Дети войны - Влада Медвденикова

Сквозь прикосновение я ощущала его радость — бездонную, пронизанную другим, непонятным мне чувством. Хотела спросить, но Мельтиар крепче сжал мою руку, зашагал быстрее. Я едва успевала за ним.

Там, впереди, все было таким ярким, что даже голоса и звуки окрашивались вспышками цвета. Поселение, не похожее ни на города и деревни врагов, ни на походные лагеря, где мы ночевали между битвами. Высокие шатры стояли хаотично, уходили вдаль, словно бессчетные бусины, брошенные в траву. Желтые полотнища, красные, синие и цвета листвы — на каждом шатре свой узор, полосы, пятна, реки цвета.

Люди спешили к нам, и среди пестрой одежды мелькали черные куртки предвестников Мельтиара. Его имя звучало вновь и вновь, звенело в воздухе как эхо.

Мельтиар остановился, и люди окружили нас.

Вперед шагнула девушка, предвестник Аянара — взглянула почти робко, словно боялась заговорить. Она выглядела младше меня, длинная рубашка развевалась как платье, а в волосах были осенние листья. Мельтиар посмотрел на нее, и она сделала глубокий вдох и сказала:

— Мы ждали вас, все уже готово. Я отведу.

— Бету никуда не распределяй, — сказал Мельтиар. — Она будет со мной.

Девушка кивнула, и я взглянула на шатры, пытаясь угадать, в какой из них нас поведут, — и увидела Кори.

Я словно вновь оказалась во сне, — Кори радостно крикнул что-то, я рванулась, обняла его. Он был как огненный смерч в моих руках, радость вихрилась, сжигая воздух, и я почти не различала собственных слов.

— Ты здесь! — Я хотела сказать больше, сказать: «Ты свободен, не заперт в том страшном месте», но не могла. — А где Коул?

— Тоже здесь, он предвестник Аянара! — Голос Кори звенел, был таким же ярким, как его радость, как все вокруг. — Я его приведу! Он не знал, где ты, я всех спрашивал, где Бета, никто не знал, даже к пророкам пойти пришлось! Мне еще советовали спросить у Мельтиара, когда он вернется, и…

На миг мне показалось, что я сама не знаю, где я, — во сне, наяву или в другом мире. Я отстранилась немного, взглянула на Кори.

Он не изменился — и изменился так сильно. Те же рыжие волосы — но свободные, пылающие на ветру. Те же глаза цвета солнца — но во взгляде таилось что-то, печаль или память о ней. Он был стремительным, полным сил, но я чувствовала его усталость, — тяжелую и так глубоко спрятанную, что едва ли он замечал ее сам.

Что с ним было за это время? Что было с Коулом, с Тарси, со всем миром?

— Но ты же знал, где я. — Собственный голос удивил меня, звучал растеряно и тихо. — Я же тебе сказала.

Кори замер на миг, но тут же заговорил вновь, его речь вспыхнула еще радостней и ярче.

— Да! И я спросил, я все спросил, и вот видишь!

Я улыбнулась и кивнула.

Это был настоящий белый сон. Я действительно видела там Кори. И он помог найти нас.

Я боялась, что засмеюсь сейчас и не смогу остановиться, или заплачу, — таким прекрасным стало все вокруг. Кори здесь, и Коул тоже, Мельтиар не изгнанник, мы нужны, и теперь все будет хорошо.

— Нам надо будет поговорить потом, — сказал Кори Мельтиару. — Я приехал с заданием.

Потом снова повторил, что найдет Коула, и умчался.

Девушка с листьями в волосах повела нас вглубь лагеря, и я шла следом за Мельтиаром и думала: мы победили, мы вернулись, мы дома. Эти слова мчались по кругу, как песня, и, должно быть, Мельтиар услышал их, — обернулся и поймал мою ладонь.

Шатер показался мне высоким, как ворота ангара, — полотняные стены возвышались перед нами, ветер дышал сквозь них. Желтые и алые пятна, голубые искры словно цветы в поле.

Перекрасить в черный. Мысль Мельтиара вспыхнула, внезапная и веселая, но вслух он не проронил ни слова, был все также серьезен.

Наша провожатая коснулась разноцветного полотна — и оно скользнуло в сторону, словно занавесь. Мы вошли внутрь.

Там царил полумрак, стены, казавшиеся снаружи тонкими, едва пропускали свет, лишь золотистая полоса тянулась от входа. Девушка наклонилась, подняла темный шар, — и он ожил, белое сияние разгорелось внутри, словно послание из города. Она протянула светильник Мельтиару, и тот принял его. Тени качнулись, снова и снова.

Девушка опять сделала глубокий вдох, и я была уверена, — сейчас она начнет рассказывать, где найти столовую, где склад, что и как в этом незнакомом месте, но Мельтиар прервал ее.

— Иди, — велел он. — Я разберусь.

Свет сиял все ярче, волнами лился сквозь стекло светильника, сквозь руки Мельтиара. Я огляделась.

Здесь было просторнее, чем в моем домике в Эджале. Ноги утопали в пушистом ковре, багровом, с прожилками синевы и золота, и мне стало стыдно, что я в ботинках. Я поспешно расшнуровала их, босиком пересекла шатер. Все здесь было красивым и новым: подушки на полу, кровать, огромная, застеленная блестящим черным покрывалом, полупрозрачный темный стол рядом с ней.

Мельтиар опустил на него светильник, и шатер вновь изменился, полумрак сгустился вверху, внизу разлилось озеро света.

Дальняя стена показалась мне странной, — матово-темная, она не походила на ткань. Я подошла, прикоснулась, и она скользнула в сторону, как перегородки в комнатах города, и свет, вспыхнувшей за ней, был электрическим, белым. Все такое знакомое.

— Здесь душ, — сказала я. — Представляешь?

Я смотрела на свое отражение в зеркале, пыталась заново привыкнуть к себе. Волосы выгорели, стали совсем светлыми и отросли ниже плеч. Я могла бы взять ножницы — наверняка они лежат в шкафчике под зеркалом — но Мельтиар запретил мне. Давным-давно, тысячу лет назад, когда мы только пустились в путь в безлюдным лугам, он сказал: «Никогда не стригись».

Я тронула блестящую панель. Сверху полилась вода, я подставила руки. Теплая вода, шелест множества струй, зеркало, полотенца, — я и не думала, что так соскучилась по удобным вещам, привычным с детства.

— Это же не временный лагерь, — сказал Мельтиар. Он появился у меня за спиной, отразился в зеркале. — Здесь должно быть все.

Потом мы сидели на ковре, среди разноцветных узоров и бликов света. Я застегивала новую рубашку — никогда раньше у меня не было такой красивой одежды: черная ткань, шелковистая и тонкая, а в каждой пуговице — прозрачный кристалл, будто осколок звезды. Россыпь маленьких звезд.

Мельтиар расчесывал мокрые волосы, — капли воды стекали с них, падали на ковер. Мне было спокойно, говорить не хотелось. Я смотрела на Мельтиара, на то, как движутся его руки, как гребень скользит сквозь черные пряди. Слушала звуки лагеря: голоса, дыхание ветра, пение птиц, — все полнилось радостью и покоем. Теперь все будет хорошо. Мы дома.