Дар любви - Барбара Картленд

Слуги бесшумно приносили супы, сладости и чай на серебряных подносах. Очевидно, маркиз приказал им относиться к миссис Давдейл и Евгении как к особам королевской крови. У них было все, чего им хотелось, И любая прихоть миссис Давдейл тотчас исполнялась. Все, что она требовала, появлялось в ее комнате как по волшебству.

В отличие от матери, Евгения ничего не просила, но она не могла отрицать того, что после спартанских условий в доме на Крейвен-Хилл роскошь Бакбери была для нее весьма приятной. Девушка наслаждалась комфортом и теплом.

И все же, говоря откровенно, иногда она чувствована себя неуютно в этом огромном доме. Почему маркиз казался таким добрым и преданным другом? В чем причина его щедрости? Только ли в его теплом отношении к ее покойному отцу?

Правда, она не часто думала о маркизе. Когда мать усмотрела в трагическом происшествии счастливую случайность, Евгения уже не так остро ощущала свою вину за ту роль, которую сыграла в нем ее тайная страсть к Грэгору. Она почувствовала, что снова может мечтать о своей любви.

Шли дни, девушка была занята заботами о матери — читала ей, писала письма под диктовку, расчесывала, кормила. Времени на себя у нее почти не оставалось. Это не расстраивало бы ее так сильно, если бы за всеми этими хлопотами она могла выкроить время и сделать то, чего ей хотелось больше всего. Она никак не могла вырваться, чтобы разыскать «Парагон».

Сады Бакбери-Эбби были разбиты в первой половине восемнадцатого века. Одновременно появились фонтаны, пруды и беседки в укромных уголках. Большой центральный газон простирался от южного фасада на целую милю, переходя в длинную извилистую дорожку, в конце которой стояла ротонда, называемая беседкой Аполлона. Другая лужайка спускалась к реке, на противоположном берегу которой начинался лес.

Евгения часто с тоской смотрела на него из своего окна. Где-то среди этих дубов и берез стоял «Парагон», но у девушки не было времени искать его. Только когда мать отдыхала после обеда, она могла около часа погулять по саду. Этого времени не хватило бы ей даже для того, чтобы дойти до ротонды и вернуться обратно.

Евгении было интересно, кто сейчас живет в «Парагоне» и что случилось с ее питомцами, котом Сахарком и пони Бадом.

Миссис Давдейл и Евгения прожили в Бакбери уже около месяца, когда однажды заметили большее, чем обычно, оживление среди слуг.

Прогуливаясь по южной галерее, Евгения увидела, что большие двустворчатые двери, ведущие в личные апартаменты маркиза, открыты настежь. За ними суетились слуги, снимая белые чехлы с мебели и натирая пол воском.

— Что происходит? — спросила Евгения.

Одна из служанок поднялась и поклонилась, не выпуская щетку из рук.

— С вашего позволения, мисс, маркиз прислал сообщение, что он сейчас в Кеттеринге и вскоре будет здесь.

— Я и не знала, — удивленно произнесла Евгения.

— Мы так рады, мисс!

— Рады?

— О да! Нельзя себе и представить лучшего хозяина, чем наш! Пора ему уже вернуться домой!

Евгения прошла в свою комнату, раздумывая над тем, что сказала служанка. Кажется, слуги любят своего хозяина.

Маркиз приехал в десять вечера. Он решил не беспокоить своих гостей, пообедал у себя в комнате и лег спать еще до полуночи.

На следующее утро он передал, что хочет навестить миссис Давдейл и Евгению. Миссис Давдейл велела Евгении принести ей баночки с румянами и пудрой и настаивала, чтобы дочь тоже принарядилась, но Евгения холодно ответила, что она не на смотринах.

Маркиз сначала вежливо поинтересовался здоровьем миссис Давдейл, затем спросил Евгению, имела ли она возможность осмотреть весь сад. Евгения призналась, что только начала знакомиться с поместьем, заметив, что пешком далеко не уйдешь, а оставлять мать надолго ей не хочется.

Маркиз удивился, что она не воспользовалась его конюшней и не каталась на прекрасных лошадях. Он предложил поехать на конную прогулку вместе с ним прямо сегодня, после обеда. Евгения заколебалась. Ей не хотелось оставаться с маркизом наедине. Но миссис Давдейл поспешила принять приглашение от имени дочери. Она очень беспокоилась, что Евгения мало бывает на свежем воздухе.

И вот, сразу после полудня, Евгения сидела на красивой чалой кобыле, готовая отправиться на прогулку с маркизом.

Она не могла не заметить, что все — от молодого конюха, который подвел лошадей, и лакея, вышедшего вслед за маркизом и подавшего ему хлыст, и до служанки, которая торопливо шла из сада с охапкой шалфея, — приветствовали хозяина с нескрываемой теплотой. И маркиз здоровался со всеми учтиво и радушно.

Евгения с удивлением отметила, что очень быстро вспомнила навыки верховой езды. В седле она держалась легко и естественно.

Медленно проехав по центральной гравийной дорожке, которая окаймляла газон, они двинулись к лугу перед озером и пустили лошадей галопом. Девушка давно не чувствовала себя такой счастливой.

Маркиз осадил коня у воды, и Евгения последовала его примеру. Лошади опустили головы и стали пить.

Маркиз повернулся к девушке, намереваясь что-то сказать, но застыл, сраженный очарованием Евгении — глаза ее сверкали, щеки разрумянились, волосы разметались по плечам. Она глубоко дышала, приоткрыв рот.

Маркиз с трудом оторвал от нее взгляд.

— Здесь поблизости есть место, куда вы хотели бы поехать? — спросил он.

Евгения глубоко вдохнула, потом указала на лес.

— Туда, — махнула она рукой в сторону леса. — Я хотела бы найти дом, в котором мы раньше жили.

Маркиз улыбнулся.

— Мне и самому любопытно на него взглянуть. Едемте.

Они решили переправиться через реку вброд — вода, к счастью, еще не поднималась, — а не ехать к деревянному мосту вверх по течению. Выбравшись из воды на другом берегу, они углубились в лес. Сердце Евгении гулко застучало от волнения, когда они выехали на тропинку, ведущую к домику. От нетерпения девушка пришпорила лошадь. Ветки разросшихся деревьев затрудняли ее продвижение вперед. Евгения не помнила, чтобы тропинка была такой заросшей и узкой.

Вскоре она заметила белые столбы. Некоторые из них покосились, некоторые — и вовсе упали. Их вид сам по себе должен был подготовить Евгению к тому, что она увидит дальше. Но она ничего не поняла и пришпорила лошадь. И только выехав на поляну перед домом, она резко натянула поводья, вскрикнув от ужаса.

Перед ней стоял «Парагон» — или то, что от него осталось.

Соломенная кровля исчезла, оголив ветхие балки крыши. В окнах не сохранилось ни одного стекла. Стены облезли, облупились и кое-где обвалились.

— Увы, — вздохнул маркиз. — Когда мы возвращаемся в прошлое, оно оказывается совсем не таким, каким живет в наших воспоминаниях.