Таинство любви - Ханна Хауэлл

Алпин пристально взглянул на слугу.

— Я слышу, Эрик, как бьется твое сердце, — продолжал Алпин. — Слышу, как кровь бежит по жилам. — Кивком он указал на молодого человека в нескольких ярдах от них: — Томас только что был с женщиной. Дугальд оделся слишком тепло и сейчас обливается потом. У жены Генри сейчас ежемесячные женские дела, — он кивнул в сторону парочки, обнимающейся возле стены, — но он все равно занимается с ней любовью.

— Значит, у вас острый слух и отличное обоняние.

— Эрик, сейчас я скорее волк, чем человек. Я уклонялся от брачных уз дольше, чем любой из лэрдов Маккорди, но долг зовет. Нужно уважать договор, заключенный отцом. Я решил, что не стану изливать семени ни в одну женщину, чтобы не зачать наследника, но, несмотря на это, больше не уверен, что сумею побороть свой рок. Приближается день свадьбы, и я чувствую — что-то растет внутри меня, что можно лишь назвать «жаждой случки». Я теряю все человеческое, превращаясь в одержимого половой охотой самца.

— Тогда возьмите женщину, которую, как мы оба знаем, действительно хотите.

Алпин покачал головой:

— Во мне сидит трус, и он дрожит при мысли, что Софи увидит, как я падаю в пропасть безумия, превращаясь в зверя, которого нужно держать в клетке или убить. Во мне живет также благородный человек, который не может приговорить ее к печальной участи увидеть, как ее сын становится мужчиной и начинает опускаться в ту же бездну. Я женюсь на Маргарет.

Он бросил последний взгляд на Софи и пришпорил коня, пустив его галопом, оставляя позади девушку и друга, которые так старались поколебать его решимость.

Глава 6

Алпин вошел в главный зал, увидел, кто его там ожидает, и выругался. Самое время встретиться лицом к лицу с пугливой невестой и ее родичами. Битва была яростной и кровавой, и запах смерти все еще витал вокруг него. Ярость, море крови — он знал, как сейчас выглядит. Его люди были к такому привычны, чего не скажешь о невесте и ее семье. Ему хватило рассудка отмыть от крови лицо и руки, но, очевидно, он сделал это недостаточно тщательно, если он правильно истолковал значение вытаращенных на него глаз всего семейства. Когда он приблизился к столу, за которым они сидели, Маргарет издала сдавленный всхлип, ее глаза закатились, и она сползла на пол в глубоком обмороке.

— Это может обернуться сущим несчастьем, — с расстановкой произнес он, глядя на бесчувственную невесту и не делая ни малейших попыток поднять ее с пола, — учитывая, что я почти все время провожу в сражениях.

За его спиной послышалось позвякивание, и он догадался, что приближается Нелла. Она посмотрела на мужчин, которые боялись пошелохнуться, потом на девушку на полу. Затем нагнулась, подхватила Маргарет под руки и взглянула на Алпина. Ее глаза испуганно расширились, но потом она нахмурилась.

— Милорд, вы знаете, что у вас сейчас глаза как у волка? — спросила она, удивленно оглянувшись по сторонам, когда кто-то из мужчин ахнул.

Пусть выбалтывает то, что остальным не хватает смелости увидеть, подумал Алпин. Он почувствовал, как веселье слабым ручейком вливается в его жилы, все еще гудящие от восторга кровопролития. К его собственному удивлению, улыбка вдруг изогнула его губы, но он тотчас же понял, что совершил ошибку. Тишину прорезали сдавленные проклятия, и Маклейны принялись судорожно креститься. Нелла еще больше вытаращила глаза, но она выглядела скорее удивленной, чем напуганной.

— Кажется, у вас и зубы выросли.

— Да. Такое происходит, когда я сражаюсь на поле битвы.

— Ах, да. Зверь выходит наружу. Все эти убитые, искалеченные, кровь рекой — вот он и просыпается, правда? Вы будете садиться, милорд?

Слегка сбитый с толку столь резкой сменой темы, Алпин покачал головой. К его крайнему удивлению, маленькая худая Нелла легко подняла Маргарет, которая была на несколько стонов тяжелее и на полфута выше ростом, чем сама горничная. Нелла усадила девушку в его кресло, не обращая особого внимания на новые синяки на ее лице и ее растрепанный вид. Нареченная Алпина без чувств лежала в его кресле, как мертвецки пьяная.

Но что это за разговоры о «звере»? Ответ пришел тотчас, стоило ему задать этот вопрос. Так Софи объяснила Нелле суть его недуга. Нелла так же прочно уверовала в его проклятие, как и ее хозяйка. Очевидно, Софи сказала Нелле, что проклятие поселило в нем зверя. Хорошее объяснение, куда лучше, чем правда. А правда заключалась в том, что он сам был этим зверем, поэтому зверя нельзя изгнать. Алпин подозревал, что очень скоро не сможет даже держать зверя в узде.

— Еду и питье вам приготовили в спальне, милорд, — сообщила полногрудая горничная Анна, выводя его из мрачных раздумий.

— Отлично, — сказал он. — Мне пора побыть одному.

Анна сказала:

— Может, мне…

— Нет.

Она предлагала ему свое тело, но почему он отказался? У него давно не было женщины, и взвинченное тело требовало разрядки. Анна иногда ублажала его, когда он возвращался с полей сражений, так что он знал — ей не впервой, она сумеет выдержать его звериную ярость. Потом он заметил, как сверкнули глаза женщины. Отвращение, страх пробились сквозь маску напряженного ожидания и надменности. Каковы бы ни были ее расчеты предлагать себя, делала она это вовсе не потому, что хотела его. Покачав головой, он направился к себе. Он хотел только одну женщину, которую получить как раз не мог. Мало того, что она вряд ли знает, как предотвратить зачатие ребенка, утащить ее в постель сейчас, когда в нем беснуется зверь, — нет, он не мог подвергнуть ее такому испытанию.

В спальне его ожидала ванна, и он торопливо вымылся, немилосердно скребя кожу, чтобы смыть впитавшийся запах смерти. Если бы еще достало сил не есть то, что стояло на столе! Но он не мог устоять. Голод просто раздирал ему внутренности. Бог весть что он может натворить, если не насытится хоть таким образом. Алпин вгрызался в кусок мяса, едва обжаренный с обеих сторон, с жадностью, которая граничила с отвращением. Налил себе вина пополам с кровью и встал у окна, глядя на освещенный факелами двор. Злоба немного отпустила его, успокоенная отвратительной подачкой, которая внушала ему страх. Может быть, совсем скоро сырого мяса и вина с кровью будет недостаточно, думал он.

Он замер, услышав, что кто-то вошел к нему в спальню. Уловил аромат Софи, но легче не стало. Ни к чему ей приходить в его спальню в такой момент. Она сделала несколько неуверенных шагов к нему, потом остановилась. Алпин сделал глубокий, медленный вдох и закрыл глаза, наслаждаясь ее ароматом. Она только что приняла ванну. Женственный аромат теплой кожи с капелькой лаванды. Если бы его спросили, он бы сказал, что так пахнет смех, теплое солнце, полевые цветы и надежда. Он почти ненавидел ее за это!