Русалка в черной перчатке - Влада Ольховская

– С изнасилованием ситуация не совсем такая, но похожая! Ее мать утверждает, что Маруся в половой контакт до похищения не вступала. Но первое изнасилование было совершено явно не этой ночью, а примерно во время похищения. Причем оно не было травматичным.

– Это значит, что она была с тем мужчиной добровольно?

– Не обязательно, – покачал головой Эрик. – Это физиологический момент. Особенность организма, можно сказать: при сознательном нежелании женщины заниматься сексом тело все равно подстраивается под ситуацию. Для многих женщин это становится огромной психологической травмой вне факта изнасилования: нарушается гармония ума и тела. Но этот момент оставим как философский. Наверняка я могу сказать только одно: первые недели насильник был с ней осторожен. Все травмы были нанесены за одну ночь.

– Вот именно. Все. Избиение, жесткое изнасилование. И тело оставили на виду. Тот, кто это сделал, не подходит под традиционное описание маньяков.

– Сложно представить, что нормальный человек мог сделать такое с подростком…

– Если есть цель, будут и средства. Значит, цель была. Думаю, во всем виновата ее мать.

В этот момент Эрик как раз решил сделать глоток чая, надеясь, что горячий напиток поможет успокоиться. Однако слова дочери заставили его поперхнуться и закашляться. Он лично видел мать этой девочки, видел ее искреннее отчаяние… Бывает так, что убийцы сами организовывают поиски жертв и громче всех кричат, чтобы им вернули их «родных кровиночек». Но здесь явно не тот случай!

– Ева, я тебе гарантирую, что она к этому ни с какой стороны не причастна!

– Ты меня не понял. Я не говорю, что она убила свою дочь. Или что она содействовала похищению Маруси. Она простая. Делает так, как чувствует. Испугалась, стала искать. Полностью вложила душу в это дело. Но простота и любовь – не всегда хорошо. Сам знаешь, куда выложена дорога благими намерениями.

– Что… что ты имеешь в виду?

– Это пока мое предположение, но шансы оказаться реальностью у него высоки. Первые недели Марусе не вредили физически. Насиловали – да. Но тот, кто делал это, не бил ее и был осторожен. Возможно, она действительно неосознанно реагировала на его действия, облегчая ему задачу. Он не хотел убивать. Но вот начались поиски. Листовки, плакаты, биллборды, по телевидению объявление. Он запаниковал. Нельзя вечно прятать живую жертву. Мертвую можно спрятать. Но он выбрал другой путь – показательно отдать ее. И вот мы имеем тело, которое ты видел.

Мужчина даже не знал, как ответить ей. В принципе, она может быть права – и шансы на ее правоту действительно высоки. Вот только… мать Маруси никогда не должна узнать о том, что, возможно, отобрала у дочери единственный шанс на выживание! Она действовала так, как действовал бы любой любящий родитель! Сейчас ей и так тяжело, но если откроется правда…

– Но зачем он избил ее?

– Ложный след, – ответила Ева. – Тандем «похищение автостопщицы – маньяк» успел укрепиться в нашем подсознании. Мы видели его в фильмах, читали об этом в новостях. Это простая схема, которой можно верить. Она известна всем обывателям, в том числе и тому, кто похитил ее, Марусю эту. Но не любой, кто убивает ради секса, – маньяк. И вообще, не любой, кто убивает, – маньяк. Нужно обладать рядом настоящих отклонений, чтобы быть маньяком. Это как мысли в твоей голове, кровь в твоих венах… ты не можешь от этого избавиться, потому что оно – часть тебя. Можешь только обуздать, контролировать, а избавиться – нет. Поверь мне, я знаю. При этом действия, которые совершают маньяки, не уникальны. Они повторимы любым, у кого хватит на это физических сил. Просто делаются при другой мотивации. Если бы Марусю похитили ради жесткого секса с насилием, этим бы похититель занимался все дни. Столько, сколько бы она протянула. Если бы ему доставляло наслаждение убивать во время секса, он бы это сделал сразу, а не прятал ее где-то. Такие предпочтения не меняются. Нельзя любить и то, и другое. Это слишком разные понятия. Что бы там ни писали в книжках. Тот, кто убил Марусю, хотел выдать себя за маньяка. Он сделал то, что, по его мнению, сделал бы маньяк. Он устроил показательное шоу и не прогадал. Ему поверили.

Она рассказывала все так четко, спокойно и уверенно, что Эрик невольно заслушался. Он перестал даже думать о том, что это его дочь и что ее знания пугают. Он будто бы говорил с экспертом, знатоком своего дела, и это завораживало.

