Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья - Евгения Яхнина

"Была не была!" - подумал Жак и, хотя пожалел добротный дядюшкин костюм, сел на траву рядом со стариком.

- Так как же зовут твоего родственника, молодой человек?

- Фирмен Одри!

Услышав это имя, старик опять насторожился.

- А давно ты его не видел? - уклончиво спросил он.

"Надо действовать напрямик! - снова решил Жак. - Иначе я ничего не добьюсь!"

- Я знаю, что его арестовали и увезли. Куда - не известно ни мне, ни другой родне. Вот я и хотел узнать, кто навещал его перед тем, как он исчез, кто из бывших соседей может рассказать о нем и его друзьях. Сам-то я из деревни и потому не знаю, как за это приняться.

Старик обратил к Жаку свои слезящиеся, водянисто-голубые глаза и испытующе посмотрел на него, словно хотел убедиться, говорит ли он правду.

- Хороший человек был Фирмен Одри, - медленно произнес он, - всех в квартале лечил бесплатно, да еще и денег, бывало, на лекарство даст... Я прежде с покойной женой вместе тряпичничал, еще когда Одетта Делэ и носа сюда не совала. Так он, случалось, и жену мою лечил...

Долго и сбивчиво говорил старик, вспоминая свою прошлую жизнь и не упуская случая похвалить Фирмена и послать проклятья на голову Одетты Делэ.

Терпеливо слушая рассказ старика, Жак время от времени вставлял слово, чтобы вернуть разговор к интересовавшей его теме.

- Может, вы знали кого из друзей Фирмена? Может, самого его близкого друга?

- Того, кто его предал? - оживился старик. - Как же не знать! Ведь я не только за этой ямой присматривал, я и дворы подчищал. И всегда-то они бывали вместе, неразлучны...

- А как его звали?

- Дружка-то? Кажись, Робером.

- А по фамилии как?

- Вот этого не помню, да, кажется, и не знал... Был он куда хуже нашего Фирмена, сам толстый, а с лица невидный. Но как приключилась беда с Фирменом, говорят, сватался к его невесте. И вдруг, откуда ни возьмись, у него оказалась карета... Он к Фирменовой невесте в той карете приехал руки просить.

- А она? - с замиранием сердца спросил Жак.

- Она его на глаза к себе не пустила - выгнала! Вот какая девушка была!

- А ее как звали? Может, вспомните? - спросил Жак без всякой надежды услышать ответ.

- Хоть никогда ее и не видывал, а имя помню, как же. Звалась она Эжени!

- Эжени!.. - повторил Жак. - Ну, а фамилия? Была же у нее фамилия? И что с ней сталось? Где она?

- Фамилия, кажись, Лефлер или, может быть, Лекер, вот уж не помню, ведь давненько то было... А что красавица она писаная была, это все говорили... Пока дом не сгорел, жильцы долго об этом деле толковали, хоть Одри не первый и не последний угодил в тюрьму за то, что за бедных душой болел. А потом дом сгорел, жильцы разъехались кто куда... А Эжени ведь сюда не ходила, Фирмен сам ее навещал. Что сталось с ней, не знаю, не слыхивал, да, верно, и никто в нашем квартале не знает.

- Ну, а Робер? Куда он девался? Что с ним?

- С таким-то что станется! Живет небось, как прежде, в довольстве, в богатстве. Не одного, наверное, человека загубил и за каждого-то погубленного денежки получал...

Больше Жаку ничего не удалось узнать. Прощаясь со стариком, он вытащил из кармана два су, которые Франсуаза нехотя отсчитывала ему раз в неделю на "карманные" расходы.

- Спасибо за то, что вы мне рассказали! А за то, что время потратили на меня, возьмите эту мелочь.

Старик покачал головой.

- Я вижу, ты добрый малый, и это понятно, раз ты роднёй приходишься господину Фирмену. Но денег твоих мне не надо. Ты молодой, они тебе пригодятся, а мне хватает и этого... - Старик поднял с земли палку с крючком и указал ею на помойную яму.

В его тоне звучала такая решимость, что Жак не посмел настаивать. "Все-таки первый шаг сделан, - подумал он. - Хоть имя ее теперь известно: Эжени! Но как узнать, Лекер она или Лефлер?"

Глава одиннадцатая

СЕСТРЫ ПЕЖО

Время шло. Пролетела осень 1788 года, за ней - зима. Много событий произошло в доме и лавке тетушки Франсуазы, еще больше - вне его.

Наступил апрель. Радостный, ласковый месяц, когда весна неудержимо врывается в окна и людские сердца. От родных из деревни Жак получил всего два письма. У них, сообщали они, ничего не изменилось. И налоги те же, но хлеба меньше, а барских причуд все больше. Может, Генеральные штаты еще не собрались, одна надежда - когда они соберутся, рассмотрят бабушкины просьбы... Слыхать, деревня Птит Ривьер хлопотала о снятии налогов - им налоги и сняли. А в Таверни все по-прежнему. Мишелю достается - он не только выполняет всю работу Жака по дому и саду. Сеньор придумал новое занятие для крестьян. Его сон, видите ли, беспокоит кваканье лягушек. Вот Мишель вместе с другими деревенскими ребятишками должен вставать на заре, отправляться в барскую усадьбу и колотить палкой по заросшим илом прудам и рвам, чтобы лягушкам было неповадно беспокоить сеньора. А когда же ему помогать в хозяйстве дома, да еще выкраивать время на ученье у кюре!

