Обрядовая сторона культов Древней Греции - Илона Камад

Древнеримский философ Порфирий описывал пещеру, в которой обитал Немейский лев и которую, по поверьям считали пещерой смерти. В этой пещере проводили ритуальные обряды, связанные со смертью и обожествлением воскрешения умершего. Там находили ритуальные чаши, предназначенные для сбора крови и большие погребальные сосуды, урны, над которыми кружились души умерших [28]. И в той же пещере бил источник ключевой воды, предназначенный для очищения, а богини судьбы, наяды, ткали там новою одежду для вновь воскресшего. Пещера Немейского лева имела два входа, один из которых был предуготовлен для внесения тела умершего, а второй – для выхода воскресшего [1, II .5.1; 9, 327 и сл.]. Первый подвиг Геракла может символизировать совершение инициации, процесса переживания собственной смерти, после чего Геракл приобретает свое бессмертие.

Во втором подвиге Геракл одолевает Лернейскую гидру – чудовище, порожденное Тифоном и Ехидной [9, 313 и сл.]. Некоторые, как и Павсаний, считали, что была большая ядовитая водная змея, обитавшая в болоте, которое приобрело дурную славу и стало могилой для многих путников [23, II.37; 2, II.36.6-8.]. Другие считали ее многоголовой с собачьим туловищем [23, II.5.2; 1, II.37.4]. На греческих монетах гидру обычно изображали с семью головами. Миф о Лернейской гидре, по мнению Р. Грейвса, был также связан с культом данаид, которые были древними жрицами воды Лерне. Ритуальные таинства этого культа проходили каждый год в Лерне. и его ночные обряды посвящались богу Дионису, который, по преданиям, спустился в этом месте в Аид, чтобы забрать оттуда свою мать Семелу. И неподалеку от Лерне, совершались мистерии Ленерской Деметры. Именно там, в Лерне, по верованиям древних греков, находилось то место, где спустились в Аид Гадес и Персефона. Уничтожение Гераклом гидры Р. Грейвс принимал как отражение исторических событий, а именно искоренение Ленерского культа жриц – данаид и обрядов плодородия. [46, с. 352].

Миф о третьем подвиге Геракла повествует о поимке Кери-нейской лани, принадлежащей богине Артемиде. С исторической точки зрения этот миф, по мнению Р. Грейвса, возможно, свидетельствует о том, как ахейцы захватили святилище, в котором поклонялись Артемиде как Элафие, «ланеподобной» богине [46, c. 355]. И четыре оленя, впряженные в колесницу, символизировали годы Олимпиад. По истечении каждого года во время ритуальной охоты умертвлялась одна жертва, одетая в оленьи шкуры, которую приносили в жертвоприношение богине Артемиде. Преследование лани или косули символизировало погоню за мудростью.

В следующем, восьмом по счету, подвиге Геракл одолевает четырех кобылиц фракийского царя Диомеда. Надевание уздечки на дикую лошадь, предназначенную для жертвоприношений, вероятно, было частью обряда коронации в ряде районов Греции [46, c. 363]. Первоначально в этом ритуале принимали участие жрицы культа лошади. Они в масках кобылиц, в экстатическом состоянии, начинали преследовать царя-жреца в конце его правления и заживо съедали его. Диодор Сицилийский указывает на существования в Средней Греции канниба-листского культа лошади вплоть до эпохи эллинизма. Позже этот ритуал был изменен: царь-жрец стал погибать в ходе подстроенного крушения колесницы.

В одиннадцатом подвиге Геракл поставил себе целью похитить плоды с золотой яблони, которые мать – земля подарила богине Гере в качестве свадебного подарка. Богиня пришла в восторг от подарка и посадила дерево с золотыми яблоками в своем волшебном саду, на склонах Атласких гор. Охранял яблоню неусыпный страж, дракон Ладон – отпрыск Тифона и Ехидны [1, II.5.11; 18; 2 IV.1396]. Значене этого подвига также кроется в раскрытии ритуальной церемонии инициации кандидата на царский престол. По традиции, претендент должен был пройти испытания, одолеть змея и забрать у него золото, что и совершил Геракл в этом мифе. Р. Грейвс отмечал, что получение яблок являлось допуском Геракла в райский сад, после того как закончится срок его правления как царя-жреца. В погребальном контексте змей не является противником Геракла, а является отождествлением той формы, которую примет вещий дух Геракла, когда его тело будет принесено в жертву [46, с. 382]. Из всего этого следует заключить, что социальный характер мифов Греции имеет своей направленностью сакрализацию культа могущественного царя-завоевателя.

Дальнейшая эволюция культа Геракла происходила в направлении его обожествления. В последнем, двенадцатом подвиге повествуется о нисхождении героя в подземный мир мертвых с целью пленения его охранителя Цербера. «Известный вариант мифа, пояснял Р. Грейвс, логически вытекает из возведения Геракла в ранг божества: герой должен остаться в преисподней, но бог может избежать этой участи и взять стража с собой» [46, c.386]. Возвращаясь по дороге из Аида, Геракл сплел себе венок из веток дерева, которое Гадес посадил на Елисейских полях в память о своей возлюбленной. Этот венец из листьев двух цветов – черного и серебристобелого стал позже символизировать совершенные Гераклом подвиги в двух мирах [1, II.5 .12; 23, II.31; 12, II.32.3]. Священными деревьями Геракла также считаются белый тополь, листья которого серебристобелые, и осина с темным цветом листьев.

