Мерцание золотых огней - Николай Новиков

- Ну да, Раисе... Это - если что...

- Не надо мне "если что"! Не надо никакой Раисы! Папа, да вай я все расскажу, как было. Это же я, я убила его, папа.. - плакала Юля.

- Нет, доча, это - я. И это запомни раз и навсегда: не ты, а я, - он поцеловал Юлю в лоб и решительно поднялся. - Пошли, де вочка. Придется тебе немного потерпеть...

Здравствуй, мама!

Извини, что решила тебя побеспокоить. Ты, может, и не ста нешь читать это письмо, но я все равно пишу его, потому что у нас тут случилось большое несчастье. Случилась драка, и папа нечаянно убил одного пьяницу, который приставал ко мне. Он не хотел, чтобы так вышло, а просто защищал меня. Он всегда меня защищал, и помогал во всем и всегда, он был очень хорошим и добрым отцом. Мы тут без тебя жили дружно и никогда не руга лись, хотя было и трудно. После того, как случилась драка с од ним негодяем, который приставал ко мне, приехали милиционеры и папу забрали. Они сразу поняли, что он не виноват, и даже ска зали, что правильно сделал, но все равно увезли папу, потому что хотели все точно узнать, как это произошло. Я хотела пое хать вместе с ним, но мне сказали, что с ним поговорят и отпус тят, а папа даже рассердился на меня за это. На следующий день я поехала к нему, но там сказали, что ночью у него был сердеч ный приступ, и он умер. В последнее время у него часто болело сердце, потому что он сильно переживал, что ты нас бросила. Он никому не жаловался и мне говорил, что все нормально, а я-то все видела, и все понимала. Сколько раз упрашивала его, чтобы лег в больницу, подлечился, как следует, но он и слушать меня не хотел. Вот поэтому все и получилось так ужасно. Это было две недели назад. Я не могу тебе подробно описать, что мне пришлось пережить за эти две недели. Даже седые волосы в голове появи лись, хотя мне всего только восемнадцать лет. А перед тем, как его увезли в милицию, он попросил, чтобы я написала тебе. Он все эти десять лет очень переживал, что ты нас бросила, и любил тебя. Но теперь у меня больше нет папы, осталась только ты. Я видела тебя по телевизору, знаю, что ты стала большим начальни ком в Москве, и наверное, у тебя много дел. Но ты можешь выб рать время и приехать, я тебе все подробно расскажу, если, ко нечно, хочешь. Я живу теперь одна в нашем доме, работаю в книж ном магазине, где раньше работала ты. Тебя там до сих пор пом нят, и ко мне относятся очень хорошо.

Вот и все. Еще раз извини за длинное письмо. А если не сможешь приехать, напиши мне. Адрес прежний, а если ты забыла его, я напишу на конверте.

До свидания, мама.

Твоя дочь Юлия.

Когда Юля перечитывала свое послание, написанное мелким, аккуратным почерком на двух тетрадных листах, пальцы её дрожа ли, глаза были влажными. Потом положила письмо в конверт и за думалась. Домашнего адреса матери она не знала, а отправлять письмо в фирму со странным названием "Фермопил", её генерально му директору, казалось несерьезным делом. Вроде как: "На дере вню дедушке, Константину Макарычу". Но с другой стороны, в Москве только одна фирма с таким названием, и если про неё го ворили по телевизору, показывали рекламу, то на почте должны знать, где она находится. Как "Гермес" или "МММ". Неужели не доставят письмо генеральному директору?..

Она выглянула в окно. Яркое солнце заливало чистый дворик. Четкие тени фруктовых деревьев складывались в затейливые узоры на зеленой траве у забора.

Как хорошо было бы здесь жить в дружной семье, с любящими родителями...

И как страшно остаться совсем одной...

9

Июль 1993 года. Москва

- Але, это Лаврентий Павлович?

- Нет, Миша, это старшина Манько, - сказал в трубку Вадим Лаврентьев, узнав голос своего бывшего подопечного курсанта Чернова.

- Черт побери! А я как раз хотел передать Лаврентию Павло вичу привет от старшины.

- Ухо чешется? - усмехнулся Лаврентьев, намекая на оплеуху, полученную некогда Черновым от сурового старшины.

- Иногда чешется, жутко хочется встретить его и выяснить, наконец, почему он позволяет себе лупить беззащитных курсантов? Да теперь это уже сложно, он гражданин другого государства. Я вот не пойму, если это другое государство, на хрена мы там слу жили, а, Вадик? Муки невероятные терпели?

- Ты лучше скажи, навещал свою тетку? Я её смотрел сегод ня, по-моему, операция прошла успешно.

- Нет, навестить не смог, дел по горло, но она звонила, сказала, что собирается играть в футбол. У них там две команды, одна - с камнями в почках, другая - с камнями в печени. Тетка собирается играть за первую, надеется на победу. Ты классный хирург, Вадим Павлович. По сему поводу и звоню тебе. Хочу отб лагодарить. Ничего, если заскочу сейчас?

