Превосходство Воплощенного. Том 4 (СИ) - Ра Дмитрий

Беру гантелю на пятнадцать килограмм, сажусь на лавку.

— Не надорвешься? — хмыкает Тернов. — Ты хоть и подкачался, но всё равно выглядишь как…

Начинаю быстро выполнять первое «разминочное» упражнение. Отсчитываю первый подход.

… дрищ, — заканчивает Тернов, приоткрывая рот. — Ахереть…

Не отвечаю, улыбаюсь. Тернов выходит из задумчивого ступора:

— Слух, я, конечно, не из тупых… надеюсь… но меня затрахали силачи долбить, как им не нравится, что ты теперь Валет. Бунтуют…

— Побунтуют и перестанут.

— Это ты так считаешь.

— Ага, считаю. История, Вадим. Учил? Титулы, статусы, должности — всегда найдутся простаки, которые не выносят такие превосходства над собой. Особенно если исторически сложилось, что все короли и императоры притесняли обычных людей. Они возмущаются, говорят «ну вот, еще один урод». Но дальше разговоров не заходит. Все ждут, что предпримет новый король. И вот если он ошибется, тогда да — это опасно. Народ может и разозлиться. Но если король станет кардинально отличаться от своих предшественников и вместо того, чтобы отнять, что-то даст… Тогда мышление людей изменится на противоположное. Ничего страшного, что меня пока что не любят. Это предсказуемый исход. Так, подстрахуй-ка меня…

Откладываю гантели, иду к скамье для жима. Накладываю на двадцатикилограммовый гриф «блины» с весами. Двадцать пять кило с одной стороны, с другой.

— Семьдесят? — одобрительно качает головой Тернов. — Нормуль. Тока ты говорил, что можешь сотню. Так и знал, что гонишь.

Добавляю до сотни.

— Че, серьезно не гнал?

Сто пятьдесят.

Тернов ржет:

— Ну-ну. Слушай, бро. Ну ты вроде как круче вареного яйца, но глянь на меня, а, — напрягает бугры мышц. — И на себя. Это физически нереал.

Двести.

— О-о-окей, — перестает улыбаться. — Слух, давай я ласточку прикуплю схожу. Ну там медиков позову. Вижу, что ты слегка ёпнулся головой.

— Подстрахуй, говорю, — ложусь, хватаюсь за гриф.

— Тут не страховать надо, а еще одного мужика позвать тебя спасать.

Тернов встает сзади, придерживает гриф, напрягаясь всем телом.

Рывок. Поднимаю штангу. Держу над собой. Затылком чувствую, как глаза Тернова выталкиваются из глазниц от удивления.

Раз!

Два!

Три!

На седьмой раз становится тяжело, и именно поэтому я делаю еще пять раз. Тернову и правда приходится меня поддержать на последнем выжимании штанги.

Сажусь, выравниваю дыхание, с ироничной улыбкой смотрю на Тернова. Он проверяет «блины»:

— Походу, настоящие… и ты суммой не пользовался. Ахренеть… Ты прикалываешься что ли? Двести, мать твою, кило. Мастера спорта столько тягают.

— Значит, я мастер спорта.

Тернов смотрит на меня немигающими глазами:

— Ты на какой ласточке сидишь?

— На второй.

— На второй?! И не блюешь?!

— Нет. Но мутит серьезно.

— Мутит?! Тебя только мутит со второй ласточки?! Ты тренишься по высшей программе силачей. До нее дошли всего пару человек, в том числе наш бывший глава, которого ты… ну… того…

— Вообще, я уже думаю попробовать первую.

Тернов нервно усмехается:

— Ну-ну. С нее не проблеваться сможет только мастер спорта по неблеванию. И то в обнимку с толчком — на всякий случай. Мне как-то Дэн по ушам надавал — сломал тринадцать костей и отбил почки. Пидр гнойный. Но потом хоть ласточкой угостил. Первой. Так я думал, что в блевоте захлебнусь! Как, мать твою, Киба?!

Хм, и как бы ему объяснить? Сила воли и сосредоточенности, богатый опыт дегустации ядов и ощущений от них, техника приглушения боли разной степени убийственности и многие другие прелести становления одним из сильнейших в Варгоне. Коктейль из врожденного гения с лучшими тренировками Храма Шэйлы. И что я, с тошнотой что ли не справлюсь? Ах да, и еще у меня очень редкое направление мудрости, позволяющее с большой скоростью познавать всё новое.

— Пальцы себе в уши засовываю. Легче становится, — коротко отвечаю я.

