Ирина Винер: Я – никто. Автобиография легендарного тренера - Ирина Александровна Винер-Усманова

продукты на Тишинском рынке, приходила, убирала, готовила. Получала триста долларов.

Было трудно, но меня это очень организовывало. Просыпаюсь утром, знаю, что Алина тоже проснулась. Через час ей в зал, мне на работу. Мы в одном ритме. Не так, что она пашет, а я сижу отдыхаю.

23

Зарина Гизикова:

Когда Ирина Александровна отправлялась со взрослыми девочками на соревнования, мы скучали по ней ужасно. Выясняли, когда приедет, во сколько. Знали, что она обожает поэзию, и учили к ее возвращению стихи. Она заходила в зал, мы бежали, обнимались, целовались, а затем читали ей по очереди. Так выражали свою любовь.

Когда я шумела на детей, Кабаева вставала на их защиту. Я даже спрашивала: «Что скажет “адвокат”?» Или, наоборот, говорила: «Картина понятна, защитников не требуется». Называла Алину «адвокат Плевако», фамилия Плевако смешно звучит для детей. Объясняла, конечно, что Плевако был лучшим адвокатом своего времени. Кто-то опаздывал на хореографию, мне жаловались, я начинала ругать, а Алина говорила, что девочка утром плохо чувствовала себя, кашляла. Не получался у кого-то элемент, Алина опять вступалась: «Ирина Александровна, ну что вы? Девочка так старается!» Отвечала: «Успокойся, адвокат Плевако! Я сама разберусь». «Доводы защиты» она, скорее всего, выдумывала. Главным было вступиться. Обычно за адвокатскую деятельность я на Алину не сердилась. Но если речь шла о прогулках без головного убора ранней весной, о еде, пронесенной в номер, злилась так, что никакой Плевако спасти ситуацию уже не мог.

В силу данных Алины у меня была свобода творчества: «Попробуй это, теперь сделай так…» Она не сопротивлялась, пробовала и тоже придумывала что-то. Таких сложных, рискованных, смелых выступлений, какие были у нее, мир раньше не видел. Алина шла от простого к сложному, сложнейшему, суперсложному. С ней я не засиживалась на каком-то элементе, как с другими гимнастками. С ней я шла дальше.

Люси Димитрова очень любила Кабаеву за умение создать образ, за упорство в отработке движений и понимание того, что, только дополняя друг друга, техника и артистизм делают выступление по-настоящему выразительным.

Людмила (Люси) Димитрова:

Поставлю сложное, сама в самолет и думаю дома: «Так я им сделала, что они никаких мест не займут». Звоню: «Ирочка, надо убрать это, это и это». Она отвечает: «Нет, ничего не буду убирать». Перезванивает после соревнований:

– Люси, мы сделали всё.

– Браво, молодцы! – отвечаю. – Но вряд ли всё.

– Всё!

– Вы сумасшедшие! Сказала, что это я все придумала?

Заранее Иру предупреждала: «Не справитесь, не говори, что поставила я, справитесь – всем говори!»

Никогда раньше выразительность и техника так не соединялись. Никто не мог повторить элементы Кабаевой, рискованные и по движению предмета, и по движению тела. Начали критиковать. Разве это художественная гимнастика? Складываться пополам, прыгать в этих диких прогибах? На меня был большой наезд.

Многие искренне считали, что я ее ломаю, требую чрезмерно. Нет. Она от природы такая. Я говорила: «Давайте заставим Алину петь так, как поет Паваротти. Давайте попросим Паваротти прогнуться так, как гнется Алина. Бог каждому дает свое». Программа Паваротти – быть посланником Господа в пении, Алины – в художественной гимнастике.

Алина любила выступать, это была ее стихия. Как только она начинала двигаться, необыкновенно красивая, искренняя улыбка появлялась на ее лице. Она обожала зрителей, зрители обожали ее. Каждая наша композиция была спектаклем. Каждое движение воплощало настроение музыки.

Объясняла: «Алина, удар кинжалом в “Кармен” ты не можешь показать простым движением, ты должна сделать такой элемент, чтобы зрители ощутили весь трагизм рокового момента». Она понимала меня, и мы искали решение точное, убедительное. Находили, буквально промучившись не один день. Она работала больше всех, серьезнее всех и выигрывала всегда.

Когда Алина стала хорошие результаты показывать, я поняла, что ее надо пиарить. Чувствовала, она будет лицом художественной гимнастики. Вместе мы «перевернем мир» и сделаем наш вид спорта одним из самых зрелищных. Пиар-кампании организовывала я сама. Первая обошлась в три тысячи долларов, портрет Алины был помещен на обложку журнала. Фотосессию устроила у себя, своего дома у Алины не было. Одежда на героине съемки тоже была моя. Слава не повредила Алине. Высокомерной, эгоистичной она никогда не была.

На каждое упражнение я заказывала ей три-четыре купальника, украшенных камнями Swarovski. Купальники стоили и по восемьсот, и по тысяче долларов. Это были бешеные деньги. Помогал мой муж. Мы примеряли, пробовали в движении. Те, что не соответствовали нашему замыслу, отдавали на счастье другим детям.

Камни я пролоббировала в Международной федерации гимнастики. Сказала президенту Технического комитета Абруцини: «Мадам, вы вся в брильянтах, у вас красивые кольца, броши, ожерелья. Почему вы не хотите позволить молодым девочкам выступать в ярких, искрящихся костюмах?» Скандал! Дискуссия! Аргумент против один – спорт не шоу. В конце концов вынесли на голосование и большинством голосов идею поддержали.

Спортивная пресса назвала решение революционным, а я выступила еще с одним предложением. Сказала, что нам нужны юбочки – как в фигурном катании. Опять скандал, хлопанье дверьми, треск штукатурки и крики «Художественная гимнастика – не варьете!» Но и юбочки разрешили.

24

Пока Алина была маленькая девочка, она прекрасно справлялась со своим весом. Когда наступил определенный возраст, стала полнеть. Это естественно и неопасно для карьеры спортсменки при условии, что склонности организма к полноте нет. К сожалению, у Алины такая склонность начала проявляться. Она смотрела на еду – прибавляла килограмм, ела – прибавляла два.

Я говорила Алине: «Ты настолько красивая, талантливая, что, если бы не имела проблемы с весом, могла бы без особых мучений выигрывать одну золотую медаль за другой. Так не получится. Голод – твоя плата за талант».

Когда она все-таки набрала лишнее, я повезла ее в Турцию. Взяла с собой Диму Дунаева, массажиста сборной. Попросила его ходить с Алиной на дискотеку – быть где-то в зале, пока она не натанцуется. Он сидел у барной стойки, присматривал, «прикрывал» ее. Натанцевавшись, Алина спала до полудня, делала подкачку и снова спала. Обед просыпала, ужин просыпала, шла на дискотеку часиков в одиннадцать вечера и опять плясала до трех утра. Сбросила четыре килограмма. Мне хотелось, чтобы она вернулась в форму, но повторять каждый день «Похудей, похудей!», терзать ее я не могла. Придумала такой способ и «похуди2ла» ее.

Любовь Кабаева:

В Новогорске жили хоккеисты и футболисты. Им так было жалко гимнасток! То духи подарят, то