Суть Времени 2012 № 2 (31 октября 2012) - Сергей Кургинян

Добавим к этому, что в Турции, которая является естественным оплотом для всех пантюркистов, в последние десятилетия все более расшатывается светская основа государства, заложенная Мустафой Кемалем в 1920-е годы, и все больший вес приобретают партии, имеющие религиозную (исламскую) платформу. Поэтому та политическая основа, на которую стремится сейчас опереться президент Казахстана, становится все более шаткой. Так что, видимо, и тревожному ощущению этой шаткости нужно приписать резкость высказывания казахского лидера.

Однако вернемся еще раз к истории пантюркизма, которая началась гораздо раньше выступлений турецких идеологов в начале ХХ века.

Интересно, что пантюркизм как идеология впервые начал зарождаться в среде крымских татар. Считается, что первым выдвинул идею объединения всех тюркских народов крымско-татарский общественный деятель Исмаил Гаспринский в конце XIX века. Призывы Исмаила Гаспринского уже тогда с воодушевлением воспринимались крымско-татарскими, волжско-татарскими и азербайджанскими националистами.

Трудно усомниться в том, что этот пантюркистский идейный задел крымских татар сыграл свою роль в союзе крымско-татарского ультранационализма с немецким фашизмом. Как тут не вспомнить трагическую историю Крыма сороковых, когда тысячи мобилизованных крымских татар переходили на сторону гитлеровцев. И как не вспомнить ту особую жестокость, с которой эта ультранационалистическая часть крымских татар расправлялась с партизанами и пленными советскими солдатами. Причем самые жестокие расправы ждали именно партизан татарской национальности.

Еще более страшное свидетельство приводит в своей статье «Кавказская пленница» известный деятель русской эмиграции Мария Розанова. Она цитирует российского историка-меньшевика Бориса Николаевского, которого трудно заподозрить в излишних симпатиях к советской власти. Он утверждает: «Во время оккупации Крыма гражданская власть в нем принадлежала румынскому командованию, при котором был образован особый татарский совет. <…> Этот совет обратился к румынским властям с просьбой разрешить им уничтожить всех русских, проживающих на территории Крыма. <…> Румынское командование <…> ответило отказом, но когда татары приступили к проведению в жизнь этого плана своими собственными силами, то сопротивления со стороны румын они почти не встречали. Резня была проведена организованно, продолжалась несколько дней; вырезано было, по одним сведениям, около 70 тысяч, по другим — свыше 100 тысяч». И что, по этому поводу раскручиваются такие кампании, как вокруг Катыни? Кто-нибудь встает на колени и плачет?

Скажут: ужас, но дело понятное, это же фашизм Второй мировой… А что теперь?

Как только Советский Союз прекратил свое существование, националистические лидеры тюркских народов немедленно начали активную интеграцию в общетюркский мир. Конечно, в отсутствие прежних советских государственных скреп эти народы трудно упрекнуть в том, что они, ощущая опасную неопределенность своего положения, ищут опору в органичном для себя суперэтническом или даже племенном родстве. Но вопрос тут именно в радикальности этого общетюркского самоопределения.

В Азербайджане, например, в первые же постсоветские годы побывал Альпарслан Тюркеш, в 40-х — доверенное лицо гестапо в Турции, лидер неофашистской пантюркистской «Партии национального действия» и ее боевого подразделения «Серые волки» («бозгурд»). Сразу после этого, в июне 1992 года, благословленный Тюркешем Народный фронт Азербайджана пришел к власти, а пост министра внутренних дел занимал глава азербайджанских «Серых волков» Искандер Гамидов. Уже тогда его выступление на восстановительном съезде азербайджанской пантюркистской партии «Мусават» показало, что современный пантюркизм и конкретно «серые волки» отнюдь не отказываются от своих мироустроительных планов. Гамидов заявил, что для создания общетюркского государства «Великий Туран» необходимо заняться не только Южным Азербайджаном, но и Китаем, Индией и Сибирью.

Тогдашний постсоветский азербайджанский силовик показал себя верным последователем Тюркеша, которому принадлежит высказывание в том же ключе: «Действуй, о турок! Нет у нас больше Румелии, Венгрии, Сирии, Ирака, Палестины, Египта, Алжира, Крыма и Кавказа. Действуй, как серый волк, пусть возродятся былые времена».

