Мера ноль (СИ) - Изотов Александр

– Чтобы ты сдохло, говно нулячье! – прошипел он, и одной рукой быстро кинул стойку на место.

Бросившись собирать деревянные «клавы», я сунул в охапку сразу штук восемь. Побежал к стойке – и грохнулся со всего маху, с треском раскидав свой урожай и почувствовав резкую боль в подъеме стопы.

– Да он сам, я же не заметил, – послышался голос Снора, – Я как раз хотел клаву поднять, а он об нее…

Ох, и козел! И татуировка маленького жала у него очень походила на козлиную бородку. Будешь ты у меня козлом, зверь.

Я молча встал, собрал свои клавы, и, прихрамывая, подошел к стойке. Аккуратно расставил под хмурым взглядом Торбуна, стоявшего снаружи всего тренировочного комплекса. Когда я закончил и взял в руки подходящую клаву, он махнул головой, чтобы я встал в хоровод.

Кажется, в его взгляде я прочитал даже немножко уважения.

– Рубим сверху! – рявкнул Торбун.

Я внимательно посмотрел, что делает впереди идущий юнец. Держим оружие в обеих руках, короткий взмах вверх – и резко опускаем вниз. Цели, по которым надо было бить, находились под разными углами. Я стукнул пару раз по горизонтальному бревну, примеряясь к своему мечу. В руки отдавало ощутимо.

– Чего бьешь, как ноль? – крикнул старший.

– Так он и есть ноль, – раздался чей-то крик, и весь двор взорвался хохотом.

Я поджал губы.

– ТИХО! – рявкнул Торбун, и сразу воцарилась тишина.

– Мастер, а какого с нами занимается этот ноль? – спросил один из старших.

– Ну, стихушник если сильный, еще куда ни шло, там Небо шанс может дать, – сказал другой, – А ноль зачем?

Торбун вперил в меня взгляд, обещающий сжечь на месте, а потом спокойно ответил:

– Наказ Старого, – и тут же вскинул руку, прерывая поднявшийся ор, – И это не обсуждается!

Потом он подошел ко мне, выхватил меч из моих рук и крепко долбанул ей по бревну, аж послышался треск.

– Руки привыкнуть должны к боли, ты понял? – и он кинул клаву мне обратно, – Продолжаем.

Снор, как ни удивительно, почему-то оказался прямо за мной, и иногда мне приходилось чуть ли не прыжком отскакивать от тренажера. Этот придурок специально заканчивал комплекс как можно быстрее, чтобы перескочить вперед и толкнуть меня в спину:

– Пошевеливайся!

– Снор, не сбивай темп!

– Мастер, я ж не виноват, что он улитка сонная!

Я очень быстро понял, что ненавижу этого Снора еще сильнее, чем он меня.

Так мы и кружились полчаса по кругу, осыпая ударами бревна, жерди, брусья. По скошенным под углом целям я тоже должен был попадать со всей силы, а затем резко останавливать меч. Особой пользы от этого махача я не видел, но руки уже болели нещадно. И мозоли, и дикая отдача. А стоило только пару раз схалтурить, как старшие мигом оказывались рядом.

– Хочешь, я сам твоим рукам больно сделаю?

Я упрямо тряс головой, и дубасил дальше.

Неожиданно напал дикий голод, и в животе у меня обнажилась километровая яма. Урчание, наверное, было слышно во всей деревне. Тут, как назло, еще и слабость в руках дала о себе знать. Пару раз клава чуть не вылетела из рук.

– Ноль! – окликнули меня.

Я повернул голову, смахнув пот со лба. Торбун стоял все там же, снаружи комплекса, а чуть позади него я увидел Старого. Десятник кивком подозвал, и я, осторожно оглядываясь на Снора, пошел поставить клаву на стойку.

Снор как раз стоял возле бревен напротив, и, чтобы выйти, надо было его обойти по широкой дуге. Судя по взгляду Торбуна, я и так слишком долго копаюсь, поэтому я, недолго думая, все же пошел прямо за спиной жалобородого.

Я сразу догадался, что юный козел задумал пакость, поэтому был готов. Снор специально замахнулся так сильно, что его клава вылетела далеко за спину, дугой наметившись мне в голову.

Но я остановился чуть раньше, и просто схватил палку, когда Снор завершил идиотский замах. Я схватил и потянул на себя, приставив ногу к его пятке. Сил придурку было не занимать, но положение у него было сильно невыгодным – с руками, закинутыми за голову, и опорную ногу выставить он не успевал. Либо отпустить клаву, либо упасть.

