Ангелы Миллениума. Игрушка наудачу - Олег Шелонин

— Все равно пора в контору, — устало вздохнул Стас. — После этого побоища на вилле Кистеня все менты Рамодановска на уши встанут, а начальство с утра наверняка потребует отчет.

— У нас одинаковые проблемы. Мне тоже придется отчитываться перед руководством, — вздохнул эльф. — Ох, чую, огребу я по полной программе за самонадеянность. В одиночку на дело пошел, без прикрытия. Надо продумать, как отбрехиваться буду. Поехали.

— Одну минуточку, господа. Мне бы хотелось помочь мальчику быстрей прийти в себя, — мягко сказал вампир. — После такого перенапряжения моему кровному брату не стоит тратить силы на подслушивание наших разговоров.

— Что?! — воскликнул Стас.

— Пусть отоспится.

Холодная рука легла на лоб юноши, и он мгновенно провалился в глубокий сон.

Трель телефонного звонка заставила Валентина подпрыгнуть. Спросонок нашаривая трубку, он чуть не свалил с тумбочки телефонный аппарат. Рядом в кресле зашевелилась Дарья, которая спала в нем, свернувшись калачиком.

— Да, слушаю.

— Херувим?

Юноша сразу узнал голос Стаса.

— Извините, я — Валентин Святых и к ангельским чинам отношения не имею.

— Молодец, начитан. Но запомни: это ты на гражданке Валентин Святых. Для конторы ты отныне Херувим. Хотели Святым Валентином назвать, но решили не играть на чувствах верующих. У нас и такие в конторе есть. Будь добр, передай трубочку майору.

— Она ее у меня уже отнимает.

Дарья вырвала трубку из рук юноши. Чтобы не напрягать слух, Валентин нажал кнопку громкой связи.

— Дашка, забирай стажера — и срочно в контору. Машина у подъезда.

— Стас! Ты молодчина!!!

— Я тут ни при чем. У него появился очень солидный заступник. С высшим вампиром особо не поспоришь. Так что благодари его кровного брата Некрона и «эльфийскую дурь». Анализы показали, что мальчик чист. Все. Жду.

Часть вторая

ИГРУШКА НА УДАЧУ

1

На этот раз ночное дежурство выдалось на редкость спокойным. Бывший спецназовец Валентин Святых, а ныне Херувим, стажер одного из тщательно скрытых в недрах ФСБ подразделений под названием «Ангелы Миллениума», небрежно крутил баранку скромной «нивы-шевроле», выданной ему в служебное пользование. Юноша старательно объезжал рытвины и ямы, которых на дорогах окраины Рамодановска было пруд пруди. Он мог бы взять и «нисан», и «мерседес», финансовых проблем у конторы не было, но, зная, что собой представляет дорога домой, предпочел «ниву», к чему в фирме отнеслись с одобрением: сотрудники не должны сильно выделяться из толпы и привлекать к себе излишнее внимание.

Итак, стажер ехал домой, уставший морально и физически. То, что дежурство было спокойным и не было ни одного вызова, еще не означало, что юноша всю ночь клевал носом в кресле или разгадывал кроссворды. Его куратор, довольно-таки вредная, язвительная девица Дарья Кончаловская, решив не терять времени даром, устроила бедолаге самый натуральный допрос с пристрастием, который она почему-то назвала экзаменом. Если на вопрос у Херувима не находилось ответа, толстенный талмуд «Этика, этнос и этикет гуманоидных рас» норовил опуститься ему на голову. Стажер начинал сопротивляться, и в конце концов остальные члены опергруппы, которым они мешали честно спать на рабочем месте, вытурили их в спортзал, резонно рассудив, что так и мебель в отделе целее будет, да и им самим станет спокойней. Однако буйная парочка тихо додежурить им не дала, так как в спортзале политическая подготовка была тут же забыта и началась подготовка боевая, в результате чего ценой выбитого из сустава плеча руки стажер освоил пару новых приемов. Остаток смены вся опергруппа ругала на чем свет стоит майора Кончаловскую, пока медбрат группы Федя вправлял пострадавшую руку бедолаги на место, а потом лечил ее какими-то хитрыми эльфийскими снадобьями и садистским массажем. У Валентина при этом глаза вылезали из орбит от боли, но он мужественно терпел, и к утру рука была как новенькая. Так и не сумевшая насладиться спокойной ночью опергруппа посулила Дарье, что настучит на нее шефу, если она не прекратит издеваться над младенцем. Девица тут же разобиделась на всех и в отместку запретила ни в чем не повинному стажеру провожать ее до дому.