Вот в какую компанию рискует попасть Казахстан, никогда не проявлявший ранее избыточного экспансионизма.

Но Азербайджан — это не единственный случай быстрого строительства связей с «Серыми волками».

К примеру, тюркское самоопределение крымских татар тоже ведет на практике к тесным контактам с турецкими «Серыми волками». А предметом этих контактов оказывается, естественно, выработка общей политики в отношении России. Вот, скажем, приезжает в октябре 2009 года к руководству крымских татар авторитетный член турецких «Серых волков» Юсуф Зия Арпаджик. И говорит об опасности нападения России на Крым буквально следующее: «Здесь наши братья — крымские татары, и если Россия все же решит пойти войной на Крым, она ощутит сопротивление всего тюркского мира. Относительно любой политики России у нас продуманы адекватные меры, но я все же склонен полагать, что она не пойдет на это… России лучше забыть о своих имперских притязаниях на этот удивительный полуостров».

Интересно, высказываются ли «Серые волки» в таком же ключе про восстановление халифата? Халифатистские притязания тоже ощутят тюркское сопротивление? Или это только про Россию так можно?

Неужели эта нетерпимая к иноэтническим общностям сторона пантюркистской идеологии и политики неизвестна в Казахстане, где уделяют такое бережное внимание тюркской истории? Трудно себе это представить.

И все-таки что-то заставило настолько взрослого и опытного политика, каким является лидер Казахстана, перейти от мягкой формы евразийского интеграционизма к более радикальной риторике. Что же? Какая угроза потребовала поиска поддержки в таком начиненном экстремизмом идеологическом поле, каким является тюркизм в его крайних вариантах? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо говорить, прежде всего, об общей для стран Центральной Азии угрозе исламистского пожара, еще усиленной процессами на Ближнем Востоке. Об этом и пойдет речь в следующий раз.

Концептуальная война

«Столковенние цивилизаций» против «Конца истории»

Структурное подобие концептуальных вбросов о «конце истории» и «столкновении цивилизаций» слишком демонстративно, чтобы быть случайным

Юрий Бялый

Мы начали обсуждение концептуальных войн со статьи Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?». В этой статье Фукуяма вводит два основных признака конца истории. Первый — окончательная победа либерализма (а значит, приобретение либерализмом универсального характера). Второй… Впрочем, дадим слово самому Фукуяме: «…Япония, …следуя по стопам Соединенных Штатов, пришла к истинно универсальной культуре потребления — этому и символу, и фундаменту общечеловеческого государства».

Итак, второй признак — универсальная культура потребления. То есть, формула Фукуямы фактически выглядит так: ЛИБЕРАЛИЗМ + ПОТРЕБЛЯТСТВО = КОНЕЦ ИСТОРИИ.

Возникает вопрос: появилась ли эта формула как реакция на смерть коммунизма и распад СССР (сценарий № 1)? Или же эта формула была задействована как орудие убийства коммунизма и распада СССР (сценарий № 2)?

Либералы хотят нам навязать представление о том, что состоялся сценарий № 1. Мол, сами собой почили в бозе коммунистические идеалы, не выдержавшие столкновения с реальностью. Следом за их смертью умер СССР. А уж тогда и возникли предпосылки для возникновения постисторического здания, которое опирается на универсальный победивший либерализм и универсальную культуру потребления.

Но мы-то понимаем, что все происходило совсем по-другому. Что эта формула — ЛИБЕРАЛИЗМ + ПОТРЕБЛЯТСТВО — агрессивно навязывалась советскому обществу. Причем настолько агрессивно, как нигде и никогда в мире. Что эта агрессия (то есть полноценная концептуальная война), не получив отпора, вызвала соответствующий сокрушительный результат. И вот тогда агрессор и провозгласил, что его оружие — вовсе не оружие, а объективный плод развития всемирного разума.

Ведь что такое «демократические рыночные реформы» Горбачева — Ельцина? Это агрессивный либерализм плюс еще более агрессивное потреблятство.

Что бросило нашу страну в трясину деградации и регресса? Эти реформы.

Когда было провозглашено начало «конца истории» — то есть перехода всего мира на рельсы либерализма и потреблятства? После того, как мы стали погружаться в эту самую трясину регресса!