Непокорная и обольстительная - Хизер Грэм

– Ты права, моя дорогая женушка, – едко заметил Джереми, продолжая удерживать ее. – Я действительно все воспринимаю слишком буквально! К сожалению, мне скоро придется уехать на Запад. Так что, дорогая, наше супружеское ложе мы будем делить с тобой и в тех далеких краях. – С этими словами он наклонился к ней и игриво притянул к себе.

Криста продолжала с негодованием смотреть в его стальные глаза и вдруг ощутила какое-то странное щемящее чувство, постепенно перерождающееся в огненный клубок нестерпимого жара. Он вспыхнул глубоко внутри, а потом стал медленно подниматься вверх, захватывая все большее и большее пространство в ее, измотанной за последнее время душе. Во рту мгновенно пересохло, а ноги подкосились от неожиданно нахлынувшей на нее слабости. Значит, он окончательно решил овладеть ею и вообще намерен делать с ней все то, что обычно делают мужья со своими бесправными женами.

Эти мысли так захватили ее воображение, что даже дыхание сперло в горле. Сердце колотилось как сумасшедшее, а огненный шар в груди распирал ее естество, сжигая все на своем пути. Она перехватила его взгляд и тут же поняла, что сходные чувства не обошли стороной и его. Значит, он тоже способен на неудержимое чувство ненависти, с которым может сравниться лишь праведное чувство гнева?!

– Хочу еще раз напомнить тебе, моя дорогая, что ты сама умоляла меня пойти на это, слезно упрашивала и в конце концов заставила сделать то, что претит моему характеру и противоречит нравственным убеждениям. Я выполнил свое обещание, а ты теперь должна выполнить свое. Ведь ты убеждала меня в том, что готова заплатить любую цену за спасение дома. Разве не так?

После долгих колебаний Криста вновь обрела силы для сопротивления и мужество, без которого все ее попытки сохранить независимость будут обречены на провал.

– Ты сошел с ума! – неистово воскликнула она, вырываясь из его рук. – Я ни за что на свете не буду жить с янки!

– Даже с тем паразитом и негодяем, который помог тебе спасти свой любимый дом?

Не успела она опомниться, как он подхватил ее на руки и вошел в дом, распахнув дверь ногой. Он пересек большой холл и стал медленно подниматься по ступенькам на второй этаж, где находилась ее спальня.

– Отпусти меня! – гневно выпалила она, всеми силами вырываясь из его сильных рук. – Будь ты проклят, чертов янки! Совсем обезумели вы все, мерзавцы несчастные!

Джереми все еще не решил, что будет делать дальше. Ну, отнесет он ее в спальню, швырнет на постель, а дальше-то что? Вероятно, ничего. Вдруг он почувствовал, что вся та злость на нее и на себя, которая накапливалась весь день, стала прорываться наружу, отягощенная ее отчаянным сопротивлением и всевозможными оскорблениями в его адрес.

Поднявшись на второй этаж, он смутно заметил, что на стенах висят многочисленные портреты ее предков-аристократов. Все эти представители семьи Камерон смотрели на него со старых полотен, и, казалось, гневно осуждали за неслыханную наглость. Если бы у него под рукой было какое-нибудь старое одеяло, он без колебаний набросил бы его на все эти породистые лица.

Дверь спальни Кристы была по левую руку от лестницы. Когда он толкнул ногой дверь, она впилась острыми ногтями в его руку и расцарапала ее до крови. Она дергалась и извивалась так неистово, что в какой-то момент ему показалось, будто он несет на руках не женщину, а какого-то визжащего и невообразимо агрессивного поросенка. И самым жутким ругательством в ее устах по-прежнему оставалось слово «янки».

– Господи Иисусе! Кто мог подумать, что этот грязный янки осмелится на такую подлость! Все вы стервятники и грабители! Ненавижу янки! Вы недостойны даже презрения!

В спальне было темно, но Джереми решил, что не стоит зажигать свет. В окно заглядывал яркий диск луны, а это значит, что скоро глаза привыкнут к темноте.

Джереми пересек спальню, подошел к кровати и бросил ее на белоснежное покрывало. Только сейчас он почувствовал, что его руки исцарапаны до крови и нестерпимо зудят. Не давая ей опомниться и вскочить с постели, он быстро наклонился над ней и прижал своим телом. Ее глаза сверкнули яростной молнией.

– Ты ничем не лучше того мерзкого бородатого сержанта, который сегодня чуть было не…

– Того самого, за которого, как ты сама сказала, готова была выйти замуж? – насмешливо перебил он ее. Даже в этом слабом лунном свете он заметил, что она густо покраснела. – Я уже продал тебе свою душу и сейчас хочу посмотреть, что получил взамен. Мне интересно, как выглядит эта маленькая и совершенно неподражаемая южная мятежница. Может быть, я зря потратил на тебя свои силы и время?

Криста рванулась прочь от него и в ту же секунду поняла, что совершила непростительную ошибку. Изношенное платье затрещало по швам и осталось в его руках, и она предстала перед ним в своей единственной рубашке с узорчатыми кружевами. К сожалению, она сегодня утром решила не надевать никаких нижних юбок, включая, естественно, и корсет, так как в жаркую погоду в них было очень трудно работать в поле.

Какое-то время Джереми стоял неподвижно, уставившись на ее женские прелести. Она была очень красивой в этой рубашке в тусклом свете луны.

Его молчаливое восхищение было прервано звонкой пощечиной. Он даже попятился назад от неожиданности, потирая ладонью щеку. Все произошло так неожиданно, что сама Криста удивилась собственной смелости. Она тоже попятилась и наткнулась на лежавшее, на полу разорванное платье.

– Я… я… – пыталась она что-то сказать, потом опомнилась и громко выкрикнула: – Ты наглый и мерзкий янки! Даже настоящие супруги не обнажаются друг перед другом, а мужчины всегда отворачиваются, когда женщины хотят переодеться.

– Приличия! – нетерпеливо прервал ее Джереми со смешанным чувством негодования и любопытства. Щека все еще горела, как будто на нее вылили кипяток, в голове стоял туман от непреодолимого желания насладиться этой красивой женщиной. – Ты думаешь, что твой брат занимается любовью с моей сестрой и при этом соблюдает какие-то идиотские приличия? Надеюсь, что это не так, иначе мне остается только пожалеть ее!

Он наклонился к ней и страстно поцеловал в губы, вспомнив слова священника: «А сейчас вы можете поцеловать свою невесту».

Криста отчаянно сопротивлялась, издавая сдавленные звуки и пытаясь освободиться от его крепкого захвата.

За весь период недавней братоубийственной войны Джереми не ощущал себя более безжалостным, чем сейчас. С другой стороны, она сама напросилась на подобные неприятности, вышла за него замуж и пусть немного потерпит. Могла бы, в конце концов, ответить на его поцелуй и тем самым завершить их конфликт.