Шлюха-2 - Нина Леннокс

воде. За что ему прощать себя? Может, это, все же, был не его ребёнок. Стукнул кулаком

по кафельной стене. Вода катилась по телу, обжигая холодом. Но больнее было внутри. Он

опустился на самое дно, ниже некуда. Он и сейчас все еще находился там! Неужели его

поставила на колени какая-то сука?! Нет же, черт побери! Он сам поставил себя на колени.

И уже стёр их в кровь. Выключив воду, Макс какое-то время просто стоял в душевой

кабине и трясся от холода, медленно трезвея. Он, правда, не спросил у неё. Не спросил!

Прошлое было быстрей рассудка, оно сразу взяло его в тиски и задушило. Не время лить

слёзы, нужно срочно всё узнать.

Он навел порядок в комнате, выкинул дурацкий презерватив, подумав о том, что

использовать Венди не есть хорошо, и спустился в ресторан при отеле, где его ждал

Стефан.

— Кого я вижу! Макс Бекер, собственной персоной. А где тот алкаш с вечным стояком? —встретил его брат.

— Упал, — огрызнулся Макс. — Не начинай, умоляю. Голова всё ещё не вернулась на

орбиту.

Официант принес завтрак. Макс посмотрел на яичницу и понял, что аппетита у него не

было совсем.

— Что, водички тебе вместо еды? — продолжал Стефан.

— Ага, и опохмелин. Отвали. Когда я ем, я глух и нем.

— А я что? Я ничего, — улыбнулся мужчина и вернулся к тарелке.

— И не улыбайся! — воскликнул Макс, открывая бутылку с водой.

— Я оставлю за собой право выбирать, над кем смеяться, а над кем — нет.

Макс закатил глаза и отпил из бутылки. Мир перестал на миг существовать. Были только

он и вода.

— Хватит нежиться там с бутылкой! Что будешь делать дальше?

— С чем? — прикинулся дурачком Макс.

— С Зарой и убийством своего ребёнка.

Он чуть не подавился. Отставил бутылку и в один момент принял серьёзный вид.

— Не факт, что он был моим, — упирался и дальше, лишь бы не показывать слабость. —Но я поговорю с ней. Немного позже. Пока не готов.

— Я тоже. То есть, поговорю с Мариной.

— У нее же есть мужик. Чего ты хочешь добиться? Стать посмешищем?

— Почему сразу «посмешищем»? Я... люблю её, — Стефан замолчал. Он сказал это.

— А она? Она ведь тебя бросила. Избавься уже от этой розовой чуши. Когда ты успел её

полюбить? Когда из тебя уйдет вся эта дурь?

— Я с собой сам разберусь. А вот из тебя дурь скоро, точно, уйдет, — загадочно сказал

Стефан.

— О чём ты? — Макс насторожился.

— Через несколько дней прилетает отец.

— Что?! Зачем? Зачем, твою мать?

— Ты стал выходить из-под контроля.

— О не-ет. Чёрт! Теперь два ворона будут клевать мою печень.

— Скорее, подтирать слюнки!

Макс решил игнорировать шуточки Стефана. Наконец-то, появился аппетит. Он забрал у

брата тарелку с до сих пор не тронутым салатом.

— Эй!

— С братом даже не поделишься?

— Приятного аппетита, братишка, — ехидствовал Стефан.

— Спасибо. Чужое всегда вкуснее.

Стефан на это лишь хмыкнул и заказал себе кофе. Он уже детально обдумывал свою

встречу с Мариной. Сколько купить роз, а может, конфеты? Или ничего не надо? Просто

увидеть бы её, заговорить с ней. Лишь бы она дала шанс... Голова Макса была занята не

менее серьезными думами. Как узнать, от кого была беременна Зара? И как жить дальше, если окажется, что от него?

Ирина поправила плед, закутываясь в него сильнее, и открыла книгу, которую пыталась

прочитать уже битый час. Ничего не получалось, буквы не превращались в слова, не

имели никакого смысла. Рядом на тумбочке стоял горячий шоколад, постепенно остывая.

Как и её сердце. Внутри разгорался пожар при мысли о Максе и затухал, превращаясь в

тлеющие угольки, при мысли о муже. Так быстро... Так быстро всё встало на свои места.

Она знала, что не сможет обмануть себя. Она никогда не любила Лёшу так, чтобы сгорать

в его объятиях. Так, чтобы умирать от его прикосновений.

«Где же эта любовь? Такая, как в книжках?» — подумала она, рассматривая обложку

книги.

Как же тогда она любила Лёшу? Спокойно, мирно, тихо, с благодарностью... Она любила

его в ответ. В ответ на его помощь ей. Любил ли он её? Господи, да они оба притворялись

все эти три года! Он просто сделал доброе дело, вытащив несчастную девушку из

пропасти, подав ей руку. И подавал её до сих пор. Но она стала кусаться... Кусать руку

помощи! Только последняя сука могла так делать. Ирина оторвалась от книги и

посмотрела в окно. Подъехала машина, муж вернулся домой. Почему же сердце не

замирало, с трепетом ожидая его прихода? Вот, если бы это был Макс... Черт! Если бы это

был Макс, лучше бы ей было спрятаться далеко и надолго.

Макс... Столько злости и ненависти. Сколько надо времени, чтобы очистить душу от зла?

И возможно ли это? Он всё так же считал её малыша выродком. Глаза увлажнились.

Собственного ребёнка он считал выродком! Подонок, чёртов убюдок. Руки с силой сжали

книгу, чуть ли не сминая её. Что он там говорил про Дастона, про этого ублюдка? Причем

тут он? Хоть этот кретин и помог ей с компроматом, но, всё равно, оставался кретином.

Она не забудет, как Макс кинул её к нему, к этому пьяному придурку. Ирина замерла.

Впервые за три года ей в голову пришла поистине потрясающая и ужасающая, в то же

самое время, мысль — Макс думал, что ребёнок был не его? Она резко захлопнула книгу.

Какой же он дурак!!! Дыхание сбилось. Он действительно так думал, поэтому говорил о

малыше в пренебрежительном тоне. А она всё это время гадала, почему он не дал их дочке

шанса...

Душевный апокалипсис прервал Лёша, вошедший в комнату.

— Добрый вечер, любимая. — Наклонился, чтобы поцеловать её, и заметил состояние

жены. — Что случилось? — Взгляд опустился на руки, судорожно сжимавшие книгу.

— Ни-ничего... Книга... Там Раскольников убил, представляешь? И Соня его любит...

— Достоевского читаешь?

— Да, хотела почитать, но что-то не идёт. И шоколад остыл. На улице, кажется, гроза

приближается.

— На улице устрашающая погода, хотя до Хэллоуина ещё месяц. — Наклонился к ней, чмокнул в щеку и забрал книгу.

— Что с настроением? Рассказывай. Я пока переоденусь, — сказал Алексей, подходя к

шкафу.

— Хэллоуин! Я хочу что-нибудь устроить на Хэллоуин.

— Конечно. Наставим тыкв по всему дому, охранников переоденем в костюмы смерти, Ангелине Петровне подарим волшебную палочку... Без проблем, — улыбнулся он, снимая