Информатор - Тэйлор Стивенс

Монро проснулась с первыми лучами солнца и больше часа слушала звуки оживленного движения машин и людей, проникавшие сквозь открытое окно и манившие на улицу. Она дала Брэдфорду слово, что по крайней мере сегодня утром не выйдет из своего номера, не дождавшись его. Поэтому она оделась, опять улеглась на кровать и погрузилась в размышления, вскоре, однако, прерванные стуком Майлза в дверь.

Они позавтракали в небольшом ресторанчике при отеле. За столом непринужденно и дружески болтали, перейдя на ты. Закончив трапезу и не дождавшись официанта с новой порцией кофе, Монро поднялась.

— Пойду потороплю его, — объявила она.

Официант уже вышел из кухни и направлялся к ним, но она его перехватила. Вложив ему в ладонь капсулу с белым порошком и банкноту в двадцать евро, Монро объяснила:

— Мой друг очень не любит принимать лекарства. Если ты высыплешь это в его чашку, то деньги твои. Если ошибешься, то сильно пожалеешь.

Через несколько минут после того, как Майлз допил свой кофе, у него начали проявляться признаки сонливости. Монро наклонилась и потрогала ладонью его лоб.

— С тобой все в порядке? — спросила она. — Ты что-то неважно выглядишь.

— Мне как-то не по себе, — согласился он, немного растягивая слова. — Чувствую себя совсем разбитым.

— Наверное, из-за климата и разницы во времени, — сказала она. — Так бывает. Нужно дать организму время привыкнуть. Тебе лучше вернуться в номер.

Когда лифт остановился на их этаже, Брэдфорд уже висел у нее на плече. Она с трудом дотащила его до кровати, сняла с него обувь и убедилась в том, что кондиционер работает. Зная, что он проснется, испытывая жажду, она поставила рядом бутылку с питьевой водой и накинула на него простыню.

Да, прием нечестный, и ей самой это не нравилось. Однако ей предстояло кое-что сделать, и она не собиралась никого в это посвящать.

— Поспи, — прошептала она и, положив рядом ключ, вышла, заперев дверь отмычкой.

Она взглянула на часы — если все сложится удачно, она успеет вернуться до наступления темноты.

На узких улицах Дуалы кипела шумная и суетливая жизнь. Велосипедисты, обвешанные тюками с товарами высотой до пяти футов, сражались за жизненное пространство с «пежо», переделанными в маршрутные такси и перевозившими вдвое больше пассажиров, чем предполагали всякие нормативы. Движение было беспорядочным, машины натыкались друг на друга, пробиваясь вперед, а их гудки звучали так же часто, как и визг тормозов. На тротуарах теснились пешеходы. Колониальные и современные здания стояли бок о бок, а единственной преградой, защищавшей их от какофонии улицы, были пальмы, растущие вдоль обнесенных оградой строений.

Первую остановку она сделала в камерунском отделении банка «Сосьете женераль», где у нее был счет, открытый перед бегством из страны много лет назад. Монро опасалась, что его давно закрыли, поскольку никто им не пользовался, а деньги исчезли или воспользоваться ими было нельзя. Однако счет по-прежнему существовал, а за прошедшее время даже набежали неплохие проценты. Она представила банковскую выписку и в окошке валютных операций обменяла пятьсот евро на франки Центрально-Африканской Республики. Эти деньги предназначались для текущих расходов: большинство отелей и авиакомпаний принимали евро даже охотнее местной валюты.

Перехватывая такси, Монро пропустила несколько машин, пока ей не попалась более-менее приличная, чей движок вызвал меньше опасений, а сиденья еще не были продавлены в процессе многолетнего извоза. Она договорилась с водителем о поездке в Криби и обратно. Это был небольшой и мирный городок в сотне миль на юг от Дуалы.

Криби, знаменитый своими сохранявшими первозданную чистоту пляжами, был тихим и относительно малолюдным большую часть года, но в отпускной период полностью преображался из-за нашествия толп отдыхающих. Именно в Криби ее прошлое встретится с настоящим. Ей были нужны некоторые документы, и человек, способный их достать, находился в этом городе. Прошлой ночью она провела несколько часов на телефоне, чтобы в этом убедиться.

За пределами Дуалы движение стихло и в конце концов свелось только к редким мини-автобусам. Дорога шла сначала в глубь материка, а потом вдоль океанского побережья. По обе ее стороны располагались плантации низкорослых пальм, выращиваемых для получения масла. Монотонность ландшафта нарушалась редкими строениями или стадами коз, плетущихся под присмотром мальчишек вдоль обочин. Наличие двухполосного движения позволяло легко разъезжаться встречным машинам. С океана дул ровный бриз. Монро большую часть пути провела за просмотром своих записей или разглядыванием в окно пейзажей, будивших воспоминания.