Лаврентьев посмотрел на Люду Носову, двадцатитрехлетнюю медсестру, с которой вот уже несколько месяцев встречался по субботам, когда родители уезжали на дачу. Коротко стриженная шатенка с большими карими глазами закинула ногу на ногу, поу добнее устроилась в мягком кресле и равнодушно пожала плечами.

- Люда не возражает, - сказал Лаврентьев. - Можешь привести свою подругу, устроим групповуху.

Люда выразительно покрутила пальцем у виска, словно отве чая на вопрос Чернова:

- Она и против этого не возражает? Ты ничего не перепутал, Вадик?

- Перепутал. Против этого возражает. И ещё хочет узнать, как именно ты хочешь отблагодарить меня?

- Бутылку коньяка привезу. Хорошего. Ты какой предпочита ешь, "Метаксу" или "Хенесси"?

- Люда спрашивает, а какой дороже стоит? - усмехнулся Лав рентьев.

- Ничего подобного я не спрашивала и не думаю спрашивать, - покачала головой Люда. - И дураку понятно, что "Хенесси" стоит намного дороже.

- Просветила? - спросил Чернов.

- Оказывается, она разбирается в коньяках куда лучше меня. Говорит, что "Хенесси" - её любимый напиток.

- Слушай, Лаврентий Павлович, ты за кого меня принимаешь? У тебя по несколько операций в день бывает, и за каждую бутылки тащат. Так что, про то, какой ты темный по части коньяков, не надо. Я вот удивляюсь, когда ты успеваешь все это выпить?

- Бутылки дарят, это верно. Но я не спрашиваю, какая сколько стоит. Просто говорю "спасибо" - и все. Ты едешь или нет?

- Еду. Правда, теперь даже не знаю, что же привезти тебе, такому одариваемому хирургу? Чем удивить? Я ж тебе не просто бедный родственник больной женщины, а...

- Богатый родственник уже здоровой женщины.

- Ну и дурак, если так думаешь. Я твой друг вот уже десять лет.

- Приезжай, как всегда, с бутылкой "кристалловской" водки и солеными огурцами, у метро купишь. И не выпендривайся, Миша.

- Да хочется же по-настоящему тебя отблагодарить. Тетка велела.

- Ну тогда купи две бутылки водки, черной и красной икры, осетрину горячего копчения, семгу холодного копчения, крабов... Люда, какие деликатесы у нас дороже всего стоят?

- Мозги живой обезьяны, - сказала Люда.

- Нет, мозги у меня и свои есть. Короче, давай, Миша, мы ждем тебя. Если вдруг все магазины закроются на учет, не огор чайся, у меня все есть для дружеской беседы.

Вадим положил трубку и улыбнулся Люде.

- Надеюсь, ты не против?

- Лучше б мы провели этот вечер вдвоем. Этот Чернов слиш ком уж важничает, бизнесмена из себя корчит.

- Он и вправду бизнесмен. Водкой торговал, бананами торго вал, китайскими кроссовками, которые через неделю расползались по швам, гонконгской радиоаппаратурой. Словом, прошел полный курс молодого бизнесмена.

Люда встала с кресла, положила загорелые руки на плечи Лаврентьеву.

- Вадик...

Он наклонился, поцеловал её в губы.

- Я правильно понял твое желание?

- Ты вообще очень понятливый мужчина. У нас же есть время до прихода твоего приятеля, верно?

- Есть немного, - улыбнулся Лаврентьев. - И если мы поспе шим, возможно, успеем.

- А если не будем спешить, ещё лучше успеем, - пробормотала Люда, опускаясь на колени.

Лаврентьев блаженно зажмурился. Она прекрасно умела успе вать.

- Вот такие дела, - развел руками Чернов. - Перестраиваю фирму, будем торговать компьютерами. Тебе, Вадик, как другу и человеку неравнодушному к игрушкам - подарю любой из первой партии.

Робкий и неумелый курсант Чернов превратился в уверенного, элегантно одетого молодого мужчину с коротким ежиком светлых волос над высоким, узким лбом. Только под умными серыми глаза ми проглядывала синева - следствие бессонных ночей и нервного перенапряжения, связанного с постоянным риском. Открыть свой бизнес в России было проще, чем где-либо еще, но продолжать его

- почти невозможно.

- Все забываю, как называется твоя фирма, Миша? - спросила Люда.

- Очень просто. "Колея".

- Странное название. Что это означает?

- Моя фирма, потому и "Колея", - самодовольно усмехнулся Чернов.

- Объясни! - потребовала Люда.

- Он сам её проложил, сам по ней ездит, - усмехнулся Лав рентьев.

- Почти угадал. Все просто, Людочка. Помнишь замечательную песню Высоцкого: "Колея эта только моя, выбирайтесь своей коле ей"? Вот тебе и все объяснения.