Хроники Раскола (СИ) - Сказкина Алена

Я не ответил, но Повелитель и не нуждался в подтверждении очевидного. Кагерос взял со столика книгу, что читал до моего прихода, перелистнул пару страниц.

— Риккард, выполнишь еще одно поручение?

***

Я едва успел переодеть изгвазданную в грязи, пропахшую потом одежду, как дверь отворилась, впуская посетительницу. В который раз я залюбовался светлым водопадом волос, струящимся по темно-серой ткани. Сегодня Вьюна отдала предпочтение строгому прямому платью в пол, закрытому под горло и с длинными свободными рукавами. Жемчужная вышивка спереди складывалась в клин летящих птиц.

Идм угрожающе заворчал. По неизвестной причине доберман терпеть не мог девушку. Отношения между ними не заладились с самой первой встречи.

Вьюна нерешительно замерла, испуганно позвала.

— Mii Gard?

— Подожди минутку, — я за загривок вытащил упирающегося пса в коридор, захлопнул перед обиженной мордой дверь. Крепко обнял пери, глубоко, с наслаждением вдыхая родной аромат лилий.

— От тебя пахнет смертью. Ты снова сражался?

Хрупкие пальцы коснулись моей щеки. Мне нестерпимо хотелось обернуться большим котом, дремать у нее на коленях, наслаждаясь безопасностью и тишиной. Растворить в этом мирном уголке, наполненном серебром, цветами и нежным теплом, недавние воспоминания о лязге стали, воплях раненных, дыме и крови.

— Да, — я подхватил пери на руки, отнес на софу. Сел рядом, откинувшись на спинку.

Вьюна приподнялась, намереваясь поцеловать. Я остановил ее, ощущая себя слишком вымотанным для любовных утех и… недостойным. Как может убийца находится рядом с невинной девой? Пусть резня, в которой я замешан, необходима, чтобы создать светлое будущее для драконов, защитить всех и ее тоже. Ее в первую очередь.

— Устал?

Я бездумно кивнул, спустя пару секунд опомнился, но Вьюна и так все поняла по моему молчанию. Подвинулась к краю. Я лег на софу, пристроил голову на подоле платья. Закрыл глаза, чувствуя, как тонкие пальцы ласково перебирают волосы.

Последние восемь недель пролетели в бесконечных стычках призванных укрепить правление Кагероса. Подчиненные мне отряды методично и безжалостно ликвидировали секты поборников чистоты крови и отделения Братства, подавляли сопротивление и бунты. Плацдарм подготовлен — скоро над западными королевствами установится жесткая и твердая, пусть и негласная власть драконов. Никто больше не посмеет кинуть камень в потомка Древних и остаться цел.

Я лично принимал участие в тридцати вылазках, убил около полусотни человек… Потерял шестерых воинов. Звон клинков и крики противников преследовали меня и в кошмарах, и наяву, превратив два месяца моей жизни в одно непрекращающееся побоище, пропитанное вырвавшимся из оков условностей гневом и отчаянным желанием выжить.

Это лишь малая капля в большом океане. Настоящая битва начнется, когда о нападениях станет доподлинно известно Ложу и… Совету. Когда они поймут, что происходящее не обычные мелкие разборки между младшими охотниками и едва оперившимися птенцами, а полномасштабная война за право владеть этим миром, война на уничтожение.

Если верить Кагеросу, сопротивление Братства окажется серьезным и бескомпромиссным, не чета нынешней драке деревянными мечами в песочнице. Поддержат ли нас Альтэссы других кланов или останутся верны унизительным соглашениям? Повелитель Запада был оптимистично уверен в первом варианте. Я… не знал. Не мог предугадать, как отреагирует отец.

— Вьюна, верно ли я поступаю?

Я давно не понимал, кто прав. Кагерос с его мечтой об империи драконов. Аратай, желающий мира, подчиняющийся Завету. Я сделал выбор. Кланы должны вернуть себе власть, но… не окажется ли цена неподъемной? Разгорающееся сейчас пламя выльется в безжалостное огненное торнадо, что пронесется по просторам подлунных королевств, сжигая все на пути. Уцелеет хоть кто-то среди пепелища? Или пустынные небеса разорвет лишь хриплое карканье пирующего воронья?

Ясно одно: отступать поздно. Искры будущего пожара уже кружились в воздухе. Я слишком глубоко увяз в происходящем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это все ради драконов, ради северного клана, — холодная ладонь замерла на моем разгоряченном лбу. Я бережно взял хрупкое запястье, поцеловал темные бугорки вен.