В отличие от вчерашнего дня, когда она только что приехала, сегодня ее мучили угрызения совести и приступы печали. В голове начали просыпаться голоса, не тревожившие ее с тех пор, как она взялась за дело Бэрбанка.

Возможно, решение посетить Криби было ошибкой.

Глава 6

Бонифаций Акамбе был большим человеком. И не только из-за своего роста и дородности. Об этом свидетельствовали дорогая одежда, полноприводная «тойота» и вполне процветающий бизнес. Благоприятное впечатление от привлекательных черт его ухоженного лица слегка нарушилось тем, что между передними верхними зубами зияла довольно внушительная щель. У Акамбе было двенадцать детей от трех жен, две из коих жили в Дуале, а третья — самая молодая — вела хозяйство в Криби. С тех пор как Монро видела его в последний раз, он явно преуспел в делах. Тогда он был молод — как и все они — и имел только одну жену, и если бы это было в его силах, то Монро стала бы второй.

Родственные и политические связи позволили ему подняться, а его компаниям набрать обороты, но Монро привел сюда бизнес, им не афишируемый.

Криби остался таким, каким она его запомнила: маленьким и ленивым, всего с несколькими улицами, как-то связывавшими его в единое целое, и непропорционально большим количеством отелей. За прошедшие годы было возведено несколько новых зданий, но в остальном ничего не изменилось и водитель без труда нашел место, описанное Монро.

Офис располагался на первом этаже трехэтажного строения с облупившейся краской на фасаде и струйкой конденсата, стекавшей на тротуар из кондиционера. Внутри было прохладно, пахло вездесущей плесенью, а линолеум, постеленный на полу, по углам слегка загибался. За металлическим, видавшим виды столом со следами явно не завершенного ремонта на деревянном стуле сидела секретарша. Перед ней стояла печатная машинка, а слева возвышалась неаккуратно сложенная стопка больших конвертов.

За девять лет, что Монро не была в Африке, она не произнесла ни единой фразы на фанге,[12] но сейчас слова сами слетали у нее с языка:

— Hakum ayen Akambe. Пожалуйста, сообщите боссу о моем визите. — Ей не требовалось ничего пояснять — ее визитной карточкой было владение местным языком. Секретарша, не скрывая удивления, поднялась и вышла в соседнюю комнату.

Оттуда тут же послышался рокот мощного баса:

— Эсса!

Бонифаций вылетел из кабинета с распростертыми объятиями и широкой улыбкой.

— Эсса! — повторил он, хлопая в ладоши. Он взял ее за плечи и, держа перед собой, внимательно разглядывал. — Кто же это еще может быть! Ну как ты? Сколько прошло лет?

— Много, — ответила Монро, улыбаясь в ответ и чувствуя, как ее охватывает жар. — Очень много.

— Пойдем выпьем кофе, — предложил Бонифаций и, отдав распоряжение секретарше, отступил в сторону, пропуская Монро в кабинет. Здесь в отличие от приемной мебель и полы были новыми, а краска — свежей. Огромный письменный стол закрывал большую часть стены. Бонифаций опустился в кресло, а Монро устроилась на диване, стоявшем перпендикулярно столу.

— Эсса! — снова воскликнул он, когда принесли кофе. — Где ты все это время скрывалась?

— За океаном. Я училась и работала.

— Понятно, — кивнул он и сложил руки на выпирающем животе. — Вернулась к своему народу. Твой отъезд вызвал большой переполох. Франсиско потратил целое состояние, пытаясь тебя отыскать. Он остановился только когда убедился, что ты жива и уехала из страны.

Она снова почувствовала угрызения совести, а в голове зазвучали голоса, настойчиво требовавшие ее внимания. Она выдержала взгляд Акамбе и, дождавшись, когда внутренние голоса немного стихнут, негромко спросила:

— Ты с ним видишься?

— Да, когда он приезжает в город. Раз в несколько месяцев.

— Значит, он не уехал из Африки.

— Все еще здесь.

Поморщившись, она сделала глоток сладкого кофе.

— И как он?

Акамбе положил еще ложку сахара в густую темную жидкость и, немного помолчав, ответил:

— Он изменился. Больше работает и больше играет, больше общается с женщинами и больше пьет. Все меньше похож на тебя и все больше — на меня. — Он рассмеялся и продолжил: — А потом он удаляется ото всех, чтобы побыть в одиночестве. Он построил себе убежище на острове неподалеку от Уреки. — Акамбе сделал паузу и положил еще ложку сахара. — Время старит душу человека. И его там никто не трогает, потому что он всем помогает. — Он помолчал. — Ты обязательно должна с ним встретиться, Эсса. Уж кто-кто, а он точно этого заслуживает.