Третье правило возврата - Fallenfromgrace

 - Понимаю, - со вздохом киваю я. В какой-то степени я на него похожа. Я сама перестала развиваться год назад. Да и сейчас не знаю, как мне быть.

 - Начнем? - он впервые меняет позу с традиционно-исповедной: широким жестом указывает на кожаный диван, и у меня создается впечатление, что Грион приобрел мебель именно для встречи Исповедника со мной. Затем мальчик, не дожидаясь меня, присаживается первым, и я замечаю, что на ногах у него одеты тяжелые ботинки на широкой платформе. Точно какой-то неформал...но мне нужно сообщить ему нечто важное перед тем, как мы начнем.

 - Как тебя зовут?

 - Исповедник, - брови взлетают вверх. - Ты же знаешь, у нас не бывает имен.

 - Брось, - хмурюсь я. - До того, как надеть форму, ты ведь на какое-то откликался.

 - А-а-а... - большой мальчишеский рот смешно открывается, и я в который раз понимаю, насколько юн сидящий сбоку от меня подросток. - Мама звала меня Руди.

 - Послушай, Руди... - слова даются с трудом, но мне все равно нужно это произнести. - Не знаю, говорил ли тебе Грион, но я сильный маг. Я боюсь, что одного твоего родителя-элементаля будет недостаточно, чтобы совладать с моим даром. А ты еще такой юный...

 - Значит, тебе известно про воздушника? - мальчишка обиженно поджимает губы. - Вообще эта информация не для чужих ушей. Ты с кем-то в родственных связях?

 Я только пожимаю плечами:

 - Грион - мой бывший муж.

 Мальчуган понятливо хмыкает:

 - Значит, не расскажешь.

 - Не расскажу, - подтверждаю я. - Я своих не предаю.

 - Своих? - и он совсем не по-детски смотрит на меня. - Своих бывших мужей или своих - элементалей?

 Почти поймал. Не так прост мальчишка, как кажется на первый взгляд.

 - Своих - и давай остановимся на этом, Руди.

 - Договорились. Второй предок - элементаль огня - тебя устроит? - невозмутимо раскрывают передо мной карты. Надо же, насколько уникальный ребенок...почти по моему заказу.

 - Вполне, - незаметно улыбаюсь я, после чего медленно огибаю стол снова, чтобы вскоре оказаться перед мальчиком, а затем сесть напротив на диване. - Теперь я буду уверена, что ты не сойдешь с ума. Начнем...

 Он забавно трет кончики пальцев друг о друга, и я молча наблюдаю за подготовкой к ритуалу.

 - Это чтобы было удобнее тебя читать, - зачем-то поясняет подросток, и я только киваю:

 - Первый раз, малыш?

 - Не называй меня малышом, - снова хмурится он. - Нет, не первый. Лет-то мне сколько, помнишь? А исповедаю я с двенадцати, - гордо добавляет пацан. - Просто есть одна догадка, от которой у меня предвкушение обостряется. И с каждой минутой она все больше крепнет.

 - Какая же? - я с интересом смотрю на него, но парнишка моментально прикладывает пальцы к моим вискам, и, уже погружаясь в туман воспоминаний, я слышу осторожное:

 - Что ты - чистый элементаль...

 Я почти сразу ощущаю чужое присутствие в мозгу: этот мальчик ненавязчиво, но упорно пробирается к своей цели. Воскрешению воспоминаний, способных окончательно погубить меня. Вот почему я не боюсь теперь, что наврежу ему, вот почему нисколько не противлюсь тому, чтобы завершил начатое. Тандем огня и воздуха очень похож на мою стихию: одна его составляющая быстра и маневренна, вторая дает столько света и тепла, сколько в силах способен представить человек. Собранные воедино в одном существе, они способны противостоять давлению света, в моем случае перерожденному в поликинетическую энергию. Мальчик справится, я знаю это.

 Воскрешенные искусственно воспоминания уже не приносят боли: не далее как ночью я все это пережила снова, поэтому сейчас не боюсь ни звериной тоски, ни одиночества, которые, скорее всего, вскоре овладеют тем, кто раньше носил имя Руди. Я послушно бреду вместе с ним за руку по недрам своего сознания, ощущая себя одновременно и в настоящем - сидящей напротив сосредоточенно разглядывающего меня Исповедника - и в далеком прошлом двенадцатимесячной давности. В какой-то момент вижу одиноко скатывающуюся из глаз кудрявого ангела слезу и понимаю, что он дошел до самой трепетной части. Да, малыш, не будь того судного дня в моей жизни, сейчас я была бы счастливой мамой пятимесячной дочурки с почти твоей внешностью. Понимаешь теперь, почему я так необычно на тебя отреагировала? Вижу, понимаешь.

 Его начинает трясти. Я не переживаю - это не действие моего дара на чужое подсознание, это обычная сила эмоций, испытанных мной тогда. Что поделать, такова участь и судьба каждого Исповедника: они проживают необходимые моменты жизни вместе с нами. Не только видя, но и физически чувствуя то, что происходило в прошлом. Слезы мальчика текут, не переставая, но ему не стыдно, что я становлюсь свидетелем их появления. Какой стыд, если в тот момент меня почти убивали заживо? Я вижу по глазам - ты меня понимаешь, маленький взрослый. Прости, что пришлось показать тебе не самый приятный момент моей жизни.

 Хватка на висках не ослабевает, но зарождающуюся муку в глазах напротив я не могу не заметить. И в тот самый миг, когда эмоции достигают пика, мальчик вскрикивает, но от меня, тем не менее, не отстраняется. И почти тут же я слышу, как дверь кабинета открывается. Сомнений быть не может - к нам пожаловал Грион. Я очень не хочу, чтобы он подумал, будто я взялась истязать мальчика. Мне хочется, чтобы в это минуту муж, как никогда раньше, верил в мою искренность и непричастность к чужим страданиям. Поэтому, продолжая смотреть в красные от слез глаза Исповедника, я протягиваю руку по направлению к двери, показывая новоиспеченному Главному Инквизитору раскрытую ладонь. Я не лгу. Мне нечего скрывать. Сможешь ли ты понять это?

 Его руки обхватывают тыльную часть, когда я почти теряю веру в то, что Грион окажется рядом. Не нужно пытаться понять, что сейчас муж опустился на колени: я чувствую это, когда к ладони прижимаются его теплые губы. Это оказывается полнейшей неожиданностью - я никак не думала, что в чужом присутствии Грион решится на достаточно интимную нежность. Тем более сейчас, когда мы уже никто друг другу. Вздрагивать нельзя - это нарушит контакт с Руди, и тогда результат может быть непредсказуемым, поэтому я не нахожу ничего лучше, кроме как, подобно Исповеднику, позволить слезам спокойно стекать из глаз, позволяя потрясению выходить из организма привычным безболезненным путем. Зачем он делает это? Зачем напоминает о том, что когда-то между нами было? Если выбрал политику признания меня дееспособной, то сейчас совершает главную ошибку и сильно расшатывает психику! Однако вместе с поцелуем Гриона я ощущаю и то, как медленно меня начинают покидать силы. И это совсем не связано с действиями Исповедника. Это...Грион! Это он снимает напряжение, лишая меня части эмоций, уходящих вместе с зарядом бодрости. Неужели...какой-то новый дар? Из-за которого он и смог претендовать на место Главного Инквизитора? Что случилось с мужем?