Крещение огнем. Алтарь победы - Максим Калашников

Стоял морозный декабрьский день 1986 года. Наставник потер зазябшую щеку. Извлек из кармана фляжку с армянским коньяком.

– Будете, товарищ Карягин? – обернулся он к собеседнику.

– Да нет, спасибо…

За спиной скрипнули тормоза. Наставник обернулся. А вот и сам главный конструктор «пионеров», товарищ Надирадзе. Он стремительно появился из автомобиля, бодро хлопнув дверцей.

– Здравствуйте, Александр Давидович! – Широко улыбаясь, Наставник шагнул навстречу знаменитому ракетчику. Надирадзе, боевито блеснув очками «а-ля Киссинджер», протянул в ответ руку.

«Еще сталинский сокол!» – с теплотой подумал советник Верховного. Досье Надирадзе он изучал совсем недавно. В оборонную промышленность создатель «Пионера» пришел в 1938 году, будучи уже выпускником Закавказского индустриального института и одновременно – студентом Московского авиационного. Да и школу Надирадзе прошел длиной в десятки лет, да еще какую! Трудился и в знаменитом ЦАГИ, и в особом конструкторском бюро Московского механического института при Наркомате боеприпасов. После войны – в двух хитрых конторах якобы при Минсельхозпроме. Тогда было модно маскировать конструкторские военные центры в ведомстве по производству мирных тракторов.

Сразу вспомнился анекдот семидесятых: «Вчера на наш мирный трактор, пахавший землю в районе Пекина, совершила подлое нападение армия китайских великодержавных гегемонистов. Экипажу трактора удалось отбить нападение. Правление нашего колхоза предупреждает: в ответ на происки китайских шовинистов оно будет вынуждено послать в поле сеялки и веялки. А также пару комбайнов с вертикальным взлетом!»

Так что анекдот-то – совсем не шутка. Делались у нас сеялки-веялки: и ракеты, и управляемые бомбы. Потом Надирадзе работал заместителем знаменитого, какого-то жюль-вернов–ского конструктора – Владимира Челомея. А с 1961 года Надирадзе возглавил НИИ-1 Миноборонпрома, ныне Московский институт теплотехники. Здесь и родились уникальные ракетные комплексы «Темп», «Пионер», «Тополь». Здесь возникло передовое твердотопливное ракетостроение Советской России. Надирадзе стал кавалером двух орденов Ленина, дважды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий, заслуженным изобретателем РСФСР…

Как говорится, истинный ариец с характером нордическим, выдержанным. Русский грузин. Особо ценным была живая фантазия Надирадзе, его умение выдвигать яркие и неожиданные идеи. Да, при Сталине ценили предприимчивых. Александр Давидович не любил конструировать «от сих и до сих» – по заданию, что спущено заказчиком. Нет, он спорил, предлагал свое, набрасывал новые стратегии для Ракетных войск стратегического назначения. Подвижный наземный комплекс – тоже его идея. От выдвинул и отстоял ее вопреки мнению генералов. При этом Надирадзе умел ценить инициативных и способных подчиненных, двигал их по служебной лестнице. Тоже, знаете ли, стиль сталинских менеджеров…

– Ну что, Сергей Васильевич, оценили нашу работу? – с легким грузинским акцентом поинтересовался Надирадзе. В ответ Наставник только воздел руки к небу и театрально выпучил глаза.

Они пересели в большой командный вездеход с антенной спутниковой связи на крыше. Колонна полка «Пионеров-4» вытянулась на проселочной дороге, двигаясь на стрельбовые позиции. Восьмидесятитонные «наземные корабли» двигались на удивление легко. 37-тонные двухступенчатые ракеты, что они несли, были хитрыми – со спутниковой системой наведения и навигации в «головах». Да и сам полк выступал, по сути дела, лабораторией. В пяти тысячах километрах от них ждали своей участи неизвестные экипажам полка цели. И там же, засев в бункере с биноклями и стереотрубами, ждала правительственная комиссия. В назначенный час должны были подняться в воздух беспилотные разведчики типа «Пчела». Барражируя над полигоном-целью, они щупали обреченные сооружения оптикой телеобъективов, готовые зафиксировать итоги попаданий. На специальных вышках работали десятки телекамер, направленных на мишени. Каждая из них стояла в центре, образованном несколькими концентрическими окружностями.

К уничтожению приговаривались мощная бетонная коробка, муляж подводной лодки, стоящей у пирса, ажурная стальная башня, выглядевшая некоей пародией на Эйфелеву, и странное сооружение, походившее на гигантский стол, стоящий на четырех ногах-опорах из фортификационного бетона. И на «столе» этом возвышались конструкции из стальных ферм. Любой нефтяник, взглянув на такое марсианское сооружение, без труда узнал бы в нем подобие морской буровой платформы…

Наставник специально не поехал смотреть на действие ракет по целям. Он предпочел встретиться с Надирадзе, а потому отправился в экспериментальный полк. Покачиваясь в сиденье, Сергей Васильевич слушал, как попискивает спутниковая система связи «Корунд».

