Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава

Глядя на почтительно склонившегося Кагаяму, Рэйко покачала головой, будто говоря: «Ну что мне с тобой делать…», а затем пригубила бокал — во рту тут же разлилась бархатистая сладость, напоминавшая фруктовый нектар. Яда в бокале не оказалось. А вино и правда было изумительным. Поставив бокал на стол, Рэйко наконец решилась:

— Ладно, так и быть, расскажу тебе.

Как ни крути, а детектив не может себе позволить оставить преступление нераскрытым. К тому же казалось неправильным упустить шанс воспользоваться дедуктивными способностями Кагаямы. Вдруг он хотя бы поможет ей понять, каким все-таки образом преступнику удалось добавить яд в закупоренную бутылку с вином.

— Жертва — Тацуо Вакабаяси, главный врач ветеринарной клиники, шестьдесят два года. Был отравлен в собственной комнате, тело обнаружила домработница…

Застыв возле Рэйко в почтительной позе, Кагаяма внимательно слушал ее рассказ. После того как Рэйко закончила, он кратко резюмировал:

— Ясно. Подведем итог. Тацуо Вакабаяси скончался, отпив из полученной в подарок бутылки вина. Вопрос в том, как именно яд оказался в бокале: был ли он подмешан в само вино или же его нанесли на стенки бокала? Однако в первом случае преступнику пришлось бы, сняв защитную пленку, откупорить бутылку, что наверняка вызвало бы подозрения. Во втором же случае, если бы яд нанесли на стенки бокала, то жертва, будучи болезненно брезгливой, вряд ли стала бы из него пить.

— Да, именно так. Как ты думаешь, есть ли еще какие-нибудь способы незаметно подмешать яд?

— Нет, никаких других способов я не вижу, — сразу же ответил Кагаяма. — Однако из двух этих вариантов нанесение яда на стенки бокала кажется мне наименее вероятным.

— Из-за одержимости Тацуо чистотой?

— Из-за этого тоже, однако я хотел бы обратить ваше внимание на еще одну важную деталь. Дело в том, что преступник специально выбрал вино в качестве подарка. Если бы он намеревался добавить яд в бокал, то определенно не стал бы дарить вино. И вот почему: среди всего разнообразия посуды, предназначенной для спиртных напитков, именно винные бокалы должны быть безупречно прозрачными. Так, большинство людей, скорее всего, и не заметит грязи на чарочке с сётю[33] или же разводов на пивной кружке, но малейшее пятнышко на винном бокале сразу бросится в глаза даже тем, кто не особенно придирчив к чистоте. Проще говоря, именно на стенках бокала яд будет наиболее заметен. И все же, несмотря на это, преступник остановил свой выбор не на сётю и не на пиве, а на вине. Из чего может следовать лишь одно: он с самого начала не собирался наносить яд на стенки бокала.

Что ж, доводы Кагаямы звучали вполне логично.

— Значит, ты полагаешь, что яд подмешали в саму бутылку? Но ведь это куда сложнее, чем добавить его в бокал.

— Возможно, в этом и крылся замысел преступника. Чем невероятнее кажется способ отравления, тем меньше шанс, что его раскроют.

— Так-то оно так… Но все же как ему удалось добавить яд в закрытую бутылку? Ведь не мог же он просто вынуть пробку, всыпать отраву, а затем вновь закупорить бутылку — на ней бы остались следы вскрытия.

— Согласен. Пробка не вынималась, и защитная капсула также осталась нетронутой.

— Но ведь тогда получается, что бутылка была абсолютно герметично закрыта!

— Не совсем так, одзё-сама. Позвольте почтительно вам напомнить, что винная бутылка — это сосуд, который, с одной стороны, запечатан герметично, а с другой — нет. В этом смысле он представляет собой нечто промежуточное.

«С одной стороны, запечатан герметично, а с другой — нет…» Рэйко озадаченно склонила голову набок. Порой Кагаяма выражался так, что понять его было совершенно невозможно.

— Поясни, что ты имеешь в виду.