В каждом письме родители Жака упоминали о том, как добр к ним и Мишелю отец Поль. И Жак все с новой силой ощущал, что время идет, а он еще ничем не помог своему наставнику. С тревогой он думал, что, видно, напрасно понадеялся на самого себя. Сам ищет, сам хочет добиться правды. Не проще ли поискать кого-нибудь, кто поможет? Ведь отец Поль сказал, что заплатит юристу или судейскому, чтобы тот помог отыскать следы Фирмена. Кто подходит для этого более, чем Адора? И деньги, которые сулил отец Поль, ему пригодятся - Адора в них очень нуждается.

И, выбрав удобную минуту, Жак рассказал Адора все, что сам знал о Фирмене.

Адора слушал очень внимательно, не перебивая Жака, не задавая ему никаких вопросов. Но как только Жак заговорил о деньгах, Адора вскочил со стула, на котором сидел, подбежал к Жаку, сильной рукой взлохматил его волосы и сердито сказал:

- Я считал тебя умней. Как ты мог подумать, что я, Огюст Адора, могу взять за помощь тебе или отцу Полю деньги! Да в уме ли ты!..

Увидев, что Жак совсем обескуражен, Адора сразу смягчился и сказал ему ласково и шутливо:

- Дурень! Я сделаю все, что смогу. Но могу я чрезвычайно мало. Порасспрошу кое-кого из стариков, не вспомнят ли они, что это за брошюры и кто их автор. Скажу тебе прямо: разыскать следы человека, попавшего в Бастилию, да еще много лет назад, труднее трудного.

Хоть этот разговор и не давал Жаку никаких особых надежд, он еще более укрепил его симпатию к Огюсту. Да и адвокат, зная теперь, какая забота гложет сердце этого беспечного на вид юноши, стал к нему относиться, как к младшему брату.

В семье дяди уважение к Жаку сильно возросло. Теперь не было ни одного дела, которое тетя Франсуаза решала бы без его совета. Еще недавно она следила за каждым шагом Жака, проверяла покупки, хотя порой чувствовала, что Жак лучше ее разбирается в книгах. Но понемногу она уверовала в его торговые способности и умение. К тому же ей нравилось, что он вежливый и обходительный и дома и с посетителями. "Наш Жак - молодой человек хоть куда. Не скажешь, что еще недавно он носил сабо!" - не без гордости говорила она соседкам.

В голове этой деловой, рассудительной женщины зародился даже план, с которым она не спешила ни с кем поделиться. Что, если женить Жака на одной из дочерей? Это было бы неплохо. Тогда, во всяком случае, владелице лавки не придется брать в компаньоны чужого человека. Но с этим спешить нечего. Может, сыщется жених и получше.

Видя благосклонность матери к Жаку, и сестры стали относиться к нему по-иному. Они ценили, что благодаря Жаку в доме стало больше денег: от каждой удачной покупки или продажи какой-нибудь книги девушкам перепадала мелочь на безделушки.

Одна только Бабетта любила читать и интересовалась покупками Жака ради самих книг, а не только потому, что прибавлялось карманных денег.

Как-то раз при нем Жанетта повздорила с Виолеттой. И Виолетта, рассердясь, крикнула:

- Напрасно ты злишься!.. От злости у тебя краснеет нос, а это совсем не идет тебе, мадам Горан!

Жак простодушно удивился:

- Почему ты называешь ее мадам Горан?

- Да потому, что к лету Жанетта будет уже не мадемуазель Пежо, а мадам Горан. Какой ты глупенький, братец! Ничего-то ты не замечаешь!

- Так ведь он намного старше Жанетты, ему бы впору жениться на тетушке Франсуазе! - вырвалось у Жака.

- Ну и что из того, что старше? - произнесла небрежно Виолетта и тоном своей матери добавила; - Горан не плохая партия. Он - вдовец, дети взрослые, типография приносит немалый доход...

Оторопелый Жак перевел взгляд на Жанетту. Она закраснелась, и он понял, что это правда. Еще некоторое время он никак не мог примириться с тем, что Жанетта станет женой Горана. Жак старался утешиться тем, что никогда не говорил ей, что она ему нравится, да и она никогда ему ничего не обещала, ничем не подала надежды. И все-таки он не мог заглушить в себе обиды и досады.

Предстоящая свадьба сестры очень занимала Виолетту, и как-то раз, беседуя с Жаком, она долго перечисляла, какие выгоды для Жанетты и всей семьи последуют от этого брака.