Василиска 3 - Ольга Анатольевна Чумаченко

А я отведу их и сама приду. — И ведь никуда не двинулся. Пока не повеяло из темноты могильным холодком на его вздыбленную шерсть. — Иди! — Приправила белянка единственное слово ментальным приказом. Дракошка, ещё при приближении стаи скрылась в её одежде, теперь же любопытно выглядывала из своего укрытия. — Вон там коза, — указала она оборотням, — прихватите с собой, если что, съедите.

Картина маслом… передвигались по лесу серые волки-оборотни, везя на своих спинах женщин и детей, пока не вышли на обрыв. А Лиска?.. А она бежала почти рядом. Впереди! И ведь никто из следовавших за ней не видел, что не просто так она передвигалась по лесу с необычайно завидной скоростью, а держась за загривок необычного зверя, которого можно было бы принять за такого же волка-оборотня, если бы не его призрачная бледность…

Ночной ветерок трепал распущенные волосы миниатюрных женщин, тонких, изящных. А уж когда некоторые из них слезли со своих самцов, чтобы осмотреться, куда это их чужачка завела? Оценила Лиска и их хищные кошачьи походки. У-у-у… правильно оборотни делают, что прячут такую красоту от жадных чужих глаз. Огорчённо вздохнула, вспомнив Глеба, просто поняв, что он никогда по-настоящему не полюбит её, если и его такие же женственные хищницы окружают. Обидно! А у самой желудок от голода свело. Перерасход магии сказывался повышенным обменом питательных веществ в её организме.

Впереди был обрыв, вернее, небольшое озеро и водопад, который стекая со скалы, пробил аккуратную пещеру в подземный грот. Чем-то местность ей карельские пещеры напоминала. Красиво так, если бы не обстоятельства.

И беспокоиться о следах тут не надо было. Влага и брызги от водопада омывали гладкие камни, как минимум метров на сто вокруг. А если учесть, что ещё и луна прекрасно освещала простой каменистый берег. Можно было бы постоять и полюбоваться красотами природы. Эх! Ни судьба!

Ни судьба! Сжала она в кулак руку, до этого цеплявшуюся в призрачную шерсть. Больно! Бывает. Как говорится, любишь кататься — люби и саночки возить. Вот и призрачный волк-оборотень взял свою плату её кровью.

И жаль, что оборотни не умеют плавать, а она ведь хотела вернуться домой в более-менее адекватном состоянии. Ни судьба!

— Дальше придётся идти, взявшись за руки, — протянула Лиска руку, вбок, не глядя, кто решиться. Некоторое время, ладонь её холодил ветер и капли воды, а лицо?.. а тоже капли. И только выждав время, горячие шершавые пальцы коснулись её гладкой замёрзшей ладони, сжали. — Я подниму вас в воздухе, так что крепче держитесь друг за друга, пока не скажу, «всё».

Оборотни не ответили, а Лиска, погрузившись в свои ощущения, растянула магическую энергию на всю цепочку. И шагнула в пропасть, чувствуя, как сопротивляется её действиям ведомый, пытаясь вытащить, пытаясь управлять ей. Не получится! Это её стихия!

Цепочку, державшихся друг за друга оборотней, оторвало от земли. Но так… совсем чуть-чуть. И это бы ничего, но их всех потащило след за ней. В пропасть! У-у-у…

Надо было им глаза завязать, чуть ни материлась Лиска, когда тут же почувствовала разрыв… Она же светляков сделала, запустила их вереди себя, чтобы виднее всё было. Ещё крепче ухватившись за ведомого ею, а тот ей в ответ так сжал кисть, что она мысленно попрощалась с конечностью. Даже в глазах потемнело. Чуть сознание не потеряла. Но боль дала силу выплеснуть НЗ — неприкосновенный запас магической энергии. И, не обращая внимания на случившееся, продолжить путь к гроту, потащив всех за собой. Благо, додумалась невидимую сеть на них накинуть. Кто-то из оборотней прямо в воздухе обернулся, опять же, с неё потянув на такое действие магию.

А нам всё равно! С неимоверным усилием дотянула Лиска до островка надежды, спрятанном от чужих глаз. Аккуратно приземлила транспортируемых.

— Всё! — прошипела она сквозь сжатые зубы. Сама виновата. Сама им руку помощи протянула. Отцепился матёрый от неё, после чего проследил, как скривилась магичка, прижав к себе пострадавшую конечность, как любимого малыша, к своей груди. Да, не рассчитал. И ведь не пожалел. Ему хотелось, чтобы ей было больно. — Три дня здесь сидите и не высовываетесь. И на охоту даже не ходите. Я знаю, что вы прекрасно плаваете. И выбраться отсюда вам не составит труда. Оставлю световой кристалл, чтобы дети не боялись. Всё! Нет, не всё! Вон ту чурку мне в воду столкните. — Всё сказала, и пошла, пошатываясь, к воде. Ещё немного, ещё чуть-чуть. — Там за гори, горизонтом, что-то ждёт меня, что-то, ой, да я не ведаю, может быть судьба…

Глава 10

Наёмник добежал до стоянки. Всё-таки щенка оставили одного. Лиска права. Мало ли что? А с ней?.. А ничего. Стая дала понять, что не собираются причинять ей вреда.

Щенок мирно спал, свернувшись калачиком на тёплом песке с подложенным белянкой ему под голову маленьким рюкзаком. Костёр почти догорел. Подбросил он несколько веток, раздул угли.

Да сидеть на месте не собирался. Опять обернулся и помчался в лес. Добежал до того места, где оставил подопечную, но что странно?.. следов не учуял. Вообще никаких. Поскуливая пробежался по округе, уже грешным делом думая, что прокляла его белобрысая ведьма, и он лишился нюха.

Переволновался, а тут зверушка ночная перед самым носом прошмыгнула, как будто тоже «ослепшая». Поймал. Выпотрошил, запачкав свою морду, и потащил добычу к костру. Делать нечего, придётся ждать. Ох и влетит от нага…

Скайхуки — небесные пальцы. Это железные такие приспособления для лазанья по скалам, Лиска заранее повесила их на свои запястья, закрепив петлями. Так что, доплыв на подручном средстве до гладкой каменной стены, не без усилий уцепилась и взобралась на поверхность. Перекатилась от края подальше, и оказалась лицом к звёздному небу. «Как хорошо всё-таки жить!»

Кисть правой руки, которую повредил матёрый оборотень, причиняла болевые ощущения при любом маломальском движении. Уже наверху она поняла, что кисть опухла. У-у-у… срочно требовалось приложить что-нибудь холодное. Сняла она с себя мокрую спортивную рубашку и, связав рукава, соорудила поддерживающее устройство для руки — бандаж — и несколько холодных камешков из воды подобрав, уложила туда.

Пока брела, успела прочувствовать своё одиночество. И так тоскливо ей на душе стало. И похороны ещё эти… Слёзы сами хлынули из её глаз, а потом пошли всхлипы, переросшие в горестное рыдание, в вой… и песни…

Она брела по лесу, не разбирая дороги, и уже в какой-то