Жизнь, смерть и возрождение - Иван Александрович Карышев

В. — Теперь скажи нам, Таня, как вы, «духи», отдыхаете и молитесь?

О. — Мы, конечно, не спим; но отдыхать — отдыхаем. А отдых наш в молитве. Нашу молитву вам трудно понять. Вот, сядешь, или ляжешь, или просто стоишь и начнешь думать о Боге; и так станет легко и свободно, даже пение ангелов слышишь, и сама начнешь петь, и как будто тебя уже нет, а ты там далеко, далеко где-то, а когда очнешься, даже удивишься. Бывает, что одна молишься, а то и с другими.

В. — Ведь, у нас на Земле самая обыкновенная молитва — просьба, так что ваша молитва на нашу не похожа?

О. — То другое дело; то, когда молишь иди просишь чего-либо у Бога пли у Покровителя, либо у Матушки Божьей; это, ведь, порой и нам душам надо; а как же ты думаешь? а то, отдых, как бы силы мы свои в Святая Святых черпаем, как бы туда уносимся и ангелов как бы оттуда слушаем, а в глазах свет, и душа трепещете и таково-то сладко и хорошо! — Не передашь всего этого. Сначала, когда мы учимся молиться, то молимся с Ангелом-Хранителем, а потом, когда выучимся молиться, то молимся одни; ко мне Ангел-Хранитель сначала часто ходил и он меня научил как молиться; а теперь я привыкла и он реже ходить.

В. — Опиши нам, своего Ангела-Хранителя.

О. — Ну мой очень хорошенький, кудрявенький, беленький, глазки что цветочки, кудряшки беленький, крылышки все беленькие, светленькие. Рубашечка у него светлая, поясочек золотенький и крестик на груди золотой. Только золото у нас не такое, как у вас, а легкое, как воздух ваш; ну очень, очень хорош. А добрый то он какой; как скажет: «Таня моя!» я так и расплывусь от любви. Вот теперь скоро он к другой душе уйдет.

В. — Как часто ты молишься?

О. — У нас нет времени, а молюсь как душа просит, а уж не знаю как, но, должно, часто молюсь.

В. — У нас много молитв, а у вас есть ли они?

О. — У нас тоже есть молитвы на каждый случай: если от зла надо оградиться или молиться о тех, кто во тьме; есть молитвы от страха; но это все у нас не молитвами называется, а ограждением. Еще у нас песни есть, мы сами их складываем и от ангелов учимся. Питаемся мы эфиром, вдыхаем его, как вы воздух. По его волнам мы можем узнать — где мы, сколько волн вышло; это как бы, по вашему, время, но как это происходить, вам, мои родные, не понять.

В. — Сколько у вас тел, одно или два: говорят, что два?

О. — Постой, это правду говорят, только далекую правду. В день, когда мы умираем, у нас есть тело, но не такое, как земное, ведь, вы меня не видите? Ну, вот, чем человек лучше жил, тем у него лучше оболочка, но он может ее сгустить что ли, это по-вашему, и так сгустить, что станет как вы, как ваше тело, и даже как на Венере. А тоньше мы не можем сделать, как кому определено. Вот злу лучше сгущаться, a чем чище дух, ему труднее сгущаться, но опять этого нельзя сказать про всех; другие могут это легко делать, но делаем мы это только с разрешения Бога, или высших духов. А собственно тело у нас одно.

В. — А как вы питаетесь? Трудно здесь у нас вам питаться?

О. — Ничего не трудно, все тоже; ведь, и у вас эфир есть. Правда, он немного изменен, но мы, ведь, запасаем, когда идем в вашу сферу.

В. — Можете ли вы быть невидимыми для других «духов», когда того захотите?

О. — Если нужно душу укрыть от кого-нибудь, то или Ангел-Хранитель крылом прикрываете, или у кого есть особый фелон. Это такое покрывало, верно не знаю, есть ли оно у всех, но у многих есть, а если нужно для дела, то передают другим.

Ну, пора мне. Сидите смирно, всех поцелую.

30-го мая 1899 г.

Мир вам! Вот и Таня. Как живете? Ну, про что говорить? Про молитву? Ну, ладно. Видите, мои дорогие, я скажу вам, что в первый раз молитва, как и все, началась в Святая Святых.

После того, как ушел Денница от Бога, пошла великая скорбь и многое изменилось и многое стало не так, как прежде было. В особенности стало трудно людям, которые жили на планетах, ибо Господь уже перестали вести непосредственную с ними беседу, как было прежде. Святая Святых закрылась для всех, кроме тех ангелов, которые в Ней остались для исполнения своего служения при Боге, но и у них не у всех стали одни мысли. А люди-то бедные, каково им было? ведь, Денница и его приспешники ушли в мир и каждую минуту могли к ним прийти, соблазнить, смутить. Вот, Господь тогда и сказал:

— Не думайте, что Я вас покинул в своей скорби. Нет, хотя Святая Святых и закрылась, но Я дам Вам то, что всегда откроет вам дорогу ко Мне, Я дам вам молитву.

Ну вот, это и есть то чувство, когда ангел, дух или человек, хочет соединиться со своим Господом, когда ему нужно поведать что-либо сокровенное, что-либо попросить у Него, или даже просто соединиться с Господом и получить от Него ту силу, ту поддержку, которая поможет ему идти дальше; тем более, что каждая душа, выйдя из Святая Святых, получает забвение и идет в потемках и только Он Один может ей напомнить все ее обязанности и направить ее. Конечно, Господь и без нас ежечасно знает, что с нами, да, ведь, мы то не знаем, идем ли мы правильно, идем ли мы по Его пути; не сбилась ли. А еще, когда у нас сильная скорбь, то, ведь, мы и не знаем, зачем она нам послана — а через Него мы все узнаем.

Еще скажу для примера: если есть у тебя кто-нибудь, кого ты очень любишь, и вы расстались давно, и находитесь далеко друг от друга, ты, может быть, и знаешь, что твоему другу хорошо живется, а все же ты напишешь ему, и от других узнаешь, что он там делает, и когда получишь хотя самую малую весточку, то тебе бодро, легко и радостно — то же самое