— Видите ли, сама бутылка сделана из стекла, а потому действительно герметична. Но вот пробка — всего лишь кусочек коры пробкового дуба. И именно благодаря ему вино, оставаясь герметично запечатанным, продолжает взаимодействовать с воздухом, в результате чего продолжается процесс созревания. Точно так же созрело и вот это бордо урожая тысяча девятьсот девяносто пятого года… Другими словами, пробка — это настолько мягкий и эластичный материал, что в него легко входит Т-образный штопор. А значит, назвать винную бутылку абсолютно герметичной было бы ошибкой. Как вам кажется, одзё-сама, не кроется ли здесь некая возможность для воздействия на содержимое?

— По… подождите-ка!

Что-то в словах дворецкого зацепило Рэйко, и она приказала:

— Принеси бутылку еще не откупоренного вина.

— Как прикажете, одзё-сама. — Кагаяма с поклоном удалился, а через несколько минут вернулся, держа в руках бутылку вина с этикеткой, которую Рэйко раньше видеть не доводилось. — Подойдет ли эта бутылка?

— Хм… Это тоже бордо?

— Нет, это «Ито-Ёкадо»[34] стоимостью в тысячу девятьсот девяносто пять иен.

— А, и правда. Здесь даже ценник.

Ну да ладно, бордо это или «Ёкадо» — сейчас не играет никакой роли.

— Дай-ка сюда. — Рэйко взяла в руки бутылку и глянула на горлышко сверху.

Как я и думала.

Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы завершить осмотр.

— Посмотри, Кагаяма. — Рэйко продемонстрировала горлышко бутылки дворецкому. — Вот, видишь? Поверх пробки расположена алюминиевая пластинка размером примерно с монетку в одну иену, а вокруг — защитная капсула. То есть пробки даже не видно, следовательно, добраться до нее напрямую невозможно. А значит, и воздействовать через нее на содержимое бутылки тоже никак нельзя. — С победным видом, который явно говорил: «Ну как я тебе, Кагаяма?», Рэйко взяла со стола бокал с вином и неспешно поднесла его к губам.

Однако Кагаяма вовсе не выглядел потрясенным до глубины души ее логикой. Бросив на Рэйко из-за стекол очков взгляд, полный жалости, он произнес:

— Прошу простить меня, одзё-сама, но неужели у вас вместо глаз две дырки?

Дзинь! Бокал, который Рэйко непроизвольно сжала слишком сильно, хрустнул и разлетелся на осколки — белое вино потекло по пальцам. Рэйко молча взяла протянутый ей Кагаямой платок и вытерла руки. Тишина затягивалась. Наконец Кагаяма, словно не выдержав молчания, подал голос:

— Прошу прощения, если мои слова вас задели…

— Если бы извинениями можно было все исправить, полиции бы не существовало! — Рэйко скомкала мокрый платок и метнула его в дворецкого. — Ну-ка, расскажи, почему это у меня две дырки вместо глаз?! Вообще-то, уж что-что, а зрение у меня отличное с детства!

— Вы, разумеется, правы, одзё-сама. С двумя дырками я зашел слишком далеко. — Дворецкий ловко поймал брошенный в него платок. — Однако вынужден заметить, что ваша внимательность к деталям оставляет желать лучшего.

Кагаяма взял бутылку стоимостью в тысячу девятьсот девяносто пять иен и продемонстрировал ее горлышко, поднеся поближе к лицу Рэйко.

— Посмотрите внимательнее, одзё-сама. Вы правы: пробки не видно, так как она закрыта алюминиевой пластинкой размером примерно в одноиеновую монетку. Однако, если хорошенько присмотреться, то на защитном колпачке можно заметить две дырочки, похожие на проколы от иголки.

— Что?! — Замечание Кагаямы застало Рэйко врасплох. Вновь склонившись над бутылкой, она внимательно осмотрела горлышко: на алюминиевом колпачке действительно виднелись два крошечных отверстия, через которые проглядывала и сама пробка.

— Ох, а ведь правда. Это так и было задумано?

— Безусловно. Вероятно, эти отверстия были сделаны, чтобы вино продолжало «дышать» и тем самым процесс его созревания не прекращался. Подобные проколы нередко встречаются на защитной капсуле винных бутылок. Вы никогда не замечали?

— Нет, но у меня же две дырки вместо глаз. — Рэйко только и оставалось, что вложить в свой ответ как можно больше сарказма. — Ну и что с этими проколами? Они же такие крошечные, что в них