Аванпост - Майк Резник

— Только не за паршивую сотню кредиток. — Тут он заметил, что Вилли Бард торопливо заполняет очередную страницу блокнота. — Эй, вот этого записывать как раз и не надо.

— Он — Бард, — заметил я. — И записывает все.

— Записывает все? — переспросил Катастрофа Бейкер.

— Да. Он — наш летописец. Когда-нибудь благодаря ему ты станешь знаменитым.

— С этим у меня и так хорошо.

— И я не хочу, чтобы миллионы людей узнали о том, что я провернул на Монте-Карло, — поддержал его О’Грейди. — Могу рассказать об этом горстке людей, собравшихся у черта на куличках, но вот в книге писать об этом незачем. Возможно, этот трюк мне еще понадобится.

— Не волнуйтесь, — ответил Бард. — Пройдет двадцать, а то и тридцать лет, прежде чем я подготовлю книгу к публикации.

— И как давно ты работаешь над своим шедевром? — спросил Бейкер.

— С того дня, как Томагавк открыл «Аванпост».

— Сколько страниц ты исписал?

— Давно потерял счет. Но после правки надеюсь уложиться в четыре тысячи.

— До половины уже дошел?

— Еще нет.

Бейкер улыбнулся.

— И кто-то опубликует такую книгу?

— Это не моя забота. — Бард пожал плечами. — Мое дело — написать ее.

— Никогда не понимал людей искусства.

— Эй, здравого смысла у нас ничуть не меньше, чем у остальных, — вмешался Маленький Майк Пикассо. — А то и побольше, чем у многих.

— Возможно, — не стал спорить Бейкер. — По правде говоря, и среди моих знакомых был только один такой человек.

— Художник? — спросил Маленький Майк.

Бейкер покачал головой.

— Оперная певица. Слышал когда-нибудь о Мелоди Дуве?

— Скорее нет, чем да.

— Дива Дува! — В голосе Никодемия Мейфлауэра слышалось восхищение. — Я видел несколько ее голофильмов. У нее был потрясающий голос. Что с ней случилось?

— Она стала жертвой неудачного столкновения техники и искусства, — ответил Катастрофа Бейкер.

— Похоже, нас ждет неплохая история, — предположил преподобный Билли Карма.

— Да нет, рассказывать особо нечего, — качнул головой Бейкер. — Телосложением она не отличалась от других известных оперных певцов, другими словами, весила триста пятьдесят фунтов. Поэтому и любила планеты с низкой гравитацией, на которых могла передвигаться с грацией танцовщицы. В последний раз она выступила на Новом Самарканде, в возобновленной постановке «Тоски».

— Я видел этот голофильм.

— Должно быть, ты видел более раннюю постановку, — возразил Бейкер. — Эта прошла только один раз и записать ничего не успели.

— А что произошло?

— Новый Самарканд — теплая планета, поэтому все постановки идут у них в огромном амфитеатре под открытым небом. Тоска, как известно, кончает жизнь самоубийством, бросившись с высокой башни. Обычно они укладывали за сценой несколько воздушных матрасов, чтобы певица не разбилась. Но габариты Дивы Дувы заставили их заменить матрасы гидробатутом.

— Гидробатутом? — хмурясь, переспросил Макс.

Бейкер кивнул.

— Она полетела вниз, ударилась о гидробатут и полетела вверх. Как я вам уже говорил, гравитация на Новом Самарканде низкая. Она набрала первую космическую скорость и столкнулась с грузовым кораблем около одной из лун планеты. — Он вздохнул. — На следующий день они убрали гидробатут и поставили водяной бассейн для ее дублерши. — Бейкер печально покачал головой, — Никто не удосужился спросить у бедной девушки, умеет ли она плавать.

Они переваривали историю в гробовом молчании. Первым подал голос Макс.

— Ты абсолютно уверен, что это правда?

Бейкер воинственно вскинул челюсть.

— Ты сомневаешься в моей честности?

— Нет, что ты, — заверил его Макс. — Только в твоей памяти.

— Конечно, некоторых память подводит. — Бейкер расслабился.

И тут в «Аванпост» вошел Ахмед Альфардский, в светящихся одеяниях и сверкающем тюрбане. Над Катастрофой Бейкером и Большим Рыжим он возвышался минимум на фут, и куда больше над остальными.

— Добрый вечер, господа, — поздоровался он, затем поклонился в сторону Золушки и Матери Земли. — И, разумеется, дамы. — Посмотрел на меня. — Война приближается, Томагавк.

— Кому-нибудь удалось определиться, с кем предстоит воевать? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Тогда с чего ты решил, что началась война?

— Они стреляют по кораблям Флота.

— Да, это похоже на войну, — вздохнул Макс.

— И сколь они далеко? — спросил я.

— Кто знает? — неопределенно ответил Ахмед. — Все зависит от того, как часто и как точно стреляет Флот.

— Я бы особо не беспокоился, — высказал свое мнение Могильщик Гейнс. — Ни одна война не забиралась в такую глушь.

— И эта не заберется, — уверенно заявил Никодемий Мейфлауэр и даже кивнул в подтверждение своих слов.

— А если заберется, они пожалеют о том, что не двинулись в каком-то другом направлении, — вставил Катастрофа Бейкер. — Пусть только посмеют помешать мне выпивать и общаться с друзьями. Я убивал людей за куда меньшие прегрешения.

— А разве есть большее прегрешение? — полюбопытствовал Макс Три Ствола.

— На ум вроде бы не приходит, — признал Катастрофа Бейкер.

Вновь открылась дверь и вошли Сидящий Конь и Неистовый Бык* [4]. За стенами, как обычно, завывал ветер и их покрывала красная пыль, которая при тихой погоде толстым слоем лежит на поверхности Генриха II.

Одежда из кожи плюс головные уборы с перьями не очень-то вязались с шарообразными, оранжевыми, покрытыми густой шерстью, трехногими инопланетянами, но за долгие годы мы к этому привыкли.

— Эй, Томагавк… — начал Неистовый Бык.

— Знаю, знаю, — оборвал я его. — Война надвигается.

— Какая война? — спросил он.

— Если б я знал, — ответил я. — Начнем еще раз.

— Конечно, — дружелюбно согласился Неистовый Бык. — Эй, Томагавк, пару «Синих ангелов» для меня и моего напарника.

— Занятное название, — отметил Бейкер. — Налей-ка и мне.

— Тебе не понравится. — Сидящий Конь взял стакан. — Для людей это яд.

— Правда?

— Правда.

— Отменяю заказ, Регги. Между прочим, с чего это трехногие оранжевые мохнатые мячи начали одеваться, как индейцы?

— Мы с Велитаса IV, — ответил Сидящий Конь.

— Никогда не слышал о такой планете.

— Потому что теперь она называется иначе, — объяснил Сидящий Конь.

— Нас колонизировали потомки великого племени сиу, — продолжил Неистовый Бык. — Но вместо того чтобы эксплуатировать нас, они разделили с нами свои знания и культуру, и в конце концов мы стали братьями по крови и взяли индейские имена. Мы даже переименовали планету. Теперь она называется Биг-Литтлхорн IV. — Он помолчал. — Сидящий Конь и я, мы стали завсегдатаями «Аванпоста», потому что нам нравится любой человек, называющий себя Томагавком.