Подмененный. Одержимый магией - Роджер Желязны

— Я возвращалась в деревню, когда услышала тебя. Это было прекрасно. Как называется этот инструмент? Он магический?

— Гитара, — ответил он. — Иногда мне кажется, что он действительно магический. Меня зовут Ден. А тебя?

— Нора, — ответила она. — Ты нездешний? Откуда ты? И куда идешь?

Он закрыл футляр и встал.

— Я пришел издалека, — сказал он медленно, тщательно подбирая слова. Трудно было говорить на новом языке. — Мне бы хотелось попасть в твою деревню.

— Ты менестрель? Зарабатываешь на жизнь игрой?

Он поднял куртку, отряхнул ее, набросил себе на плечи.

— Да. Смогу я заработать в вашей деревне?

— Может быть… Но позже.

— Почему?

— В деревне много мертвых. Настроение не праздничное.

— Печально слышать. Может быть, я найду здесь какое-нибудь другое занятие?

Ее лицо просветлело.

— Да. Уверена, что сможешь.

Он взял гитару и сделал несколько шагов.

— Покажи мне дорогу.

— Хорошо, — она повернулась, и Ден последовал за ней. — Расскажи мне о своей стране и о тех местах, где ты бывал.

Будет лучше, если он будет поменьше говорить, решил он, пока не узнает побольше об этой стране. Пусть лучше говорит она. Хотя неприятно начинать знакомство со лжи…

— О, все страны похожи друг на друга, — начал он. — Ведь это страна фермеров?

— Да.

— И моя тоже. А что вы выращиваете?

Она вела его через лес по тропинке. Когда над головой пролетала какая-нибудь птица, она вздрагивала и смотрела вверх. Скоро Ден заметил, что и сам с тревогой поглядывает наверх. По дороге к деревне он умело управлял беседой, и когда они пришли туда, он уже знал всю историю Марка Мараксона.

Глава 11

По спящему городу шел старик в голубой мантии. Шел мимо темных витрин, мимо припаркованных автомобилей, мимо надписей, которые не мог прочитать. Шаги его были медленными, дыхание тяжелым. Время от времени он останавливался и отдыхал, опершись на посох или прислонившись к стене дома.

Над темным горизонтом постепенно стало появляться просветление. Желтые волны стирали с неба звезды. Вдали старик увидел оазис — группа деревьев, едва покачивающихся под утренним ветерком. Его посох гулко стучал по бетону. Неверными шагами он перешел улицу. Дрожащей рукой схватился за столб. Мимо проехало несколько автомобилей. Старик стоял, шатаясь. Когда улица опустела, он пошел дальше.

Ближе. Ближе стало то место, куда он стремился, место, где качаются ветки с зелеными листьями, где поют под первыми лучами солнца птицы, где пахнет травой. Он продвигался вперед, и слабые голубые искры плясали на кончике его посоха. Ветерок донес до него аромат, похожий на запах цветов. Мор пересек последний перекресток.

Он снова остановился, тяжело дыша, почти задыхаясь. Когда он пошел дальше по улице, походка его была неверной, ноги заплетались. Один раз он упал, но поблизости никого не было, он поднялся и доковылял до парка.

Небо над парком было розовым. Посох, в котором угасли последние искры, тяжело опирался на землю. Старик пересек клумбу высоких цветов, которые тут же сомкнулись за ним. Мор не заметил шипения аэрозольных установок, когда проходил через травянистую лужайку, чтобы лечь под деревьями стандартного городского парка.

Ему хотелось вдохнуть аромат трав и цветов.

Старик слегка улыбнулся, когда ветерок освежил ему лицо. Его глаза следили за пляской бабочек в лучах восходящего солнца.

Посох выскользнул из его пальцев, дыхание стало совсем слабым. Бесчисленные утра его прошедшей жизни соединились с этим утром, все их цвета и запахи вернулись к нему, чтобы, наконец, показать, ради чего стоило жить. Одна из искусственных бабочек пролетела слишком близко от него, была схвачена последним усилием немощной старческой руки и неподвижно застыла у родимого пятна в форме дракона.

Вокруг безжизненно лежащего старика с лязгом и грохотом пробуждался город.

Глава 12

Новые странные ощущения приходили и исчезали. И при каждом новом возвращении они становились все сильнее и сильнее. И каждый раз, когда они исчезали, что-то оставалось после них. Эти ощущения были незнакомыми для Дена, который сейчас приколачивал рейки к забору. Возможно, подумал он, они связаны с этим миром, который казался ему таким знакомым, таким близким.

К нему подошла корова, как бы желая посмотреть на его работу.

— Нет, иди отсюда, — мысленно приказал он. И тут же ощутил тепло в пятне на руке, как будто из него изливалась невидимая энергия. И корова послушалась его мысленного приказа.

Дену это понравилось. Ему все больше и больше нравился этот мир.

От неудачного удара гвоздь отломил от доски щепку, и та полетела ему в лицо.

— Брысь, — мысленно подумал он про нее, и щепка пролетела мимо, повернув почти под прямым углом.

Окончив работу, Ден улыбнулся и стал собирать инструменты. Затем пошел вдоль забора, который он сам сделал. Тени становились длиннее.

Вот уже третий день он жил в доме дяди Норы, спал в сарае и выполнял всю работу, которую старик уже не мог делать. За это время он полностью овладел языком, как и предсказывал Мор. Как будто вспомнил что-то знакомое, но забытое.

Мор… Давно уже Ден не вспоминал о нем. Все воспоминания о его невероятном путешествии были как будто заперты в какой-то ящик памяти.

Это было действительно невероятное путешествие, но теперь он находился в этом мире. Сейчас, по прошествии времени, он мог оглянуться назад, подумать о том, как воспримут его отсутствие в том мире. Он удивился, поняв, что прошлое превратилось для него в какую-то сказку, нереальность… А этот мир… Он глубоко вздохнул. Этот мир был, несомненно, реален. Он стал его домом.

Когда Ден вычистил инструменты и положил их на место, он понял, что ему нравится эта настоящая деревенская жизнь. Могло быть и гораздо хуже. Сегодня праздник, и вечером он будет играть для жителей деревни. Весь день у него чесались руки — так не терпелось взяться за гитару. Он обнаружил в этом мире интересные парамузыкальные эффекты, и ему хотелось поэкспериментировать, показать свое искусство людям. Норе…

Нора. Он улыбнулся, стягивая с себя принадлежащую дяде тяжелую рабочую куртку. Затем пошел умыться, прежде чем надеть свою одежду. Девушка была очень хороша. Но до смешного испугана этим местным изобретателем игрушек.

А что, если Марк Мараксон — действительно сын Майкла? Тогда вполне понятна его страсть к технике — она у него в крови. Жаль, что он не может вернуться в свой мир и заняться там делом — с Майклом они бы быстро спелись.