Временные трудности (СИ) - Панфилов

позе «стремительного ветра», но могучего потока ци так и не возникало, даже несмотря на поднятые руки и одну ногу.

— «…а без крепости тела нет крепости разума». Как считаешь, не пора ли заняться твоим образованием?

Хань, представив, что сейчас в череде мучений может появиться передышка, даже не сразу нашёл слова.

— Да, учитель, — едва слышно пробормотал он.

— Не слышу. Видать, ты слишком утомился. Ещё двадцать кругов придадут тебе доста…

— ДА, УЧИТЕЛЬ! — взревел Хань, срывая себе горло.

Нежелание снова бежать оказалось таким могучим, что вместе с криком в районе паха выплеснулось ещё что-то. Почувствовав обжигающе-горячую каплю тепла, он испугался, что снова обмочился. Но, судя по тому, что по ногам не стекала влага, а также что не последовали побои за «неподобающее наследнику Нао поведение», Хань понял, что это что-то другое.

— Вот так вот! — хохотнул злодей. — Или, как говорят дикие западные варвары, «уот так уот». Из икринки всё же вылупился головастик!

Он внимательно уставился на Ханя, на которого внезапное повышение от одного ничтожного состояния до другого, не менее ничтожного, совсем не произвело впечатления.

— Теперь ты — головастик. Повтори!

— Я — головастик, учитель!

Спешащие по своим делам слуги, услышав этот вопль, остановились и о чём-то зашушукались. Хань попытался прислушаться, не его ли обсуждают, но ничего не услышал — нога подогнулась, он утратил равновесие и свалился на землю.

— Крик — это проверенный способ концентрации воли. Выплеснув свою силу в крике, воин сосредотачивает технику или усиливает удар, делает ци смертоносней, а удары меча — разрушительней. Но тебе, похоже, крик помогает лишь быстрее навалить в штаны. Мы это, конечно, поправим. И кричать ты будешь громко.

Длинная тонкая бамбуковая палка, которую тот использовал, указывая на ошибки, размылась в воздухе и ударила — сначала по спине, а потом и ниже. Испытав невыносимое жжение, Хань действительно заорал.

— Правильно, молодец. В стойку лунхуа, ученик.

— Да, учитель!

Хань расставил широко ноги, низко присел и вскинул руки с пальцами, изогнутыми, как когти дракона. Несмотря на то, что поза должна была символизировать силу, свирепость и мистическую энергию, он чувствовал только, что сейчас снова бухнется на землю.

— Призвать ци.

— Я не… — прохрипел Хань сорванным горлом. Неужели эта горячая капля и была ци? Он вновь попытался призвать похожее чувство, но добился только того, что по ноге потекла тонкая горячая струя.

Хань не замечал движения раньше, не заметил и сейчас. Бамбуковая палка снова исчезла и вновь появилась, воткнутая ему в щиколотку. Хань, вопя от боли, рухнул на землю, но тут же снова вскочил, испытывая облегчение — ведь учитель мог просто ткнуть туда усиленным ци пальцем и сломать Ханю ногу. Собственно, именно так он неоднократно и делал. Но даже знание того, что Ханя вскоре вылечат, не облегчало боли и страданий.

— Что ждет карпа, выпрыгнувшего из пруда?

— Смерть, учитель!

— Выбирай.

Между сорванным в крике горлом и смертью Хань выбрал горло. Он вновь попытался призвать в животе те же ощущения, и на этот раз у него получилось. Не безбрежный океан, как у героев кристаллов, а лишь малую каплю, ничуть не облегчившую его страданий. По правде говоря, он не мог избавиться от ощущения, что снова сходил под себя, только на этот раз внутрь тела.

— А теперь приступим к занятиям, — с самой неприятной из своих ухмылочек заявил учитель. — Давай начнём с самого простого, для детишек. Расскажи мне о временах года и циклах, способах измерения времени. Если ты отпустишь ци и потеряешь концентрацию… Впрочем, попробуй, увидишь сам.

В отличие от описаний из свитков и кристаллов, удерживать ци оказалось не только сложно, но и больно. Хань направлял силы в эту яркую каплю. Он знал, что её нужно сделать больше, сильнее, но пока что он пытался хотя бы не упустить, не потерять. В свитках никогда не писали о боли! Герои только и сидели в позе лотоса или стояли, замерев в стойке, только складывали руки в различные жесты, а сила приходила со временем сама по себе. Теперь-то стало понятно, что будь всё так просто, то каждый бездельник, не занятый, в отличие от него, каллиграфией, наукой и размышлениями, давно бы стал великим воином.

— Каждый год имеет свое название, от Крысы до Свиньи, — забубнил Хань, пытаясь не потерять обжигающий сгусток энергии, — и их дюжина, священное число, идущее от начала времен. Дюжина лет — это цикл, и существует пять оттенков цвета дюжин — по числу основных элементов, и пять дюжин образуют средний цикл, используемый для измерения секунд и минут, а в сутках две дюжины часов. Дюжина дюжин циклов образуют большой цикл, и год, когда средний цикл встречается с большим, знаменует завершение гигантского цикла летоисчислений. Циклы знаменуют собой круговорот жизни и перерождений, где твои прошлые жизни могут влиять на будущие.

К счастью, из детских занятий он ещё кое-что помнил. К несчастью, ум и великолепная память Ханя стали ещё одним поводом для издевательств. Вместо положенной награды мерзавец-учитель всё вывернул в привычную изуверскую сторону, жизнерадостно заявив:

— Как ясно ты излагаешь, ученик. Пришло время занятий не только тела, но и разума.

☯☯☯

— Хватит жалеть себя и мечтать о несбыточном, — раздался в ухе голос учителя, а Хань подпрыгнул. — Держи. Вот свиток ядовитых трав. Запомни их названия, изображения, места произрастания, особенности сбора и использования. Заучишь их наизусть и перескажешь.

— Я не могу-у-у-у, — взвыл было Хань, но тут же прибег к проверенному способу оттянуть мучения. — И вообще, зачем они нужны, учитель? Это же яд!

— Как чистое сочетается с грязным, тёмное со светлым, а ленивый кусок жира — с могучим воином, так и яд с лекарством тоже являются одним целым, одновременно таким разным и таким одинаковым. Как от достойного сына великого полководца Гуанга и прекрасной госпожи Лихуа тебя отличает лишь количество тренировок, так и лекарство от яда отличают лишь доза и концентрация. Понятно?

— То есть если я усердно продолжу, то смогу вас превзойти? — спросил Хань. И на этот раз не только для того, чтобы новым вопросом выкроить ещё несколько мгновений паузы. Его действительно интересовало то время, когда он сможет вернуть этому ублюдочному отпрыску крестьянина и свиньи все причинённые мучения.

— Таким как я тебе, конечно же, не стать, — расхохотавшись, подонок ответил своей любимой злодейской фразой. — Чтобы превзойти меня, тебе сначала нужно превзойти себя. А такое если и случится, то не в этой жизни. Ты сказал, что не «мо-о-о-о-жешь», и это, конечно же, правда. Пока что ты головастик, а головастику не