Стать победителем - Юрий Иванович

Видно было по сравнению со вчерашним днем, что Ястреб Фрейни уже восстановил свои старческие, но все-таки немалые силы обладателя трех щитов и теперь не прочь балагурить, делиться опытом, проводить обследования и даже опять уничтожить любого зарвавшегося зроака или наглого кречи. Потому что все от того же мягуна вряд ли смогут защититься или увернуться даже обладатели двух щитов.

За нас обоих ответил мой товарищ:

– Сегодня, как и в остальные дни, мы только тем и отличаемся, что ищем дополнительные источники пропитания. Поэтому с радостью ходим в гости, что на завтрак, что на ужин. Следовательно, пунктуальность, – он многозначительно посмотрел на плоский камень рядом с патриархом, который монахи накрыли вместо стола, косясь при этом на меня и потирая ладони, – наше главное отличительное кредо на сегодня.

– Заметно. Опаздывать вы не любите. Да и я на ужин вас еле дождался, томя себя голодом, братья-то давно поели уже. Присаживайтесь, добры молодцы.

Во мне всколыхнулись укоры совести, потому что я заподозрил старца в обмане. Вряд ли остальные восемь монахов успели поужинать так рано, еще ведь даже темнеть не начало, но, видимо, нас смущать не хотели, а зная мой зверский аппетит, вообще стали разбредаться по лагерю, поделив между собой обязанности. Трое отправились к реке ловить рыбу, пара с луками поспешила к рощице рубить и собирать древесину для костров, остальные тоже без дела не оставались.

По логике вещей, на моем месте следовало вести себя скромнее, не налегать на еду и помнить, что у монахов самих может быть продовольствия впритык. Но как только я уселся за импровизированный стол, руки стали жить отдельной от разума жизнью и все, что из съестного находилось в их досягаемости, стали тянуть в рот. Даже если что-то эти беспардонные руки не доставали, тут же нагло вырывали из-под контроля разума тело и заставляли его наклоняться над столом в нужную сторону. То есть для адекватного участия в беседе мне следовало вначале как следует заморить моего взбешенного червячка, вернее – огромного питона, который уже давно поселился у меня во внутренностях. Понятное дело, что я успевал и к разговору прислушиваться и даже участвовать в нем, но вначале он велся в основном между патриархом и Леонидом.

– Как тебе наш подарок, Чарли? – поинтересовался старец, присматриваясь к лицу моего друга. – Научился пользоваться?

– Как видите! Жаль, у нас нормального зеркала нет, а маленькое все время занято. – (Это он к тому, что мне ведь надо было учиться отрабатывать мимику моего нового, выздоравливающего и растущего лица!) – Так что я даже не знаю, как и чем вас отблагодарить за такой подарок! – После чего он демонстративно глянул на меня, потом на стол и задумчиво наморщился. – Разве что больше не приводить Михаила к вам в гости.

– Ну что ты, что ты! – И взмах сухонькой ладошки в мою сторону: – Не слушай его, Миха! Угощайся чем тебе нравится.

Мне нравилось все, поэтому застывшие после невероятного усилия воли руки вновь замелькали со скоростью мельницы под ураганным ветром. А может, со стороны я смотрелся как ловкий пройдоха-наперсточник, только те прятали горошинку под одной из трех посудин, а я выгребал из посудин все до зеркального блеска. Даже ужимки и ерничество моего друга меня нисколько в дальнейшем не останавливали и не смущали.

Тот это понял, осторожными прикосновениями пальцев притронулся к маске на своем лице и пробормотал:

– Никогда бы не подумал, что такое возможно: я ее совершенно не чувствую.

– Вот и отлично. Теперь тебе даже после получения первого щита не придется ждать целый год до своего выздоровления.

И опять мэтр клоунады покосился на меня с опаской:

– Если я тоже стану таким прожорливым, то, наверное, обойдусь без всякого щита. Я ведь не умею так быстро и много жевать, обязательно подавлюсь.

Рот у меня оказался как раз наполнен плохо жующейся кониной, поэтому я только угрожающе промычал что-то и помахал указательным пальцем. Мол, куда ты денешься с этого пути на Голгофу!

Но монашеский патриарх, стараясь не смущать меня пронзающим взглядом и как бы беседуя только с моим помощником, сам озабоченно покачал головой:

– Вообще-то подобный аппетит – это нечто из ряда вон выходящее. Если мне не изменяет память, то ни единого подобного случая в истории не упоминается. Всегда и везде симптомы приживления и ассимиляции щита, как на теле разумного существа, так и в его желудке, сопровождается худобой, потерей аппетита, шелушением кожи, рыхлостью ногтей, выпадением волос и даже зубов…

Наверное, моя замершая на мгновение физиономия со стороны смотрелась весьма комично, потому что Леонид стал давиться смехом и перешел на шепот, который только и мог его удержать от заразительного, даже для него самого, хохота:

– Его зубам выпадать некогда, они все время заняты.

Даже патриарх на это как-то странно хрюкнул, то ли веселясь, то ли осуждая такое неэкономное использование жевательного органа. Дальше его речь звучала, словно рассуждения с самим собой:

– Но больше всего поражает эта невероятная скорость восстановления, обновления и выздоровления организма. Подобный рост должен был растянуться на все восемь лутеней[1], и два оставшихся лутеня – на постепенное избавление от худобы. Конечно, некоторые исцеления тоже проходили довольно быстро, свидетельств этому полно, да только в тех случаях речь шла про старые шрамы, больные почки или печень, поврежденные сухожилия или оставшуюся после ранения хромоту. В крайнем случае отращивание утерянного уха или отрезанного в детстве пальца. Но чтобы всего за месяц из маленького подростка, которого кречи приняли за ребенка, вымахал эдакий внушительный молодец… В голове не укладывается.

Продолжая интенсивно жевать, я в ответ лишь скорбно закивал. Мол, сам ничего не понимаю. Тогда как старец, посмотрев на меня сочувственно, словно на некое неизвестное этому миру животное, стал выпытывать у моего товарища подробности моего обретения первого щита.

– Вчера я был еще слаб, поэтому не поинтересовался деталями приобретения щита. Ты в курсе, как это происходило?

У нас на такой случай была оговорена единая версия событий, которую я собирался преподнести трехщитным во время своего обследования. Признаваться, что в меня насильно впихнули сразу три (!) первых щита только по той причине, чтобы они не достались зроакам, мне казалось почему-то делом постыдным и неприятным. Поэтому мы оставили при обсуждениях саму суть и закамуфлировали ее полуправдой и капелькой наших фантазий. Что и пересказал Леонид под моим одобряющим взглядом.