагивает, понимая, что это не её дело.

Ангус улыбается едва заметно.

– Я подумаю над этим. Спасибо, что рассказала мне. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить всё это.

И он продолжает сверлить Кару взглядом, и она, наконец, понимает, что это обозначает. Голод. Драконий голод.

Заметив это понимание в её глазах, Ангус усмехается и качает головой:

– Пей чай, пожалуйста, не беспокойся не о чём. Я не стану так с тобой поступать, у меня много тех, кому будет в радость провести со мной ночь.

Это режет по ней тонким лезвием, и Кара морщится, а затем спешно опускает глаза.

– Господин, – шепчет она, – а что, если я хочу быть одной из них?

Она стискивает зубы, чувствуя странную решимость и одновременно замешательство. После всего, ей бы хоть немного отдохнуть от мужчин, и это так, но не касается Ангуса, который даёт ей тепло и чувство правильности, а ещё прилив сил.

У неё начинают мерцать пламенем глаза, Ангус это замечает, берёт Кару за руку и целует её тонкие пальцы.

– Мне не нужна пара, я веду совершенно другой образ жизни. И ты принадлежишь милой Саре, не забывай об этом.

Кара чувствует, как шипит на коже вода – это дорожки слёз.

Она падает на колени перед ним.

– Пожалуйста, я не смогу так больше. Вы мне нужны. И никто больше.

Ангус берёт её за подбородок нежно, наклоняется и касается губ, будто пробует. Его глаза вспыхивают, Кара чувствует, как тело становится податливым и изнывающим, и пугается этого. Но отвечает на поцелуй, теперь глубокий, невероятно горячий, но ничуть не обжигающий.

Кара дрожит от прикосновений его рук и губ, весь мир сливается в сплошное марево, золотистыми, мягкими линиями её тянет к нему, в горле застывает ком злости и радости, тоски и смущения, отчаяния и веры.

Ангус подхватывает её на руки и устраивает на своих коленях. Крепко обнимает Кару за талию, жадно целуя её, ещё больше заводясь из-за её тихих, проникновенных стонов.

Кара не замечает, как оказывается на столе, объятая его не обжигающим жаром, поддаётся прикосновениям сильных рук, гуляющих под свитером, и при всём при этом не может остановить поток слёз, текущих то ли от всего пережитого, то ли от волнения сейчас, то ли отчаяния, что она не встретила Ангуса раньше.

Он замечает её слёзы и сцеловывает их с лица, запуская пальцы в её волосы, гладя их осторожно, с такой нежностью, что у Кары, привыкшей к жестокости, замирает сердце.

А затем пропускает отдающийся эхом удар, когда Ангус отстраняется.

– Я не могу так с тобой поступить, тебе нужен покой…

Кара хватается за него.

– У Сары я его не найду. Ангус, разве ты не чувствуешь? – на мгновение ей кажется, что она сходит с ума, что всё, что с ней произошло, необратимо повредило мозг, но…

– Я уже потерял свою истинную, это большая редкость, и мы не…

По её щеке снова катится слеза, и Ангус, будто не выдержав, стирает её.

– Я не предам её, полюбив другую. Прости. Ты не нужна мне.

Дверь бесцеремонно распахивается и в кабинет входит Сара в золотистом костюме, облегающем её объёмные формы.

– Дорогая, я так рада, что ты в порядке!

Прощается Ангус смазанно, будто бы ничего не было, что выводит Кару из себя, и она молчит половину дороги до поместья Сары. Точнее, Клауса. Кто там из них главный?

– Да, это ужасно, – продолжает болтать Сара, и на теме Заро Кара, наконец, обращает на неё внимание. – Дело в том, что он уже убивал дракона, это история давно поросла мхом, подробностей не знаю. Но Клаус мог вызвать его на поединок, на котором Заро не имел право причинить противнику серьёзный вред, а сам должен был умереть… И это должно было быть на арене,