– Ну что, Александр Давидович, волнуетесь? – спросил он у Надирадзе, перекрикивая шум двигателя.

– Да разве к этому привыкнешь? А тут у нас, считайте, дебют, – ответил тот, протирая запотевшие очки. – Свое ведь детище. Благодарю судьбу, что товарищ Верховный не побоялся начать такое дело. Нужно, как говорят, оправдать доверие партии и правительства.

– Погодите еще. Вы даже не представляете себе, какие задачи придется решать в дальнейшем! – многозначительно сказал Наставник.

– Не подкачаем, – заверил его Надирадзе. – А вот, пользуясь случаем, кое о чем попрошу…

– О чем, товарищ генеральный конструктор?

– О финансировании работ по комплексу «Старт». Это четырехступенчатый «Тополь» для запуска спутников. На автомобильном шасси. Нам его в свое время задробили…

И Надирадзе принялся рассказывать о том, как в конце семидесятых к нему пришел генерал из космических войск и попросил разработать подвижный старт. А то, мол, американцы в случае войны легко разгромят Байконур и Плесецк. Нечем будет запускать спутники. Предложение понравилось, оно пошло в Военно-промышленную комиссию, но было «зарублено». Кем? Большими космическими ракетчиками, что строили носители на жидкостных двигателях. Они углядели в «Старте» нарушение своей монополии. А поскольку дело было при Брежневе, конфликтов не любившем, «жидкостники» своего добились. Даже заступничество маршала Устинова не помогло.

Наставник пожал руку старому ракетчику. Словечко нужно замолвить. А сам подумал: «После этих стрельб старик должен войти в группу планирования. Ведь он пока не знает, зачем готовится новая ракетная армия».

…Один за другим комплексы выходили на стартовую позицию. Данные вводились в боеголовки через систему «Корунд». Отлетали крышки контейнеров, грохотали вышибные заряды, и ракеты взмывали ввысь, выбрасывая струи огня. Летели по баллистической дуге сквозь космическое пространство.

За три тысячи километров от старта небо содрогалось, когда боеголовки входили в атмосферу на гиперзвуковой скорости. Гром раскатывался далеко над тайгой. Но мчащиеся «головы» опережали звук.

Идущие на цель боевые части были неразделяющимися. Поскольку начинка изделий была неатомной, конструкторы вложили в нее как можно больше гексогена, мощный компьютер наведения, точную механику, аппаратуру спутниковой навигации и даже – в некоторых «головах» – оптические и инфракрасные «глаза» для распознавания цели по спутниковому фото. Когда боевые части входили в атмосферу, то выпускали маленькие ножевидные крылышки. Сверяясь с сигналами от спутников ГЛОНАСС, изделия мчались к целям в три раза быстрее пули.

Верховный вздрогнул, когда мишень, напоминающая неф–тяную вышку, исчезла во вспышке чудовищного взрыва. Вспучилась чудовищная масса огня с дымными «прожилками», взлетели вверх обломки. Он поневоле вжал голову в плечи. Тут же грянул второй взрыв – чуть ближе к укрытию и левее цели.

– В яблочко! – воскликнули за спиной.

Бункер сотряс глухой удар – это дошла сейсмическая волна. С глухим стуком на землю посыпались обломки. Верховный с изумлением увидел как бы плывущую по воздуху стальную ферму.

«Если бы это была настоящая платформа, то сейчас бы вверх взвились языки нефтяного пожара…» – подумал Верховный. Он поднес бинокль к глазам, озирая испытательное поле. Увидел накренившуюся от удара испытательную вышку с телеаппаратурой.

– Это – первый удар, товарищ Верховный, – доложил генерал Иванов, старый ракетчик. – Через минуту ожидайте второго.

– Ну, если все будет так же хорошо… – протянул Верховный, бросая взгляд на ракетчика через плечо.

Он нервно взглянул на часы. Второй серией должны идти две боеголовки, начиненные модулями с тысячами вольфрамовых стрел. Верховный снова припал к окулярам, наведя бинокль на бетонную коробку. И вновь удар получился неожиданным. Никаких киношных взрывов не было. Внезапно бетонная махина в какой-то миг рассыпалась, выбросив в воздух тучи пыли. Так, будто по ней кто-то саданул гигантской невидимой кувалдой весом в миллионы тонн. Миг – и на месте коробки остались какие-то изгрызенные остатки стен. До слуха долетел какой-то дробный грохот, чудовищный треск. Будто великан-невидимка что есть сил рванул где-то неподалеку гигантскую рогожу.