Колонизатор - Сергей Калашников

.

С одной стороны с обустройством школы для детей бродяг получается задержка не менее чем до весны, но упускать возможность свести плотное знакомство с культурой своих соседей, было бы опрометчиво. Тем более, общительные экземпляры среди этих созданий – редкость. Так что оказались парни в роли учеников. И не самых лучших. Просто в связи с плохим знанием языка, относительно крупными размерами, затруднявшими маскировку, и, главное, лекарства у них не получались. Вроде бы все делали, как остальные: то же рвали, так же жевали, в то же место кусали, – а проку нет. Противоядия и антисептики получаются нормально, весь набор симптоматических средств – без проблем, а вакцины и сыворотки – ни в какую.

Вот от чего их крепко отучил Легкий Прутик, так это от применения силы. Убежать и спрятаться – основные принципы выживания на планете. Кстати, а ведь точно также и с бродягами вышло. Все, кто пытался применить иные методы, как-то быстро сошли с дистанции.

В общем, в путь на север отправиться Витяну так и не пришлось. В середине весны, когда настал благоприятный момент для выхода на маршрут, Зойка дохаживала последний месяц. Так что с Леонидиком отправился совсем другой парень.

Глава 12.

Второй пост

Экспедиция вернулась через неделю. Леонидик привез своего товарища в самом плачевном состоянии. Оцарапался парень обо что-то в воде босой ногой, и пошло нагноение. Скользкий Угорь – Витянов "домашний" барнот долго выхаживал недужного. Справился.

А потом Зоя родила пацана. Первый месяц хлопот с ним было выше крыши. Но пара опытных мамок, поселившихся на Витяновом становище по причине приближающихся родов – великая поддержка. Да и сами молодые родители в свое время прошли курс молодого бойца с братишками и сестренками. В общем, все обошлось без существенных потрясений.

А до Витяна наконец дошло, что попытка стремительного прорыва к месту, где он запланировал устройство школы – глупость несусветная. Все должно быть организованно совсем иначе. Сначала следует создать оседлые поселения из бродяжьих семейств, причем размещать их необходимо вдоль пути, который они уже трижды пытались осилить. Что-то вроде цепи острогов или факторий, как практиковалось при освоении просторов Сибири или Североамериканского континента.

А, поскольку очевидных исполнителей данного замысла в окрестностях не наблюдалось, получается, что дело это ему предстоит самому. С Зоей и, скорее всего, Леонидиком. Парень явно вошел во вкус, появилось в нем что-то первопроходческое. Ведь пацан, двенадцать лет, а, поди ж ты, самостоятельный и по-хорошему авантюристичный. Зато остальные продолжают бродить по белу свету, как у них исстари повелось. Ну, еще пятое семейство "остановилось" в благоустроенном месте на берегу моря, где все налажено и обжито. Под Витяновым крылышком. Временно, конечно.

Покумекав над этим обстоятельством, сообразил, что ни на кого за это сердца держать не имеет смысла. Не по злому умыслу так, а по неумению. Не случилось этим людям нигде обосноваться, вот и живут, как умеют.

С выбором места помог Легкий Прутик. Почти лысый каменистый "пупырь" на пологом склоне, сбегающем к реке. Половодьем не затапливается, до зарослей метров полтораста. В окрестностях – три вымерших становища ссыльных. Четыре стандартных "поселенческих" контейнера по девятнадцать листов прочного пластика, сразу решили проблему стройматериалов, и позволили разжиться массой бытовых мелочей, запасы которых в Витяновом хозяйстве небеспредельны.

Жерди в лесу, саморезы и гвозди в достатке. Просторное бунгало с верандой вдвоем с Леонидиком поставили быстро. Стены – плетни. Пол устроили из плитняка. Не очень ровный, зато без щелей. Остатки цемента эта стройка съела. Печку для кухни пришлось сложить из камней, благо плита, дверца и колосник нашлись в вещах одного из погибших "переселенцев".

Привезли Зою с малышом и молодую семью бродяг, ожидавшую первенца. А поскольку в соседях оказались сразу два барнота, на стыке территорий которых они обосновались, то заботы о пропитании вышли на первый план. По огородному делу только Витян на что-то годился, остальные учились. Да и не поспевал урожай к началу муссона. Оно, конечно, бананы и хлебные деревья, масса других тропических плодов, но с белковой пищей оказалось непросто. Рыбка в реке водилась, но количество хищных тварей на ее берегах напрягало. Нырнуть с копьем, или забросить снасть оказалось делом рискованным. Выручали верши, но их нередко ломали кайманы, добираясь до улова, а удавов приходилось убивать почти через день. Все то они норовили наброситься. А тут еще выяснилось, что в этих местах охотится крупный хищник из кошачьих. Очень захотелось оказаться подальше от этих мест.

В общем, жизнь не задалась. Если бы не каждодневный риск, наверное, смогли бы прижиться. Но каждый день таил опасность. Витян со скрипом душевным скомандовал возвращение.

Пасмурные деньки в этих местах редкость. Обычно здесь пекло. А сейчас Витян сидит на сухом песочке лицом к океану, и ему не жарко. Перед ним метров триста влажной после отступления воды ровной поверхности. Отлив. Птички ковыряются в комках спутанных водорослей. Скользкий Угорь с детским пластмассовым ведерком осматривает то, что море оставило на берегу. Надо же, выходит, не потерялся инвентарь тогда, в первый муссон, во время потопа в нижней части долины. Наверное, было прибрано заботливым хозяином.

Вот ведь с виду – забавная зверушка. Жадина, обжора, ворчун. А не все так просто. Непонятно как, но Зойке удалось с ним не раз обстоятельно потолковать "за жизнь", и многое прояснилось.

Оказывается, "сосед" по местным меркам считается авторитетным ученым. Его жизнь в этих местах по человеческим понятиям может считаться экспедицией. Океанологической. Язык и нос – вот основные инструменты познания для ерсуков. Вкус и запах сообщают барнотам такое обилие сведений, на какое самые продвинутые аналитические приборы пока неспособны. И в их языке масса понятий, не существующих среди людей. Ну, невозможно объяснить слепому, чем синий цвет отличается от голубого. Мир вкуса и запаха – целая вселенная для барнотов.

Еще одна любопытная интимная подробность из жизни местных разумных Зойку озадачила. Они практически моногамны, но живут порознь. Повелитель Змей, что лечил девушку на берегу озера на самом деле – Повелительница. И все ее детишки – от Скользкого Угря. И еще как-то не вполне ясно, но частоту совокуплений и длительность жизни барноты как-то связывают. Словарного запаса пока не хватает, чтобы все четко разобрать. Однако, их "домашний" барнот навещает свою подругу заметно чаще, чем у той рождается детеныш. Кстати – обычно единственный. Что забавно, он посоветовал его супруге почаще быть ласковой с Витяном, чтобы здоровье их не покидало. Другим обитателям их лагеря он таких советов не давал.