В поисках белого бизона - Майн Рид

Кроме того, есть еще четвертый вид этого рода, называемый бумажной шелковицей. Этот вид, однако, выделен ботаниками в другой род. Она заслуживает особого внимания, потому что это очень любопытное и ценное дерево, или, скорее, кустарник, так как оно не такое высокое, как три предыдущих дерева.

Родина бумажной шелковицы — Китай, Япония и острова Тихого океана, но ее, как и другие шелковицы, разводят в декоративных целях и в Европе и в Америке. Ее ягоды алого цвета и круглые, а не продолговатые, как у настоящей шелковицы, — и в этом одна из причин, почему ее выделили в самостоятельный род. Листья бумажной шелковицы непригодны для шелководства, но являются хорошей пищей для скота, и, поскольку это дерево растет быстро и имеет густую листву, некоторые говорят, что его надо разводить для корма скота вместо травы. Не знаю, делали ли уже такую попытку…

Самой интересной частью бумажной шелковицы является ее кора, которую употребляют для изготовления бумаги как в Китае, так и в Японии. Из нее делают красивую, так называемую индийскую бумагу для гравюр и тонкую белую ткань, которую носят жители островов Согласия и которая так поразила европейцев, когда они впервые увидели ее.

Можно было бы подробно рассказать о том, как делают эту ткань и бумагу, но это заняло бы сейчас слишком много времени.

Существует еще один род деревьев, сильно напоминающих шелковицу. Эти деревья ценятся за их древесину, которая дает хорошую желтую краску, известную под названием «желтое дерево». Дерево, из которого можно сделать лучшую из этих красок, — «красящий тут». Оно растет в Вест-Индии и в тропиках Америки, но его разновидности есть и в Северных штатах, хотя уже более низкого качества; из них добывают заменитель желтой краски, которая идет на продажу.

Вот и все о шелковице. Боюсь, братья, что у меня осталось мало времени, чтобы рассказать о других.

— О нет, времени достаточно! — сказал Базиль. — Нам больше ведь нечего делать. Лучше мы поучимся у тебя, чем будем слоняться без дела. И, честное слово, Люс, ты заставишь меня заинтересоваться ботаникой!

— Очень рад, — ответил Люсьен. — Я считаю, что это чрезвычайно полезная наука не только с точки зрения ее пользы для всяких ремесел и производства, но и для самого изучающего ее, так как, с моей точки зрения, это повышает культуру человека.

Люсьен хотел продолжать свое описание деревьев, но ряд происшествий прервал разговор на эту тему.

Глава XI. ЦЕПЬ РАЗРУШЕНИЙ

Прямо перед палаткой, совсем близко от нее, между двумя деревьями протянулись плети дикого винограда. Это были большие камедные деревья, и ползучие растения, которые переплелись между стволами, образовали своими темными листьями непроницаемую сетку. Между листьями виднелись цветы; их было так много, что они почти закрывали листву, и казалось, будто между деревьями натянут яркий ковер. Цветы были разных расцветок: некоторые — белые, как звездочки, но в большинстве это были большие алые колокольчики бигнонии.

Франсуа, слушая своего брата, время от времени поглядывал в том направлении, как бы любуясь цветами. Вдруг, прервав разговор, он воскликнул:

— Посмотрите туда: колибри!

В Америке не так часто можно видеть колибри, как это предполагают по рассказам путешественников. Даже в Мексике, где существует много их пород, вы не каждый день увидите колибри. Правда, вы можете их просто не заметить, если только не ищете их специально. Это такие крохотные существа и они так быстро летают, порхая с цветка на цветок, с дерева на дерево, что вы можете пройти мимо и вовсе не увидеть их или принять за пчел. А в Соединенных Штатах, где до сих пор известна только одна порода колибри, увидеть их — большая редкость, и это обычно вызывает интерес. Поэтому в восклицании Франсуа звучало удивление и удовольствие.

— Где они? — с живостью спросил Люсьен, поднимаясь.

— Вон там, — ответил Франсуа, — около бигнонии. Мне кажется, я вижу нескольких.

— Осторожно, братья, — сказал Люсьен. — Приблизимся тихонько, чтобы не спугнуть их. Мне хочется понаблюдать за ними.

Говоря это, Люсьен осторожно продвигался вперед. Базиль и Франсуа следовали за ним.

— А, — воскликнул Люсьен, когда они подошли ближе, — теперь я вижу одну! Это рубиновая колибри. Она пьет сок бигнонии. Они любят эти цветы больше всех остальных. Смотрите, она забралась внутрь цветка. Вот она вылезла обратно! Послушайте, какой звук издают ее крылышки: как жужжанье большой пчелы. Отсюда и их название — «жужжащие птички». Посмотрите, как блестит у нее горлышко — прямо как рубин!

— Вон и другая! — воскликнул Франсуа. — Взгляните наверх! Эта не такая красивая, как первая. Она другой породы?

— Нет, — ответил Люсьен, — это самка той же породы. Но ее оперение не такое яркое, и ты можешь заметить, что грудка у нее не рубиновая.

— Больше я не вижу колибри, — сказал Франсуа после некоторого молчания.

— Я думаю, тут только две, — заметил Люсьен, — самец и самка. Сейчас период выведения птенцов. Несомненно, где-то поблизости у них гнездо.

— Попробуем поймать их? — предложил Франсуа.

— Это можно бы сделать, будь у нас сеть.

— Я могу застрелить их дробью.

— Нет, нет, — сказал Люсьен, — самая маленькая дробинка разорвет колибри на куски. В них иногда стреляют семенами мака или водой. Но не нужно, я хотел бы понаблюдать за ними так. Я хочу удостовериться в одном своем предположении. А вы пока поищите гнездо — у вас зоркие глаза. Вы найдете его поблизости, в какой-нибудь обнаженной развилке, а не в ветвях или листьях.

Базиль и Франсуа принялись искать гнездо, а Люсьен продолжал наблюдать за поведением крошечных пернатых созданий. Наш молодой натуралист хотел удостовериться, едят ли колибри и насекомых или они питаются только цветочным нектаром. По этому вопросу между орнитологами шел спор.

Пока Люсьен стоял и смотрел, прилетел, жужжа, большой шмель и уселся на цветок. Едва его ножки коснулись ярких лепестков, как самец колибри напал на него, словно маленькая фурия. Враги вместе вылетели из цветка, продолжая на лету свою борьбу. После короткого состязания шмель пустился наутек и улетел с сердитым жужжанием, которое, конечно, происходило оттого, что, улетая, он еще быстрее работал крылышками.

Крик Франсуа известил, что гнездо обнаружено. Оно помещалось в развилине низкой ветки, но яиц в нем еще не было, иначе обе птички не летали бы вдали от него.

Братья внимательно осмотрели гнездо, но не тронули его. Оно было свито из тонких нитей испанского мха, которыми и было прикреплено к ветке, а внутри выложено шелковистым пухом анемона. Гнездо представляло собой полушарие в один дюйм диаметром, открытое сверху, и было такое маленькое, что, если бы это был кто-нибудь другой, а не зоркий Франсуа — знаменитый птицелов и открыватель гнезд, он принял бы его просто за выпуклость на коре дерева.