Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев

Атлет сразу же согласился.

— Ну давай тут перетрем. Сколько ему светит? А главное — можно нашего братана конкретно со шконок выдернуть?

Облокотившись о багажник своей машины, Адвокат лаконично изложил свою точку зрения по поводу предстоящей защиты.

— Вообще-то трудно, но попробовать можно. Надо добиться психиатрического освидетельствования. Завтра утром у меня в прокуратуре встреча, я уже обо всем договорился. Пока ничего не обещаю. Но, как говорится, попытка не пытка, — закончил он.

— Да ты уж сделай, а? — собеседник просительно взглянул на Адвоката. — А мы уж в долгу не останемся, в натуре, слово пацана. Ты же нас знаешь! А он-то сам как? Не прочь под психа закосить?

Адвокат хотел было что-то ответить, но не успел: неожиданно взгляд его остановился на темно-вишневой «девятке», медленно катившей вдоль забитого автомобилями паркинга. Антрацитно-черное тонированное стекло задней дверки медленно опустилось, и оттуда высунулось тупое дуло «АКСа» с пламегасителем…

То, что произошло дальше, Адвокат запомнил на всю оставшуюся жизнь: ствол «Калашникова» чуть приподнялся, и обманчивую тишину автомобильной стоянки пропорола длинная автоматная очередь.

Стрельба велась вроде бы прицельно. Во всяком случае Адвокат видел, что ствол был направлен прямо на него, и потому, повинуясь инстинкту самосохранения, повалился на асфальт, у колеса собственной машины.

Нападавшие явно не жалели патронов: автоматные очереди заглушали звон разбиваемых автомобильных стекол, скрежет металла, панические крики прохожих.

Как ни странно, недавний собеседник не растерялся: выхватив из кобуры, что под мышкой, пистолет, он открыл беглый огонь по «девятке». Адвокат, отползая между машинами к тротуару, видел, как встретивший его амбал, спрятавшись за чьей-то машиной, прицельно палил в киллеров из темно-вишневой «девятки».

Вскоре подоспела подмога — из шестисотого «Мерседеса» выскочили точно такие же амбалы: в руках у них были пистолеты-пулеметы «узи».

Стрельба с обеих сторон велась безостановочно. Во всяком случае Адвокату, спрятавшемуся за задком чьего-то автомобиля, так казалось. И киллерская «девятка», и шестисотый «мере» должны были бы превратиться в настоящее решето, и никого — ни нападавших, ни защищавшихся — давно уже не могло остаться в живых.

Но несмотря на огненный смерч с обеих сторон, факты свидетельствовали об обратном.

Все стихло столь же неожиданно, как и началось. Подняв голову, Адвокат заметил, как темно-вишневая «девятка», взвизгнув по асфальту протекторами, набрала скорость, удаляясь от места перестрелки.

Вечером того же дня из популярной телевизионной передачи «Дорожный патруль» защитник сидевшего в Бутырке авторитета с удивлением выяснил, что он стал свидетелем вооруженной разборки между шадринской и клинской группировками. Высокопоставленный офицер столичного ГУВД без тени смущения пояснил в интервью телеведущему, что в Москве подобные происшествия, к сожалению, в порядке вещей, но милиция, безусловно, разыщет и накажет преступников.

Это было тем более странно, что люди в шестисотом «Мерседесе», на встречу с которыми приехал Адвокат, не принадлежали ни к шадринским, ни к клинским…

А незадолго до полуночи на его мобильный позвонил неизвестный.

— Ну что, оклемался? — послышался из трубки чей-то незнакомый голос.

Адвокат поперхнулся.

— Вы ошиблись номером… — Первое, что пришло ему в голову.

— Нет, не ошиблись. Мы тебя предупредили. И предупреждение это последнее. Поменьше трепись с журналистами о своем знаменитом клиенте…

Короткие гудки зуммера дали понять, что разговор завершен. Адвокат, конечно же, понял, о ком идет речь, да так и остался стоять посреди комнаты с телефонной трубкой в руках.

Да, стрельба у «Садко-Аркады» была инсценировкой — это было очевидно. Впрочем, в следующий раз автоматчики на темно-вишневой «девятке» наверняка будут стрелять на поражение…

Светало. Небо над Москвой сделалось сперва грязносерым, мутным, но всходившее солнце уже медленно окрашивало его сусальной позолотой, предвещая теплый и погожий день.

Стоя у широкого окна своего бывшего кабинета, Координатор задумчиво смотрел на панораму Большой Лубянки, по обыкновению раскачиваясь с пятки на носок и засунув руки в глубокие карманы брюк.

