Холод южных морей - Юрий Шестера

Григорий Иванович сразу же обратил внимание на чучело чайки, стоявшее на книжном шкафу (натуралист — он и есть натуралист!), в то время как вестовые вносили кресло из капитанской каюты, с интересом поглядывая на генерального консула.

— И чем же так знаменита эта птица?

— Как птица ничем особенным, чайка как чайка. Но ее чучело изготовил мой вестовой Матвей, — и Андрей Петрович показал глазами на вытянувшегося в струнку матроса.

Григорий Иванович с интересом глянул на него и, взяв в руки чучело, стал внимательно разглядывать.

— Сработано очень даже неплохо, — заключил он, — а чем же ты набивал его, умелец?

— Паклей, ваше превосходительство! — ответил зардевшийся от похвалы Матвей.

— Слава Богу, что не высокопревосходительство! — улыбнулся вместе с друзьями генеральный консул. — Пока же достаточно и высокоблагородия.

— Есть, ваше высокоблагородие! — стушевался вестовой.

— Они вам больше не нужны, Фаддей Фаддеевич?

— Ступайте! — приказал вестовым капитан.

— Ну что же, — сказал повеселевший Григорий Иванович, когда вестовые покинули каюту, — теперь у вас, господа, как мне кажется, не будет особых проблем с изготовлением чучел животных?

— Вы правы, — подтвердил Андрей Петрович.

— Но ведь вам потребуются различные приспособления для их изготовления, — с долей беспокойства уточнил генеральный консул.

— Все необходимое мы приобрели в мастерской Британского зоологического музея в Лондоне, — доложил Андрей Петрович.

— Поздравляю, Фаддей Фаддеевич! У вас замечательный заместитель по ученой части!

— Если бы вы только знали, Григорий Иванович, сколько я испортил крови, добиваясь его назначения в экспедицию!

— Представляю, очень даже хорошо представляю, — понимающе улыбнулся тот и стал обозревать библиотеку Андрея Петровича. — А ведь кое-что прибавилось в вашем собрании, Андрей Петрович, с тех пор, — отметил Григорий Иванович.

— Конечно. Кое-что приобрел за годы службы в Российско-Американской компании в Новоархангельске, делая заказы предприимчивым купцам, а ряд изданий прикупил уже в Петербурге перед самым отходом экспедиции. Да уже по нужде нахватал кое-чего в Копенгагене, Портсмуте и Лондоне.

— По какой такой нужде? — встревожился генеральный консул, получивший строжайшее предписание министра иностранных дел Нессельроде[7] оказывать экспедиции Беллинсгаузена всяческую помощь и поддержку в рамках своей компетенции.

Андрей Петрович посмотрел на Фаддея Фаддеевича, и тот поведал печальную историю о немецких ученых-натуралистах, приглашенных для участия в экспедициях, но в последний момент ответивших отказом.

— Вот мерзавцы! — не выбирая выражений по поводу руководителей Академии наук, гневно воскликнул всегда выдержанный и корректный Григорий Иванович. — Умудрились, готовя такую дорогостоящую экспедицию, оставить ее без научного обеспечения! Это уже не просто халатность, а преступный подрыв национальных интересов России! — продолжал возмущаться он. — И оставить это дело без последствий для виновных я, как государственное лицо, заинтересованное в успешных результатах столь перспективной экспедиции, которые могут в корне изменить представление о нашем Отечестве как о великой морской державе, не имею права!

— Я уже через нашего посла в Дании барона Николаи передал по этому вопросу свое мнение, полностью совпадающее с вашим, уважаемый Григорий Иванович, в Адмиралтейств-коллегию и надеюсь, что оно будет доведено до сведения государя, — доложил Фаддей Фаддеевич. — Однако мы не остались, как вы изволили выразиться, без научного сопровождения экспедиции. Андрей Петрович сумел за короткий срок определить и научно обосновать признаки возможного нахождения земли значительных размеров в высоких южных широтах. Так что теперь мы имеем возможность отыскивать эту землю с открытыми глазами, а не вслепую.

Григорий Иванович живо повернулся к Андрею Петровичу, и тот изложил в общих чертах результаты своих теоретических изысканий.

— Интересно, очень интересно! А главное — очень полезно и ко времени! — было видно, что в Григории Ивановиче государственный деятель уступил место ученому. — А у вас, Андрей Петрович, случаем, нет хотя бы черновых записей по этому вопросу? — с надеждой спросил он.

— Почему же, Григорий Иванович, есть, и не только черновые, — и Андрей Петрович, открыв левый верхний ящик письменного стола ключиком с брелком, что, конечно, не ускользнуло от взгляда Фаддея Фаддеевича, улыбнувшегося при этом, протянул ему исписанные листы.

Григорий Иванович быстро пробежал их глазами и заключил:

— За время стоянки в Рио-де-Жанейро постарайтесь их оформить надлежащим образом, а я дипломатической почтой со своим предисловием перешлю их в Петербург для публикации в ближайшем научном издании. Пусть наши иноземные горе-академики знают, что россиян просто так вокруг пальца не обведешь. Сами с усами! А вы, Андрей Петрович, просто молодец! Не нарадуюсь на вас, ей богу!

— Ваша школа, Григорий Иванович…

— Любая школа без головы — ничто, дорогой Андрей Петрович, — и улыбнулся. — Видимо, все-таки в коня корм!

— Может быть, и так, — поскромничал тот, — но среди этих признаков, к сожалению, нет еще одного. Я имею в виду наличие морских животных и птиц в приполярной зоне и их поведение, связанное с присутствием земли, в том числе и значительных размеров. Думал поручить его разработку натуралисту как специалисту в этой области знаний, однако… — и он многозначительно развел руками.

— Да, далеко не простой вопрос, и готового ответа на него нет, — задумчиво ответил Григорий Иванович. А затем встрепенулся: — Давайте сделаем так. Я покопаюсь в своей библиотеке, которая, слава Богу, со мной, подберу, что смогу, нужное для вас и перешлю на «Восток». А вы, уважаемый Андрей Петрович, найдете там, я думаю, все необходимое для обоснования этого третьего признака. Кстати, я отмечу в своем предисловии к вашей статье причину отсутствия этого самого признака и добавлю, что он разрабатывается ученым Шуваловым, находящимся в составе экспедиции, ввиду отсутствия в ней немецкого натуралиста, — потирал от удовольствия руки в связи с пришедшей на ум удачной мыслью Григорий Иванович.

— Как мне благодарить вас, дорогой вы мой учитель?! — чуть ли не со слезами на глазах промолвил Андрей Петрович. — А книги я вам обязательно верну на обратном пути, — озабоченно заверил он и, запнувшись, тихо добавил: — Если только не сгинем где-нибудь в полярных льдах…

— Тьфу тебя, вещун! — мелко перекрестился Фаддей Фаддеевич, суеверный, как, впрочем, и все моряки. — Придет же на ум такая блажь вроде бы и не глупому человеку!