Николай II - Элизабет Хереш

Это событие наглядно показало, насколько подвержен был в начале своего правления двадцативосьмилетний царь влиянию старших членов семьи — особенно братьев отца. Их следует винить в попрании светлой памяти Александра III.

Молодой царь с женой жили в Петербурге в небольшом Аничковом дворце вместе с Марией Федоровной. Николай тогда еще часто советовался с матерью, но для Александры соседство со свекровью было труднопереносимо. Мать царя во многих отношениях пользовалась тем, что по русскому церемониалу имела преимущество перед молодой царицей, в частности, продолжала носить драгоценности царской короны.

Николай II, вплотную занявшийся сразу после смерти отца осенью 1894 года государственными делами, был тем самым втянут в семейные раздоры. Отношения несколько улучшились, когда молодожены перенесли свою резиденцию в Царское Село. Настороженное отношение свекрови к молодой царице разделялось придворными и привело к тому, что Александра постепенно отстранялась от них и все чаще под предлогом нездоровья отказывалась от светских обязанностей и участия в придворных балах. Пропасть между августейшей четой и высшим обществом углублялась, что также давало о себе знать в критические моменты царствования Николая.

То, что молодая царица временами действительно чувствовала себя не лучшим образом, имело свою причину — она ожидала первого ребенка. В 1895 году на свет появилась девочка, которую назвали Ольгой.

Первый ребенок — большая радость, и Николай повел себя не как царь, ожидавший наследника мужского пола, а просто как счастливый отец. После рождения Ольги в дневнике Николая в течение многих дней не упоминается ничего, кроме этого события и состояния ребенка и матери:

«3 (15) ноября, пятница. Вечно памятный для меня день, в течение которого я много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали ей спать. Весь день она пролежала в кровати в сильных мучениях, бедная. Я не мог равнодушно смотреть на нее. Около 2 часов ночи дорогая мама приехала из Гатчины. Втроем с ней и Эллой находились неотступно при Аликс. В 9 часов ровно услышали детский писк, и все мы вздохнули свободно! Богом посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой.

После того как наши хлопоты возымели действие и ужасные боли прошли, мы испытывали такое неописуемое счастье от происшедшего! Божьей милостью Аликс хорошо перенесла роды и к вечеру уже чувствовала себя крепче. Поздно вечером она поужинала с мамой и заснула, не успев дойти до кровати!». «4 ноября, суббота. Хотя Аликс ночью спала мало, она уже чувствует себя лучше. Сегодня присутствовал при купании нашей дочери. Она крупный ребенок, 10 фунтов весом и 55 сантиметров ростом. Не укладывается в голове, что у нас есть ребенок! Боже, какая радость!!! В 12 часов явились все родственники на благодарственный молебен. Я обедал вдвоем с мамой. Аликс весь день пролежала в сиреневом будуаре — там воздух лучше. Она уже себя чувствует хорошо, малышка тоже. Множество телеграмм!».

«5 ноября, воскресенье. Ночь прошла прекрасно, лихорадки больше нет. После купания дочери пошел гулять. Удивительно тепло 10°. Обедал с мамой. Аликс снова провела день во второй комнате, дитя при ней. Сегодня впервые попробовали кормить грудью, и Аликс это очень понравилось…»

«6 ноября, понедельник. Утром любовался нашей прелестной дочкой. Она кажется вовсе не новорожденной, потому что такой большой ребенок, с покрытой волосами головкой. Но дитя не берет грудь, придется искать кормилицу».

После коронации августейшая чета должна была наносить ответные визиты другим монархам: сначала в Вену к императору Францу-Иосифу, наследник которого пять лет назад побывал в Петербурге, затем в Бреслау к кайзеру Вильгельму И, после него к датскому двору (мать Николая была дочерью короля Кристиана IX) и, наконец, в самую дружественную страну и с 1892 года союзницу России, Францию.

Отношение Николая к принимавшим его главам государств просматривается, как в зеркале, в длительности его пребывания и в том, долгими или краткими были его обращения.

Вот буквально одна фраза, которую произнес Николай 15 августа 1896 года в Вене (по-французски, поскольку немецким он владел неважно), поднимая бокал за австрийского императора — опасного соперника России на Балканах:

«Выражая Вашему Величеству благодарность за любезный прием, который мне здесь оказан, поднимаю бокал за здоровье Вашего Величества, императора Австрии и короля Венгрии, и за императрицу и королеву».

Десять дней спустя царь говорил в ответ на речь германского императора Вильгельма, своего родственника и советчика в молодости, к которому Николай с самого начала испытывал антипатию:

«Благодарю Ваше Величество за только что высказанные слова и за прием, оказанный нам в Бреслау. Могу заверить Вас, сир, что мною движут те же неизменные чувства, что и Вашим Величеством. Пью за здоровье Вашего Величества и Ее Величества императрицы, ура!».

В то время лаконичный стиль Николая сохраняется и в его переписке — в полную противоположность безбрежным словоизлияниям немецкого кайзера. Его последующие пространные выступления во Франции отражают подлинно дружественные чувства царя к французскому (хотя и республиканскому) союзнику.

Конечно, на официальные выступления русского царя во время пребывания во Франции в декабре 1896 года повлиял триумфальный прием, который оказала Франция новому российскому царю: правительство выслало навстречу ему целую эскадру военных кораблей, которые торжественно сопровождали императорскую яхту в порт Шербур. Не считая короля Людовика XVI, Николай — единственная коронованная особа, посетившая эту военно-морскую базу, и суеверные люди впоследствии даже в этом усматривали предзнаменование, связавшее судьбы обоих властителей.

Николай, явно тронутый таким приемом, в адмиральском мундире произнес в Шербуре первую благодарственную речь французским хозяевам:

«Я глубоко взволнован любезным и сердечным приемом, который нам оказан здесь, в Шербуре. Я чрезвычайно тронут тем, что нас эскортировала целая эскадра, и на меня произвел огромное впечатление флагманский корабль, который сопровождал нас с момента входа во французские территориальные воды. Я разделяю чувства, которые движут Вами, господин президент, и поднимаю этот бокал в честь французской нации, французского флота и его замечательного личного состава. Благодарю президента республики за оказанный нам исключительно дружелюбный прием».

Прибытие в Париж вылилось в настоящий триумф — далеко не единственный в жизни русского царя, но и Париж «не видал ничего подобного с того дня, как наша армия вернулась с победой из-под Сольферино и Мадженты» (как выразился французский посол Морис Бомпар). После того как стихли приветственные выкрики жителей, размахивавших французскими и русскими флагами и заполнивших улицы, чтобы посмотреть на гостя, ехавшего в запряженной шестеркой лошадей карете в сопровождении республиканской гвардии, кирасир и драгун, в сознании французов надолго остались симпатия и уважение к русскому союзнику. Годовалая дочь Николая, которую везли в отдельной карете, еще больше подогрела добрые чувства. Во время посещения «Комеди Франсез», где Николай, подобно Петру Великому, желал посмотреть «обычный» спектакль, русскому гостю поднесли с пышными славословиями лавровый венок.