Трудно определить, когда был обожествлен Геракл. Предание гласит, что вскоре после того, как Геракл был принят в сонм Олимпийских богов, спутник героя Менетий принес в честь Геракла жертву – барана, быка и вепря и учредил его культ поклонения в городе Опунте. Вскоре его приказу последовали вскоре фиванцы. Однако первыми, кто стал, поклоняться Гераклу как божеству, были афиняне с марафонцами, от которых этот культ широко распространился на территории Греции. На острове Эте Гераклу поклонялись как Корнопиону, потому что он отпугнул саранчу, которая уже была готова напасть на город. Ионийцы поклонялись ему как Гераклу Ипоктону потому, что он уничтожил червей, повсеместно портивших лозу [46, с. 420-421]. В честь Геракла открывались святилища, устраивались праздники и ритуалы, приносились жертвы. Во время жертвоприношений, посвященных Гераклу, произносились специальные ритуальные проклятия. Они напоминают хорошо известный обычай: во время коронации проклинать и оскорблять царя с соседнего холма, чтобы не вызвать зависти у богов [9, с. 529].

Характеризуя культ Геракла, А. П. Каждан подчеркивал, что в мифе о Герое остро выразилась идея социальной несправедливости [55, c. 170]. Посмотрим, каким образом эта идея отразилась в мифах. Герой уничтожает гидру, гнездившуюся в Лернейских болотах, убивает немейского льва, ловит гигантского оленя и совершает много других подвигов. В первом совершенном подвиге герой расправляется с пожирающим людей кровожадным львом и тем самым ликвидирует угрозу со стороны чудовища. В эпизоде с лернейской гидрой Геракл избавляет город от опустошительных действий чудовищной гидры, уничтожающей плодородные места. В седьмом подвиге Герой справляется с быком, опустошавшим Крит тем, что вырывал с корнем посевы и разрушал садовые заграждения. Таким образом, Геракл выступает борцом с грозными силами природных стихий и, вместе с этим, является освободителем людей от пагубных последствий действий природных явлений. В то же время Геракл оказывается бессильным перед темными общественными силами интриг. Геракла губит его собственная жена Даенира, которую подтолкнули к этому его недоброжелатели и завистники. Она дарит Гераклу плащ, пропитанный ядом гидры и, Герой принимает смерть, которая становится для него горькой и мучительной, от осознания им измены и предательства близких людей. Душевные муки героя переплетаются с физической агонией. Вот как описываются невыносимые телесные страдания, которые претерпел греческий герой, надев отравленный плащ: «Он поливал вино из чаши на алтари и бросал в огонь благовония, как вдруг издал истошный вопль, словно его укусила змея. Тепло, растопило яд гидры в крови Нессея, и хитон прилип к телу Героя, вызывая страшные судороги. Он рвал с себя одежду, но она приросла к нему так, что вместе с ней потянулась плоть, обнажая белые кости. Кровь его шипела и пузырилась, словно родниковая вода, в которой закаляют раскаленный докрасна металл. Геракл бросился в ближайший поток, но яд стал жечь еще сильнее» [46, c. 419]. Гераклу удалось окончательно избавиться то страданий, взойдя на костер.

Таким образом, личность Геракла являет нам образ Героя-страдальца, ставшего жертвой закулисных козней его недоброжелателей. Однако в религиозном сознании греков культ страданий Героя не приобрел сакрализованного выражения. В культе Геракла не страдания получили религиозное освящение, а подвиги. И, несомненно, то, что трагическая смерть Геракла рассматривалась как героическая. В жизнеописании Героя говорится о том, что сам Зевс радовался, глядя с Олимпа на достойное поведение своего сына. “Вечного начала в Геракле, – объявил он, – не коснется смерть, и скоро я буду приветствовать его в стране блаженных. И, если какому – то богу или богине придется не по нраву его обожествление, столь заслуженное, им придется смириться с этим” [46, с. 420]. Следовательно, испытанные Гераклом в конце жизни страдания не прошли даром, и герой получил справедливое воздаяние тем, что был принят в сонм богов. В данном религиозном представлении греков отразилось признание ими оправданности претерпеваемых Героем мучений и лишений. Предсмертные страдания, выпавшие на долю Геракла, усиливают значение каждого отдельного его подвига, приобретают существенный смысл для Героя в определении его посмертной судьбы. Душа Геракла не попала в подземное царства Аида, место призрачного и безрадостного влачения существования, предназначенное для обычных людей. Душа Героя была принята в сонм богов Олимпа. Для верующих древних греков это имело жизненно утверждающее значение в понимании всеобщей справедливости, учитывая, что идея о посмертном воздаянии людским душам не была существенной для древнегреческой религии.