Сквозь неплотно занавешенное окно пробивались первые лучи восходящего солнца, отбрасывая причудливые тени от стоящей в комнате казенной мебели.

В приоткрытую форточку доносился привычный шум большого города. Завывали двигатели первых вышедших на маршрут троллейбусов. В районе Кузнецкого моста надсадно прозвучала милицейская сирена и смолкла. Нахохлившиеся воробьи ловко прыгали по жестяным подоконникам и карнизам.

Координатор приехал на Лубянку в четыре утра, чтобы переговорить с эфэсбэшным генералом, своим преемником по должности. Тот, один из немногих, знал и об истинном лице «охранной фирмы» Координатора, и об «С-4», и о киллерских отстрелах…

Впрочем, не только об этом. Деловое сотрудничество фирмы Координатора и Лубянки продолжалось — и оно было взаимовыгодным, это сотрудничество. Главк, которым руководил высокий чин ФСБ, делал для Координатора немало полезного: поставлял информацию, прикрывал его от МУРа и РУОПа, иногда даже предоставлял ребят из «семерки», Седьмого Главупра, знаменитой «наружки». Конечно же, в ФСБ прекрасно отдавали себе отчет, что деятельность структуры бывшего коллеги носит также и коммерческий характер, но на это волей-неволей приходилось закрывать глаза. Да и что уволенному в запас с Лубянки генералу оставалось делать, если его нынешняя секретная структура не финансировалась из бюджета? К тому же у хозяина этого кабинета была и своя заинтересованность в фирме Куратора, естественно, коммерческая.

Бывшего чекистского генерала вывел из задумчивости голос генерала действующего:

— Короче говоря, информацией вы владеете. Подытожим. Воинов, тот самый офицер из РУОПа, со своей поисковой группой уже вылетел в Курган. Техническая служба сообщила также, что уголовный авторитет Свечников отправился на родину вашего героя еще вчера. По всей вероятности, там их пути пересекутся.

— Благодарю, — скрипучим голосом произнес Координатор и неожиданно перевел беседу в другое русло: — Кстати, как вам понравилось последнее выступление представителя Совета Безопасности?

— «Быть безжалостным и беспощадным», — процитировал по памяти собеседник, пряча нехорошую ухмылку. — «Меньше либерализма, больше жесткости. Никакой жалости, никакого снисхождения». Ну-ну. А в зале менты сидят, ушами хлопают, аплодируют. Ну разгромят они всех бандитов, что, впрочем, проблематично. А дальше что? Представьте совершенно невообразимое: допустим, не будет в России организованной преступности, сметут ее, сотрут в порошок. И с кем тогда бороться тому же РУОПу? Придется срочно самоликвидироваться. Сегодня они сами от всех этих солнцевских, долгопрудненских да чеченских группировок зависят. Разгромят все до единой не будет смысла и в их собственном существовании. Не все, стало быть, так просто, как может показаться на первый взгляд. В этой стране все одной веревочкой повязаны! К тому же искоренить все эти группировки немыслимо. И не в одной тут милиции дело, а в объективных обстоятельствах.

Неожиданно Координатор поймал себя на той мысли, что хозяин кабинета совершенно прав! Не будет оргпреступности — кому, а главное — против кого будет ставить «крышу» его охранная фирма?

Пробормотав в ответ что-то невнятное, ой, сославшись на усталость, вызвал к подъезду машину и распорядился отвести себя домой, в загородный коттедж.

Координатор позавтракал, принял душ, и прежде чем лечь спать, записал в рабочем блокноте:

«20 сентября — позвонить в Грецию».

А это означало, что Александра Македонского ожидала ликвидационная акция — первая после бегства из следственного изолятора…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Среди черепичных крыш, среди узеньких улиц, петлявших между каменными заборами и глухими стенами домов, в зыбком сентябрьском рассвете открывался на склоне горы небольшой квартал фешенебельной афинской окраины. Здесь издавна селились люди известные и состоятельные — подальше от суеты центра города, от раскалившегося за день асфальта, от вони выхлопных газов. Роскошные коттеджи, занимавшие целые кварталы, выглядели то ли сказочными замками, то ли декоративными, сильно уменьшенными копиями Парфенона. Архитектурные мотивы Древней Греции возникают в современных Афинах буквально на каждом шагу.

Вилла, расположенная почти что в самом центре этого фешенебельного района, может быть, и не выглядела такой уж величественной, но по внутреннему комфорту могла дать фору едва ли не всем другим.