Вьюна — единственная, с кем удавалось поделиться сомнениями, единственная, кто готов был выслушать и поддержать меня. Я не хотел впутывать матушку, Цвейхопа или Марелона. Воины привыкли слепо подчиняться приказам Повелителей Небес. Даже друзья-когти, которые позволяли себе высказываться по поводу разумности того или иного распоряжения, в конце концов повиновались слову эссы.

Обсуждать ситуацию с другими командорами я не спешил, сомневаясь, что найду поддержку в лице старого консерватора лорда Сараска. А эсса Ровер всегда играл роль «темной лошадки». Весьма вероятно, он уже в курсе планов Запада, но молчит.

— Грядет большая война. Прольется много крови…

Груз ответственности перед будущим, к которому приведет сделанный выбор, выматывал сильнее, чем физическая усталость, горечь потерь, страх не вернуться из очередной стычки.

— Я останусь на твоей стороне, что бы ни случилось, — серьезно пообещала девушка после долгого молчания, и я знал, она говорит искренне. — Если ты сейчас отступишь, я пойму. Если решишь залить мир алой краской, последую за тобой и помогу.

— Тебе сражаться я не позволю!— я решительно отверг нелепое предложение, страшась даже вообразить жертвенного агнца на поле боя, среди той грязи, в которой запачкался сам. Пока у меня хватит сил держать клинки, Вьюна не умрет и не будет убивать.

— Глупый. Я не собираюсь брать в руки оружие, — ее смех звенел чудесными хрустальными колокольчиками. — Это выглядело бы… нелепо. Но я тоже хочу защищать тебя, mii Gard, — она наматывала на пальцы прядь инистых волос — привычка, говорившая о глубокой задумчивости девушки. — В древних архивах таится множество интересных сведений, помимо правды о расколотом Ключе. Недавно я наткнулась на весьма занятный ритуал.

— Забудь об этом, — отрезал я, сердито приподнялся на локтях.

— Хорошо, — улыбнулась Вьюна, укладывая меня обратно. — Как скажешь, mii Gard, — склонилась, коснулась губами моего лба. — А сейчас отдыхай, милый. Тебя ждет множество дел.

Я почувствовал нити ее плетения, нежные и изящные, как сама девушка. Не сопротивлялся, убрал щиты, позволяя чарам опутать сознание, погрузить усталый разум в безмятежную дрему.

Сегодня ночью мне не снилась битва.

***

— Ты опоздал, — бесстрастно заметил Альтэсса.

Вся семья уже собралась. На столе, застеленном реликтовой, пожелтевшей от времени скатертью с бахромой, белели фарфоровые тарелки. В хрустальном запотевшем графине багровело вино. На стеклянных овальных блюдах в строгом порядке лежали мясная нарезка и сыры. Грани фужеров искрились, отражая огни восковых свечей, возвышающихся в витых напольных подсвечниках.

Механические часы на каминной полке показывали пять минут девятого. Вьюна, жалея прерывать мой краткий сон, разбудила слишком поздно: мне не хватило времени собраться к торжественному семейному завтраку. Незначительное опоздание я посчитал меньшей провинностью, чем явку в неподобающем виде.

— Прошу прощения.

Отец кивнул, принимая извинения и позволяя занять пустующий стул по правую руку. Слева от него, уткнувшись взглядом в тарелку, сидел Цвейхоп. Судя по гневно прищуренным глазам и нервному румянцу на щеках, брат тоже успел отхватить выговор.

Достаточно вспомнить себя: шестнадцать лет — трудный возраст, дерзкий, непокорный, бунтарский. Птенцам хочется свободы и самостоятельности. Что невозможно, когда твой отец — Повелитель Предела, правящий и кланом, и собственной семьей железной десницей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Матушка, расположившаяся напротив Аратая, едва заметно улыбнулась мне. Красивая гордая драконица с блестящими черными волосами, забранными в высокий узел. В шелковом темно-синем платье она напоминала драгоценные сапфиры, горевшие ожерельем на ее шее, — такая же идеальная, пустая и холодная. Появление Альтэссы неизменно превращало неунывающую шаловливую девчонку-исследователя в бездушную фарфоровую куклу. Это было не единственной, но, пожалуй, главной причиной, почему я ненавидел семейные приемы пищи.