Он мог бы бояться ее, если бы позволил себе оценить ситуацию объективно. Но Эрик никогда не позволял.

– И что теперь? Нужно как-то предупредить полицию, потому что ищут они не того!

– Они ищут не того. Но, судя по тому, как он все организовал, и найти его будет непросто. Он бы не позволил поймать себя только из-за одного тела. По правде говоря, его главная опасность как раз в том, что он отдал нам это тело.

– Почему? – удивился Эрик. – Разве это не было попыткой защитить себя? Ответом на поиски?

– Ответом на поиски – да. Попыткой защитить себя – нет. Если бы он испугался обнаружения, он бы закопал ее в лесу. Скорее всего, тело бы никогда не нашли. А если бы и нашли, то это ничего бы не изменило. Он умный, скрыл бы следы. Но он пошел на дополнительные усилия – бросил труп вам в лицо. В этом был даже риск. И все равно он принял такое решение. Зачем?

– Не знаю, – отозвался мужчина. – И зачем же?

Всегда был шанс, что она не ответит. Водилась за Евой такая дурная привычка: как только ей надоедал разговор, она замолкала. При этом на собеседника ей было плевать, она могла оборвать беседу посреди предложения.

Но сегодня девушка явно пребывала в добром расположении духа, потому что пояснять она все же продолжила:

– Ему необходимо было прервать поиски прямо сейчас. Единственный способ сделать это – отдать то, что все ищут. Марусю. Живую нельзя, потому что она расскажет. Надо мертвую. Убитую так, чтобы полиция сказала: «Этого и стоило ожидать». Так, чтобы ее родители от горя ни о чем не думали. Чтобы все было очевидно. Сейчас никто не верит, что маньяка удастся поймать – мало ли куда он поехал! Только это был не маньяк. И это был не человек, который защищает себя.

– Верно, ты сказала, что человек, защищающий себя, закопал бы тело… и я с тобой согласен. Но что он тогда защищал?

– То, что могли обнаружить во время поисков Маруси. Потому что поиски не прекращались, а только разрастались. Они могли подойти к тому, что убийца хотел защитить. И это что-то было ему дороже, чем одна пойманная девушка.

– Тебе ведь интересно, да? – Эрик бросил в сторону дочери тяжелый взгляд. – Тебе интересно, что он хотел спрятать, и ты будешь это искать.

Ева никогда не врала, он знал об этом. Не изменила себе и в этот раз:

– Да. Я буду искать. И может быть, даже найду.

Глава 5

– Мы наконец переходим в стадию сельской русской романтики, – улыбнулась Аманда.

– А разве не ты кричала, что не будешь мыслить стереотипами? – удивилась Вика.

– Я. Но как мне придерживаться своего решения, если тут стереотипы на каждом шагу? Даже те, о которых я не знала… ну, или не думала раньше.

– Это какие же?

– Плохие дороги!

Здесь возразить было нечего. Дорога, по которой они добирались от шоссе до деревни, удобством не баловала. По сути, это была полоса утрамбованной земли, которая в более влажную погоду наверняка превращалась в весьма колоритное болото. Любопытнее всего был тот факт, что местами виднелись остатки асфальта. Стратегической роли они больше не играли, но само их нахождение здесь несколько забавляло.

Эрик уже успел узнать обо всем этом. Ситуацией с дорогами вне стройки он планировал заняться позже. Пока же он выделил девушкам небольшой джип, который без особого труда преодолевал ухабы и рытвины.

На этот раз Вика решилась сесть за руль самостоятельно – даже при том, что ее очевидная паника вызывала хохот у Аманды. Но когда-то же практиковаться надо! Здесь для этого лучшие условия, потому что шансы на проверку мизерные.

Дорожный стереотип уступил место стереотипу деревенскому. Конечно, в этих местах хватало вполне нормальных поселков – современных, с жильцами разного возраста. Но ближайшая деревня модернизацию явно не прошла. Большая часть домов здесь была полувековой постройки, все темные и деревянные, часто – с прогнутыми крышами и обвалившимися заборами. Стыдливо притаившиеся во дворах кабинки туалетов показывали, что и с канализацией в этих краях туго.

– Эрик собирается заниматься гуманитарной помощью? – поинтересовалась Аманда, глядя на забитые досками окна.

– А ты думаешь, здесь какую-то помощь так сильно ждут? Если у людей нет гаджетов или по три машины на семью, это не значит, что они несчастны. Тут живут в основном старики, которые привыкли к такому укладу.

– Думаю, от горячей воды в доме они не откажутся!

– Не зарекайся. Некоторые из принципа не будут принимать помощь от иностранцев. Кстати, об иностранцах… тебя там Сальери не сильно достает?