Юноша вспомнил, с какой неохотой Стас подписывал приказ о назначении своей младшей сестренки куратором его скромной персоны, и невольно улыбнулся. Начальству с ней тоже было нелегко. Он вкратце уже знал историю Дашки. Поздний ребенок. Родители, потомственные военные, погибли в одной из операций, проводимой ФСБ. Ей было тогда семь лет, брату, старшему лейтенанту Станиславу Николаевичу Кончаловскому, — двадцать шесть. Он в те времена уже работал в органах, правда, в 1997 году такого подразделения, как «Ангелы Миллениума», при ФСБ еще не существовало. Оно было сформировано чуть позднее, в двухтысячном и, что интересно, как намекали Валентину, буквально на глазах и при непосредственном участии самой Дарьи и ее брата, в результате чего девочка была зачислена в штат уже в десятилетнем возрасте за свои уникальные способности. Так что ничего удивительного нет в том, что она за это время успела дослужиться до майора. После гибели родителей она по младости лет частенько называла своего брата, на чьи плечи легли все тяготы по воспитанию маленького сорванца, папой, и эта кличка так и закрепилась за ним, став в конце концов его позывным.

В это сверхсекретное подразделение абы кого не брали. Кандидатуры отбирались очень тщательно, внимательно изучались рекомендации и оценивалась степень полезности для конторы того или иного товарища. Валентин мог гордиться: ему рекомендацию дал сам Некрон! Правда, вампиру было за что благодарить юношу: Валентин не только спас ему жизнь, но и косвенно поспособствовал тому, чтоб он стал высшим вампиром.

Стажер бросил машину около подъезда, не спеша поднялся по лестнице и, уже вставляя ключ в замочную скважину, услышал из глубины своей квартиры телефонный звонок. Юноша поторопился открыть дверь, проскочил прихожую, ворвался в холл и схватил трубку.

— Дашка…

— Какая еще Дашка, — сердито буркнула в ответ трубка мужским голосом. — Ты где все это время пропадал? Дембель давно закончился.

Валентин по голосу узнал однокашника.

— Извини, Серёнь, закрутился, — виновато вздохнул Валентин. — Сначала у одного сослуживца в Ростове завис, потом как-то внезапно на работу устроился… и… все недосуг было, короче. Слушай, а давай прямо сейчас встретимся, а? Сегодня ж суббота! Соберем всех корешей…

— Нечего их собирать. В три часа и так все соберутся.

— Где?

— У Лешки, конечно.

— И все будут? — обрадовался Валентин.

— Да, кроме Лешки… сегодня ж сорок дней, ты что, забыл?

— Не понял… — севшим голосом спросил стажер.

— Э! Да ты что, ничего не знаешь? Ах да… ты же с Пашкой больше дружил, а он уже давно того… кто ж тебе напишет? Просто мор какой-то! Ладно, короче, подъезжай, мне еще остальных обзвонить надо.

— Стой, что значит того? Какой мор?

В ответ из трубки послышались короткие гудки. Юноша медленно опустил ее на телефонный аппарат. Лешка, а теперь еще, выходит, и Пашка… С ним Валентин первые полгода в армии еще как-то переписывался, а потом переписка заглохла сама собой. То ли от лености, то ли от того, что слишком разные интересы у них стали…

Телефон затрезвонил опять. Валентин схватил трубку.

— Серега, что ты имел в виду насчет Пашки?

— Ты это о чем? — раздался в ответ удивленный голос Дарьи, которая, как и он, только что добралась до дома.

— Извини, перепутал.

— Извиняю. Я что звоню-то. Плечо не болит?

— Не болит.

— Прекрасно. Тогда отсыпайся — и к шестнадцати ноль-ноль дуй ко мне. Я тут разработала для тебя ускоренную программу. Я не я буду, если теоретическую часть ты не одолеешь за полгода, пусть тогда Стасик только посмеет ухмыльнуться на мой счет! И не забудь захватить с собой трактат о сверхъестественных сущест…

— Дашка, — перебил девушку Валентин, — сегодня не получится.

— Почему?

— Извини, но я сегодня в три должен быть в другом месте.

— Для свидания рановато. Какие-то дела?

— Почти. Встреча с одноклассниками.

— У-у-у… сейчас начнутся воспоминания, излияния, возлияния, и ты на все два дня законных выходных выбываешь из строя. Так, бери меня с собой в качестве своей девушки. Я не дам тебе надраться.

— Дашка, это не тот случай. Не думаю, что этот сабантуй придется тебе по душе. Поминки. Сорок дней. Соберутся только близкие друзья и родственники.

— Ой, прости. А что ж ты раньше мне не сказал?

— Сам только что узнал.

— Ладно, держись. Морально я с тобой. Если что, звони.

Валентин положил трубку, подошел к платяному шкафу и начал копаться в белье. Как назло, ничего черного, траурного, соответствующего данному случаю в его гардеробе не нашлось.