(не) Только Секс - Уля Ласка

глупый вопрос? — сразу же заводится она. — Ты бросаешь детей одних дома, не предупредив меня, что задерживаешься. Не отвечаешь на звонки! — Еще больше усиливает натиск: — И вообще, ты смотрела на часы?!

По старой привычке я краснею, и этот процесс начинает с такой скоростью отнимать остатки моего прекрасного настроения, что его можно сравнить с высасыванием из меня жизни какой-то потусторонней тварью.

То, что мы находимся в полнейшей темноте, играет мне на руку, я не хочу вопросов по поводу моего внешнего вида.

— Мама, я вызову тебе такси, — у меня неожиданно находятся силы, чтобы озвучить мысль и высказать ее довольно уверенно.

Шагаю по направлению к столу, чтобы присесть напротив нее.

— А-а-а! — вскрикиваю, отлетаю обратно к мойке, больно ударяюсь рукой об ее край.

На кухне нас не двое — трое… или больше?!

Это что еще за ночные сборища?

Быстро выбрасываю вбок левую руку, со всей силы хлопаю по выключателю.

Их двое.

Четыре глаза с тщательностью военного сканера изучают меня с ног до головы.

Дрянь! Ну вот почему именно сейчас? Сегодня?

Молчание грозит перерасти в гнетущее, но никто не спешит его прерывать.

Мама с неодобрением хмурит брови, сжав губы в едва заметную тонкую малиновую полоску.

Витя…

Впечатлен! Мне была бы даже приятна подобная оценка, но я знаю этот хищный огонек в глубине его глаз: во что бы то ни стало заполучить желаемое.

Что?

Меня?

Кх… Как он тогда говорил? Ты больше не привлекаешь меня как женщина, и это на внутреннем уровне, внешнее тут не при чем.

— Откуда это ты? — прорывает наконец маму.

— Встречались с Есей, давно не общались. А она в простые места не ходит, вот и меня приодела по случаю, — без зазрения совести вру я, начиная медленное движение на выход.

Небольшая пауза, которая требуется им обоим, чтобы переварить мой ответ. Мама поспешно бросает мне в спину:

— Витя привез деньги.

— Отлично, — сообщаю я им, — где?

Да, я учусь, потому что привезенные Виктором деньги могут оказаться всем, чем угодно.

— Мне пора, — вдруг ни с того ни сего сообщает мама. – Такси уже ждет. Витя, было очень приятно с тобой пообщаться!

И она, со скоростью объекта, которому придали мгновенное ускорение, вылетает из кухни, а спустя полминуты я слышу, как захлопывается входная дверь.

А еще через десять секунд я оказываюсь подхваченной и с размаху усаженной на обеденный стол, и руки бывшего внаглую тянут полы моего платья вверх….

Мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя от таких бурных проявлений чувств. Кажется, что даже скандалы последних лет совместной жизни были менее эмоциональными.

Неужели только из-за внешности?

— Значит, встреча с подругой? — с придыханием шепчет он мне прямо в лицо, сминая ткань платья уже на поясе. — А не слишком ли откровенно? — Упирается руками в мои плотно сдвинутые колени, пытаясь раскрыть их и все больше раздражаясь из-за оказываемого сопротивления.

—Витя, — наконец-то прерываю свое молчание, одновременно перехватывая обе его руки. — Прекрати! — громким шепотом возражаю я.

— Хочешь поиграть в недотрогу? — скалится он, усиливая напор и с легкостью освобождаясь от моего захвата. Одна рука грубо лезет под кружево моих трусиков, вторая цепляет волосы на затылке, с силой оттягивает их назад, заставляя сильнее отвести голову. Секунда, и он впивается мне в шею острым, болезненным поцелуем. Перед глазами возникает кровоподтек, с которым точно придется что-то делать.

Я провела больше пяти часов с человеком, который при всей своей страсти и некотором безумстве происходящего не оставил на мне ни следа. Хотя мог. Могу даже поспорить, что ему этого хотелось, но…

— Прекрати! — повторяю я уже в полный голос, чувствуя, как бешеная волна негодования поднимается из глубины, и она же многократно усиливается, когда я слышу его возню с пряжкой ремня.

Резко дергаю головой, высвобождая волосы, отвожу руку назад и с силой наношу удар основанием ладони, согнутой в запястье — единственный прием, который я помню из объяснений брата, еще когда училась в школе.

Действует не то чтобы отрезвляюще, но он фокусирует на мне свой мутный, блуждающий взгляд, а я озвучиваю угрозу, после которой он грязно ругается, но отступает.

— А как же твой еб…рь? — с остервенением и явным презрением едко произносит он.

В очередной раз замираю от его откровенно вызывающего хамства и выдаю то, что не позволила бы себе в менее обостренной ситуации:

— Если я расскажу ему, он просто… тебя… убьет. А я пока не могу, ты же все-таки отец моих детей.

Я никогда не вру.

А поэтому он, кажется, верит.

Истерично выдергивает конверт из внутреннего кармана пиджака, с презрением швыряет на стол, разворачивается, и история с уходом один в один повторяет мамину.

— Скатертью, — облегченно выдыхаю я, с удивлением обнаруживая, что не испытываю ни малейших угрызений совести по поводу своего вранья.

Открываю конверт, пересчитываю содержимое.

Хм…

Тихий, очень осторожный поворот ключа в замке.

Мама? Вернулась?

Выключаю свет, занимая стратегически выгодную позицию в прихожей.

Входная дверь открывается, проем заполняется темным контуром фигуры, и дверь закрывается вновь. Минутная возня.

— На кухню. Быстро! — командую я и слышу негромкий смешок себе в спину.

С каждым мгновением гул набата в голове набирает мощь. Я настолько остро чувствую потребность перемен, что тревога в груди ощущается раскаленным кипящим варевом, требующим немедленного выплеска наружу. Больше так продолжаться не может, но у меня еще нет решения ни по одному пункту моей стремительно меняющейся жизни.

Тянусь к выключателю, понимая, что сейчас мне предстоит выдержать еще один разговор. Щелчок, разворот на сто восемьдесят градусов, я присаживаюсь на стул, потому что только одно воспоминание о том, что сегодня выпало на долю моих