Ловец богов - Александр Матюхин

Начал я моргать, и вижу, что палец мой аж побелел, упершись в ту самую точку на карте. В горле пересохло. Посмотрел на Сан Саныча, на Пройдоху и на Негодяя. Пьют, сволочи. Пьют за мое здоровье, за жизнь веселую, за Нишу. Да и сами веселые, радостные! Потому что в тюрьме ни разу не были, дубинкой электрической по хребту не получали, не знают, что такое подъем в пять и отбой в девять. Запаха не чувствовали, въевшегося в сами тюремные стены, в тела заключенных, в скупую камерную мебель и в одежду охраны…

— Ну, хватит пить! — кричу, и вижу, как застыла улыбка на безмятежном Пройдохином лице.

— А что случилось, Грозный? Мы же, это, по капельке… — растерялся. Обиделся.

На самом деле пил только Пройдоха, а Негодяй с Сан Санычем к чаю приложились, горячему.

— Делом пришли заниматься, значит занимайтесь! — говорю, а сам чувствую, что щеки краснеют то ли от гнева, то ли от переживаний, нахлынувших вдруг в одночасье, — о чем Паршивец просил?

— Ты же знаешь, что Паршивец теперь сам в Нишу редко ходит, — начинает Сан Саныч, — у него и без Ниши дел по горло. Но три года назад, когда тебя с Клещом арестовали, для всех софтеров трудные времена наступили. Слоны перепрошили защиту Ниши, каждый дом прочесывать начали, за полгода поймали двадцать человек. Тут уж, сам понимаешь, многие задумываться начали, а так ли Ниша хороша, как кажется? Запретный плод он, конечно, вкуснее, но стоит ли от него кусочек откусывать, чтобы потом попасть в сети и всю жизнь себе поломать? Вот тогда Паршивец за дело и взялся. Решил софтеров во всем Такере вместе собрать, организовать как-то их деятельность. В отелях своих и еще кое-каких забегаловках организовал целые номера, оборудованные для выхода в Нишу. Защита в таких номерах великолепная, да и шансы помереть при выходе значительно меньше, чем от кустарного входа. Тогда к Паршивцу и люди потянулись. Большинство, конечно, знакомых, с которыми он начинал, но были и новички, которым устраивали жесточайшую проверку. В общем, Паршивец спас всех софтеров от вымирания.

— Хорошо, — говорю, — интересная присказка. А когда сказка будет?

— А вот сейчас, — отвечает Сан Саныч, — дело у него для тебя есть. В Нише народу неопытного — тьма. А профессионалов, вроде тебя, мало осталось. Паршивец всем и каждому говорит. Грозный, говорит, вернулся. Теперь всем соплякам потесниться придется, потому что, таких как Грозный, раз-два и обчелся! Ждал он, когда ты выйдешь! Долго ждал. Такое дело для тебя приготовил, что никто из нынешних софтеров с ним не справится, а ты справишься, понимаешь?

Я кивнул, откинулся на спинке стула. Наваждение постепенно отпускало. Растворялся перед глазами дворик, многоэтажки треугольником, Слоны, ломающие молодого софтера…

— Расскажи, — говорю, — я думал, что просто вернусь. Войду в Нишу, поброжу, выловлю информацию, как в старые времена. Мелочь всякую тренировать буду за деньги. А тут…

— Старые времена прошли, — говорит Сан Саныч, — и с этим придется смириться.

— А Пройдоха? А Негодяй? — спрашиваю, будто и нет их здесь. Оба притихли, слушают.

— И им место найдется. Паршивец все рассчитал. Так что, слушай…

Глава 004

1

Азелон ворвался в номер и застыл на пороге, оглядывая присутствующих надменным взглядом.

Только что он совершил великолепную утреннюю пробежку по местному парку, раскинувшемуся неподалеку. Тропинки в парке словно специально были сделаны для бегунов — ровные, без единой трещинки, скрытые от трасс и домов пышными деревьями. Впрочем, жалко, что никто не увидел, как он, Азелон, пару раз сделал на бегу сальто через голову, не касаясь руками земли, и даже не сбил дыхание. С девушками здесь пока не ладилось.

Бросив взгляд на зеркало, удачно расположившееся напротив двери, Азелон отметил легкую розовую припухлость на подбородке, задержал взгляд на красивом рельефе мышц под футболкой, могучей груди, тугих бедрах, обтянутых короткими шортами. «Вам бы такую красоту — усмехнувшись, подумал он, — вам бы такое тело!» Скорчившись серой тенью в углу номера, Кхан, по обыкновению тихий и незаметный, держал на коленях журнал, но сейчас не читал, а поглядывал с опаской на Азелона.

Аслан Анатольевич сидел за столом, у окна. Лица его не было видно из-за газеты.

— Доброго утра, — воскликнул Азелон, уселся на свою кровать — стягивать кроссовки. — Великолепный мир! Великолепный город! Давненько мне не доводилось так вот запросто пробежаться с утра! Разве что от охраны или разъяренных рогоносцев! Жалко, что не удалось встретить по дороге ни единой стоящей девушки, которая бы… ну, вы меня понимаете…

Подмигнув неизвестности, Азелон взял с тумбочки бутылку газировки, содрал крышку и сделал несколько глубоких глотков.

— Парк был пуст, Кхан, как твоя голова! — воскликнул он. — И нечего на меня пялиться! Учись смотреть правде в глаза! Сколько путешествую в твоем обществе, все никак не могу взять в толк, и откуда ты такой неказистый явился? Неужели под землей таких выращивают?

Кхан сверлил Азелона взглядом. Слишком труслив был напарник. Слишком жалок, чтобы дать достойный ответ. Только по чужим гробницам умел шарить Кхан, снимать с мертвых тел украшения и выковыривать драгоценные камни, а больше ничего. Кроме презрения нет к нему никаких чувств. Нет и быть не может.

Азелон заерзал на кровати, разглядывая собственное отражение в зеркале, пинком отправил кроссовки в другой угол комнаты, зажал двумя пальцами нарывающий прыщик и попытался выдавить, однако же никакого эффекта не добился, только заныл вдруг зуб.

— А где наш таинственный друг Шайтан? Отправился за покупками?

Газета опустилась, открывая очки в тонкой оправе, удобно примостившиеся на переносице, черную бороду, насквозь пронизанную белыми седыми нитками, укрывшую губы и подбородок. Черные же волосы спадали на лоб, вились за ушами, выглядывали из-за шеи. Азелон оторвался от зеркала и посмотрел на хозяина. Как ни хотелось ему любоваться своим изображением, Аслан Анатольевич неизменно перетягивал все внимание на себя, заставлял смотреть в свои глаза и слушать, слушать. Словно вокруг хозяина витала в воздухе какая-то древняя, давно забытая магия. Словно теплый воздух брал Азелона за подбородок и нежно, но настойчиво поворачивал голову в сторону Шиджилла. Хозяина. Аслана Анатольевича.

— Интересный мир, вы не находите, господа? — голос у Аслана Анатольевича был неизменно мягкий, словно спелый персик.

— Странный, — согласился из угла Кхан, — не похож на другие миры.

— Представляете, люди называют здешний мир Шаром! — встрял Азелон нарочито громким голосом, — они считают, что живут на круглом шарике, который парит в пространстве и вертится вокруг местного светила! Средневековье, одно слово!