Суккуб - Дарья Еремина

- Слишком тихо ты проводишь вечера для «золотой молодежи»! – Повысила я голос, прямой наводкой следуя к пульту от телевизора. Сев в кресло, я нажала красную кнопку и отпила «успокоительного».

- Сессия. – Сказал он от двери через пару минут.

Я обернулась, предположив, что он привалился к косяку двери явно не только что.

- Сессия покупается. Зачем ты все зубришь? Зачем пишешь чужие курсовые и лабы? Судя по всему, ты не нуждаешься в деньгах, и можешь купить зачеты и экзамены. У нас не институт богословия.

- Я пишу чужие работы, потому что это быстрый способ узнать то, на что я не выделил бы времени сам. Честно учусь потому, что пришел в институт именно учиться. И только. А ты для чего?

Я отпила и откинула голову на спинку кресла. А я для чего? А Анька для чего? Наверно, для того же самого. Но бывает невыносимо лень, и мы не видим в чем-то смысла. Когда я вернула взгляд к проему двери, Марка там уже не было. В ванной зашумела вода.

Пиликнула мобила из сумки в коридоре. Это была Анька с прогнозируемым вопросом: Ты где? Я подумала, постукивая телефоном об ладонь. Набрала ответ: Я у парня. Его зовут Марк. Похоже, я собираюсь у него жить. Не жди сегодня.

Я взяла мобилу с собой в комнату, забравшись обратно в кресло у подножия кровати. Отпила виски и получила не менее прогнозируемый ответ: Ахуеть...

Я задумалась...

Когда в комнату вернулся Марк, подняла к нему взгляд.

- Когда гипс снимут?

- Через неделю. Может две, но это максимум.

Я смотрела на болтающуюся на перевези руку. На голую грудь и синие шорты, в которых он ходил дома. На проступающие на боках синяки. Наблюдала, как он забирается на кровать и устраивается рядом со мной.

- О чем задумалась? – Марк вынул стакан из моей ладони.

- Как правильно пишется: ахуеть или охуеть?

Он заржал. Отпил виски.

- Хуй – это ненормативное название полового члена. О – приставка. Приставки «а» - не бывает. Это начальная школа, Лид.

- Точно. – Согласилась я и подняла телефон. Он с улыбкой наблюдал, как я набираю SMS Аньке: Охуеть, Ань. Приставки а - не бывает.

- У меня одна просьба. Всего одна. – Я обернулась к нему. – Не целуй меня в губы.

Иначе ты сразу поймешь о полном отсутствии опыта, а это слишком большой подарок для тебя.

- У меня ответная просьба. – Ответил он с коротким кивком. – Не пытайся заставить меня чувствовать вину, будто я собираюсь насиловать тебя.

Я опустила взгляд на стакан в его руке, опирающейся на подлокотник кресла. Могла ли я предположить все это, первый раз согласившись на его приглашение в гости? Еще тогда я подумала, бывает ли что-то просто так? Еще тогда озвучила: у тебя на все свой прайс.

- А какое правило русского языка работает для фразы: я в ахуе?

- Тоже самое. Ненормативную лексику не принято использовать в литературе. А тем, кто использует ее в устной речи, глубоко наплевать на правила русского языка.

В повисшем молчании он допил мой вискарь и отдал пустой стакан.

- Мне будет тяжело выполнить твою просьбу. – Он поймал мою ладонь, поднес к губам.

Я качнула головой, пытаясь уйти от прямого взгляда. Поставила стакан на столик. Посмотрела на Волю, открывавшего Камеди Клаб, вслушалась в его представления и засмеялась.

Он меня проклянет...

Когда я обернулась к Марку, он тоже тихо смеялся мне в пальцы.

 - Ты как хочешь, а я буду смотреть. – Сказала я, делая громче.

Он отпустил мою руку. Я отвернулась, увидев, что он раздевается. Явно не без труда - одной рукой.

- Я тоже. – Усмехнулся, забираясь под одеяло. Я удивленно обернулась. Сзади него было пустое место. Если я решу ночью прогуляться, то не выберусь не потревожив. Когда я «хожу», мне пофиг на чьи-то сломанные руки и печени под коленкой. Бедная Анька... Ей от меня доставалось. Что ж, предусмотрительно с его стороны отправить меня к стенке. Я вернула взгляд к Камеди.

- Обожаю его. Еще с Карлсона в КВН: не реви – не реву... не реви – не реву. – Я подобрала ноги, улыбаясь. На сцену вышел Гарик «Бульдог» Харламов. Наклонила голову, ища нормальный угол, чтобы не отсвечивало. Посмотрела на бра. – Выключи лампу, пожалуйста.

Марк, смеявшийся над Гариком, перевел на меня взгляд. Отрицательно качнул головой.

- Иди сюда.

- Мне надо в душ.

- Просто, иди сюда. – Повторил он, кивая за себя.

Я выдохнула, опуская взгляд. Подхватив пустой стакан, пошла на кухню.

- Лида! – Повысил он голос, когда я быстро вышла.

Наведя порцию виски со льдом, я вернулась. Села на пол рядом с его лицом. Поставила стакан на краешек.

- Я не хочу тебя унизить. – Попыталась оправдаться. Он смотрел на меня, и во взгляде не было злобы. Не было того, что я ожидала увидеть. Просто смотрел. – И обидеть не хочу.

Под его взглядом я посмотрела на стакан, зажатый в обеих ладонях. Полчаса назад мне все казалось проще.

- Полчаса назад я думала, что все будет проще. – Повторила я вслух. – И мне немного стыдно от того, что я тогда думала. – Я подняла лицо. Он молча слушал. – У меня не было раньше... никого. Мне, просто, страшно.

Он задумчиво вытянул губы, отведя взгляд. Возможно, элементарно не поверил. Я поднялась с колен. Пошла к столику, отпивая. Даже, если не поверил – не важно. Мне нужно было это сказать. Стало нужно. Потому что, говоря о страхе вслух кому-то, ты делишься им. И страх притупляется.

Поставив стакан, я начала раздеваться. Сняла футболку, лифчик. Обернулась на Марка. Было бы странно, если бы он не смотрел. Когда расстегивала джинсы, снимала их, он сел. Нет, он, конечно, не ожидал, что я тут стриптиз-шоу устрою, но он сидел, подогнув одну коленку, положив на нее здоровую руку, а на нее подбородок. Я удивленно вскинула брови: что? Он улыбнулся, качая головой: ничего. Наклонившись к носкам, я сама не сдержала улыбки. Носки – это особая тема. Ни в одном фильме я не видела, чтобы женщина эротично снимала носки. Не чулки, не гольфы: обычные белые носки с мелким голубым цветочком и желтой каймой. 

- Ты выбрал край, потому что я – лунатик? – Спросила, забираясь к нему.

- Нет. – По тону показалось, что он забыл об этом. – Я не выбирал.

Я склонила голову, садясь сбоку от него в идентичной позе.

- Я по диагонали сплю. Даже не собирался выбирать.

- А как же я? – Улыбнулась я.

Он снова сделал задумчивое лицо. Пожал плечами: посмотрим. Я обернулась к стене и выключила, наконец, бра.

- Ты совершенно необыкновенно сказала на днях: садись, калека.

Я засмеялась. Я не смотрела на экран, лишь на него. На лицо, на гипс, на пресс под ним, отсвечивающий от экрана, на дугу спины. На синяки на ребрах. И сзади и спереди. Кажется, я потихоньку привыкала к нему.

- Если ты ожидаешь, что я скажу: ложись, калека, - то извиняй. Не в этот раз.