Через миг меч оказался у меня в руке, а Снор крутанулся, смешно выкинул ногу вперед, и даже оперся о мое плечо. Воцарилась тишина. Он понял, что не упал только благодаря мне, отдернул руку и прожег меня взглядом. Он собирался что-то прошипеть, а я грубо сунул ему клаву:

– Потерял, господин зверь. Осторожней надо быть.

Его кулаки сжались, но он стрельнул глазами в сторону Торбуна. Тот внимательно смотрел на нас. Старый чуть посмеивался, поглаживая седую бороду.

– Ты труп, – тихо выдохнул Снор, потом повернулся и примерился к бревну.

Я благоразумно отошел, не желая больше попадать под его «нечаянные» удары. Но сзади вдруг раздался крик, и я, вздрогнув, резко повернулся, чтобы успеть защититься.

– НА-А-А! – и Снор в ярости рубанул клавой по бревну.

Меч свистнул и раздался треск. Я смотрел, не веря своим глазам – бревно надломилось. Вокруг стало тихо, слышно только сопение.

– Сила оружия! – с завистью выдохнули все юнцы на площадке.

Снор с дикой улыбкой глянул на меня, снова поднял меч над головой, и с таким же криком рубанул еще раз:

– НА-А-А!!!

И бревно разлетелось на две половинки, которые крутанулись на своих опорах.

– Молодец, Снор, – сказал один из старших, – Будешь так продолжать, второе жало твое.

Я отвернулся и пошел к Торбуну.

– Иди, Старый все-таки нашел тебя, – он кивнул на старика за спиной.

Тот сразу недовольно заворчал:

– Я же сказал, что ищу тебя. Почему я тебя здесь вижу?

Я оглянулся на Торбуна, но тот, гладя лысую макушку, беззаботно смотрел куда-то в сторону, будто он тут вообще не причем. Вот же зверье пустое!

– Простите, мастер зверь, я хотел научиться защищаться.

– Пошли быстро за мной, – Старый развернулся, – К учителю.

Я вздохнул и припустил следом – знахарь ходил быстро.

– А разве меня не показывали уже ему, мастер зверь?

– Ты в бреду был, при смерти считай. Сейчас в норме. Посмотрим, что скажет.

Мы прошли мимо нескольких домов, и я мог во всей красе рассмотреть деревню Скорпионов получше. Я думал, что арена с тренажерами это центр поселения, но выяснилось, что их было несколько, и все забиты юными и взрослыми воинами. Да и сама деревня оказалась намного больше, чем я думал.

А главной оказалась совсем другая площадь, не намного больше тренировочной. В центре был установлен высокий тотем из толстого бревна, по типу как у индейцев. Перед ним на подставке стоял круглый чан, из него поднималось ровное пламя. Сам столб был изрезан всевозможными узорами скорпионов, и, получается, состоял как бы из семи сегментов, разделенных перешейками.

Три нижние части были густо изрезаны рисунками, иероглифами, какими-то письменами. Четвертая была не так богата на узоры, а выше пятой все вообще было чисто.

– Семь ступеней меры, семь жал, – пояснил Старый, указав посохом на тотем.

– Почему всего четыре украшены? – спросил я.

Знахарь резко развернулся.

– Украшены? – он нахмурился, – Следи за языком, Ноль. Это имена и знаки наших павших воинов.

– Простите, мастер зверь.

Он двинулся дальше, поманив за собой.

– В роду Скорпионов не было зверей выше четвертого жала. Быть может, мой учитель получит пятое.

Я проводил взглядом расписанный тотем и чан с огнем. Наверное, это тот самый огонь, за которым следит Адри?

– Учитель совсем плох, – признался Старый, – Последние события подломили его, а когда Троргала не стало…

Он махнул рукой.

– Как не стало? – удивленно спросил я.

Я отлично помнил того брюнета, первым метнувшего в меня топор в той деревне, где я очнулся. Веселый был здоровяк.

– Он погиб в том нападении, почти две недели назад, – вздохнул Знахарь, – Это внук учителя. Сраные Клыки!

Дальше мы шли молча. Старый не особо горел желанием разговаривать, и я это чувствовал.

– Пришли.

Мы стояли перед одним из крайних домов деревни. За ним холм, на котором расположилось поселение, спускался вниз, и я понял, что ночью мы ходили совсем с другой стороны. Здесь долина упиралась в горные вершины уже через полкилометра.