— Э-э-э…

Тернов неуверенно сует пальцы себе в уши.

— Так?

Не отвечаю. Моя улыбка становится шире.

— Да ты стебёшь меня!

Время: 9:13

После тренировок Тернов идёт на занятия, а я — злостный прогульщик, договариваюсь с пухляшом-преподавателем, оплачивая прогулы себе и Кевину, который сейчас задумчиво меня сопровождает по коридорам второго этажа. Супер, аристократом даже не нужно выдумывать причины прогула. Не хочешь приходить — не приходи. Отнесутся с пониманием и должными почестями. Кстати, по всем признакам я могу подать заявление о повышении меня на этаж выше. Может даже до третьего. Но пока мне этого не надо.

Разгуливаю по школе, навострив уши-локаторы. Рано или поздно я услышу что-нибудь интересное. Но сейчас мне не везет. И где, вообще, вся элита из закрытого ложа? В жилом крыле их точно не было, по коридорам вот разгуливаю и тоже не слышу ничего особенного. Конечно, много левого шума, типа галдежа учеников, но мне это не мешает.

На телефон приходит пуш-уведомление о списании с меня 750 очков влияния за уничтожение собственности школы. Сколько? Больше сотни тысяч рублей за дверь? Она что, позолоченной была?

Кстати, как и ожидалось, Филзели жалобу не подали, хотя имели полное право. Пока я гулял, один из стражей — тот самый, с бутылкой, по «доброте душевной» рассказал мне, что Филы вообще не хотели им ничего рассказывать, поэтому на меня записали штраф только на основании видеозаписи с камер наблюдения.

Нисколько не сомневался. Такие, как они, шума лишнего не любят и стараются держаться в тени. Опасаюсь ли я их враждебности? Вовсе нет. Во-первых, я угрожал им косвенно — не сказал, что они мерзавцы. А просто «мол, вот такое случилось, какой — то мерзавец плохо сделал, поэтому ему несдобровать». Во-вторых, угрозы и шантаж давно стали нормой в этом мире. Если бы за каждое лишнее слово отрывали головы, то договариваться было бы не с кем.

Перевожу взгляд на Кевина. Он погрузился в себя, теребит «бычье» кольцо в носу. Я всё ждал, когда он заговорит первым, но, видимо, парень научился от меня, что преимущество у того, кто больше слушает, чем болтает.

Спрашиваю:

— Тебя что-то не устраивает? Говори прямо.

— Да не…

— Говори.

Кевин резко останавливается, осматривается в поисках камер, понижает голос:

— Происходит что-то странное. Всё вокруг. Блин, да, знаю… глупость.

— Нет, продолжай.

Кевин подходит ближе, чуть ли не на ухо шепчет:

— У тебя бывает чувство, что вокруг все ненастоящее? Как в «Матрице». Вот у меня так. Чувствую себя куском непонимающего дерьма. Вокруг что-то постоянно происходит. В мире, в школе. Куча совпадений складываются в одну большую и непонятную историю. Слушай, Киба, расскажи мне хоть что-нибудь или я чокнусь. Не знаю, почему, но я считаю, что ты знаешь намного больше, чем говоришь нам.

Я-то думал, он будет втирать мне о делах Клуба, последствиях моего решения присоединиться к Вальтам и тому подобное. Или хотя бы расскажет, что происходило в мое отсутствие. Но нет.

Внимательно смотрю на Кевина. Что-то в нем изменилось.

— У тебя голова не болит?

— Есть немного. Последние три дня.

— И эти последние три дня ты чувствуешь себя в… Матрице?

— Ну типа… К чему ты клонишь?

— Думаю, ты пробуждаешься.

Кевин мигает пару раз:

— Да не, я уже и не надеюсь, ты чего…

— У Вальтов я узнал, как пробуждаются неодаренные с суммой разума. Поздравляю, Кевин. Возможно, твой день настал. Вам стоит пообщаться с Аннетой. Поделитесь шизой друг с дружкой. Она тоже пробуждается и у нее все шансы получить направления разума. Она к этому генетически предрасположена.

Неодаренные с суммой разума всегда чувствуют странность происходящего перед пробуждением. Их мозг перестраивается. Они начинают подмечать мелочи, анализировать, видеть мир иначе. Это как рождение ребенка. Говорят, что младенцы — как кошки. С первых дней жизни пребывают в нескольких мирах одновременно. В том числе и в прошлых своих жизнях. Я прекрасно помню, как меня колбасило при пробуждении. Наркомания та еще. А Кевин всегда был умным, поэтому я не удивлен.